— С реальными убийствами? — уточнил Грейс.
— Именно. Веннеру удалось отвертеться. Он остался в армии, был переведен в разведку в Германию. Когда начались дела в Боснии, его отправили туда. Там произошло то же самое, что во Вьетнаме. Со временем его отдали под трибунал за съемки казней пленных и распространение пленок на международном рынке.
— С настоящими убийствами? — переспросил Грейс.
— Абсолютно. Такого подонка свет еще не видел. Полный мерзавец. Ловкий адвокат снял с него обвинения, но вылезло столько грязи, что его вычистили из армии. Потом его имя всплыло в связи с международной сетью детской порнографии, базирующейся в Атланте. Там снимали не только мужчин, занимавшихся сексом с детьми, но и убийство детей. Главным образом азиатов, индейцев, но и нескольких белых тоже.
— Ты действительно выбираешь только самых лучших, правда, Рой? — с улыбкой вставил Тиндалл со свойственным ему черным юмором.
— Такой уж я есть. Приходи как-нибудь ко мне обедать.
— Я все ждал приглашения.
— Ну и что с ним стало? — расспрашивал Грейс, снова обращаясь к Блейну.
— Похоже, пустился в бега. Исчез с радаров ФБР. Потом… три года назад объявился в Турции. Потом в Афинах. Потом в Париже. Там связалась прелестная маленькая киносеть. Французская полиция совершила налет на квартиру в парижском 16-м округе. Нашли кучу всякой аппаратуры, задержали кучку людей, заявивших, что сетью заправляет Веннер. С тех пор его никто не видел.
— Какая связь с Лювичем?
— У Интерпола есть дежурный в Лондоне, которому об этом известно. Я раздобыл его телефон. Сержант Барри Фарьер.
— Спасибо, Дерри, вы сделали грандиозное дело. И невероятно быстро!
По забитым дорогам Грейс вернулся в управление на двадцать минут позже, чем рассчитывал. Но и у Джо Тиндалла наверняка были те же проблемы. Блейн получил отпечатки не раньше чем пятнадцать минут назад.
Поднявшись в личный кабинет напротив оперативного штаба № 1, Грейс сначала связался с группой наблюдения, следившей за «фольксвагеном». Водитель пока не появлялся. Он уже собрался звонить сержанту Барри Фарьеру, как зазвонил его собственный телефон. Ответив, он узнал тонкий захлебывающийся голос Гарри Фрейма.
— Что-то получил? — спросил Грейс ясновидящего.
— Ну, не знаю, скажет ли это тебе что-нибудь, но я видел часы.
— Часы? — переспросил Грейс. — Наручные?
— Правильно! — Фрейм преисполнился энтузиазма. — Наручные часы! Тут есть что-то очень существенное. Часы приведут тебя к чему-то весьма существенному для дела, над которым ты сейчас работаешь.
— Уточнить можешь? — спросил озадаченный Грейс.
— Нет, я… Это все. Не знаю, имеет ли это значение…
— Какая-нибудь конкретная особенность?
— Нет. Думаю, что часы дорогие.
— Дорогие?
— Да.
— Мужские или женские?
— Мужские. И кажется, не одни.
Грейс затряс головой, изо всех сил соображая. В данный момент это действительно ровно ничего не значило.
— Хорошо, — сказал он. — Спасибо, Гарри. Дай знать, если еще что-то появится.
— Обязательно, не беспокойся.
Грейс закончил разговор и немедленно набрал лондонский номер Интерпола. Ему пришлось ждать две минуты, пока Фарьер договаривал с кем-то по телефону, слушая бесконечно крутившиеся «Зеленые рукава»[35]. Наконец раздался резкий акцент кокни[36].
— Сержант Фарьер, чем могу помочь?
Грейс представился. Фарьер сразу заволновался.
— Я знаю детективов в Греции, Турции, Швейцарии и Париже, которым сильно хотелось бы потолковать с мистером Лювичем.
— Мне известно, где стоит его машина, — сообщил Грейс. — Что у вас есть на Карла Веннера?
— Полный ноль. Три года на глаза не попадался. А ведь мимо него не пройдешь, слишком жирный стервец.
Стукнув в дверь, вошел Норман Поттинг, держа лист бумаги. Грейс махнул рукой, указывая, что он занят. Поттинг затоптался на пороге.
— Меня очень заинтересует все, что вы раскопаете насчет Веннера, — сказал Фарьер. — Памятки на него у меня на руке до плеча не уместятся. Ровно по всей Европе.
— Он может быть в Англии?
— Раз Лювич тут, есть такой шанс.
— Что еще можете рассказать о Лювиче?
— Албанец. Тридцать два года. Головастый малый. Изучал высокие технологии в тамошнем университете, вдобавок стал чемпионом по кикбоксингу, занимался боксом без перчаток. Типично для его поколения — безработный с университетским дипломом. Связался с кучкой студентов, клепавших для забавы компьютерные вирусы, должно быть со скуки. Потом с другой шайкой, которая шантажировала крупные компании.
— Шантажировала?
— Крупный бизнес. Возьмем наши спортивные события вроде Дерби. Прямо за несколько дней ведущим букмекерам угрожают запустить вирус в компьютеры, вырубив их на двадцать четыре часа в самый день Дерби. Если не заплатят. Они и платят: выходит дешевле.
— Об этом я слышал, — подтвердил Грейс.
— Угу, время пиковое. Как бы там ни было, Лювич как-то попал на крючок к Веннеру. Может, тот его нанял на службу. Они точно вместе работали с французской сетью. И оба разом исчезли. Я вам могу все досье перекинуть по электронной почте.
— Буду очень признателен.
— Не берите в голову. Прямо сейчас и сброшу. Одно скажу. Видел я кое-какое кино. Попадись только мне в руки Веннер с Лювичем ночью в темном проулке… Всего на пять минут.
— Я вас хорошо понимаю. Скажите мне вот что, говорит ли вам что-нибудь скарабей в связи с этой парочкой?
— Скарабей? Жук-скарабей?
— Угу.
Немного помолчав, Барри Фарьер сказал:
— Когда они проворачивали делишки во Франции… там где-нибудь на снимках и в фильмах обязательно было одно насекомое — скорпион.
— Живой или мертвый?
— Дохлый. Можно полюбопытствовать, почему вы спросили?
— Похоже, он слишком увлечен энтомологией, — объяснил Грейс. — Если это тот самый тип, то теперь он использует скарабеев — навозных жуков.
— Похоже на то.
Грейс поблагодарил сержанта Фарьера, пообещал всецело держать в курсе дела и разъединился. Норман Поттинг сразу прошагал к столу, выложив перед ним лист бумаги.
— Серная кислота, Рой. Я получил, по-моему, вполне исчерпывающий перечень ее поставщиков в
