Дома представляли собой только фасады, больше ничего! Они служили декорацией! Он прошел дальше по проулку — люди всюду предпринимали запоздалые попытки завершить бутафорские фасады и пристроить к ним бутафорские боковые и задние стены, вид у них был смущенный и испуганный, словно при появлении Лоури у них подкашивались ноги.
А что делается на главной улице? Во многие магазины там он ни разу раньше не заглядывал. Желая довести эксперимент до конца, он поспешил по главной улице, не обращая внимания на то, как менялось поведение марионеток в его присутствии.
Лоури миновал самый оживленный квартал, но не успел завернуть за угол, как раздался полный ужаса выкрик:
— Джим! Джим! Джим! О Господи! Джим! Он отскочил за угол и остановился как вкопанный. Казалось, вся улица была усеяна трупами. Одни уронили голову на руль, другие лежали в канавах. Третьи застыли, прислонившись к магазинным витринам. Регулировщик с жезлом в руке походил на тряпичное чучело. Телега, запряженная парой лошадей, съехала с дороги, и крестьянин с полуоткрытым ртом обмяк на сундуке, точно мертвец. И сквозь это скопище манекенов бежала Мэри. Шляпа слетела, волосы растрепаны, глаза расширены от ужаса.
Он окликнул ее, и она чуть не потеряла сознание от радости. Рыдая и простирая к нему руки, она упала к Лоури на грудь и уткнулась в него заплаканным лицом.
— Джим! — рыдала она. — Боже мой, Джим!
Он ласково пригладил ей волосы и увидел, как улица ожила, возобновила всю ту привычную суету, которая была так хорошо знакома Лоури. Регулировщик засвистел в свисток и взмахнул жезлом, лошади дернули и потащили телегу, крестьянин зевнул и сплюнул. Покупатели и продавцы покупали и продавали, словом, все шло своим чередом. Но Джим знал: стоит ему отвернуться, как все эти люди, снующие мимо, опять замрут, растянувшись кто где, а дергающие их ниточки ослабнут.
К ним направлялась знакомая фигура. Это был Томми, он приближался к ним, помахивая черной тростью, шляпа сдвинута на затылок, а на красивом лице привычно-ироничное выражение; узнав их, он остановился.
— Привет, Джим! — Затем озабоченно:
— Что случилось с Мэри?
— Ты прекрасно знаешь, что происходит с Мэри, Томми Уилльямс. Томми с недоумением посмотрел на него.
— Ты обвиняешь меня…
— В воровстве.
— И что?
— Покуда все мое было при мне, жизнь текла своим чередом. Теперь, когда во мне не хватает… Томми весело рассмеялся.
— Значит, ты сообразил, в чем дело?
— И я или излечусь, или прикончу тебя. Томми хрипло хохотнул и взмахнул тростью, как будто желая нанести удар.
— И как же ты до этого додумался?
— Как додумался, так и додумался. То, что принадлежит мне, мое. Отдай часть меня, Томми Уилльямс.
— И лишиться части самого себя? — с улыбкой произнес Томми.
— То, что принадлежит мне, мое, — повторил Лоури.
— Я исповедую более коммунистические взгляды. Так случилось, что мне понадобилась часть твоей души, и я удержу ее во что бы то ни стало. — В уголках его рта ясно обозначились клыки.
Лоури отстранил Мэри. Схватив Томми за воротник пальто, он притянул его к себе и занес кулак. Томми вывернулся и больно ударил его тростью. На мгновение у Лоури потемнело в глазах, и он упал. С усилием поднявшись на ноги, он хотел было вцепиться Томми в горло. И опять был сбит тростью. Ничего не соображая, он раскачивался на четвереньках, пытаясь прогнать дурноту. Еще удар тростью и Лоури почувствовал, как стукнулся челюстью о тротуар.
Мэри даже не взглянула на Лоури, распростертого на тротуаре. Она не сводила глаз с Томми и нежно улыбалась. Томми улыбнулся в ответ, и, взявшись за руки, они удалились. Лоури попытался крикнуть им вслед, но они, не оглянувшись, скрылись за углом. Улица постепенно начала погружаться в сонную неподвижность. Постепенно, не сразу. Марионетки подергивались то здесь, то там. Лоури с ужасом взирал на это зрелище.
Мир для него почти умер. Его тело настолько отяжелело, что он едва мог двигаться. Он знал, что должен догнать их, найти и вернуть ту жизненную силу, которую у него отняли. Ущербное существование в почти мертвом мире было равносильно безумию! А Мэри! Как она могла… Но ведь она просто-напросто марионетка. Марионетка, как и все остальные. Она не виновата. Во всем виноват Томми. Томми, которого он считал своим другом!
Продвигаться вперед было мучительно трудно, однако он полз, переваливаясь через распростертые на солнце тела. Он чувствовал ужасную усталость, становилось жарко. Если бы он мог немного отдохнуть, возможно, ему удалось бы восстановить силы. Он увидел тенистый куст во дворе и пополз в его тень. Он только немножко передохнет, а потом отправится искать Томми и Мэри!
Глава 8
Он по очереди заглянул в их лица, и каждое было лицом Томми! Каждое лицо насмешливо улыбалось, а в глазах блестело злое лукавство.
Когда Лоури проснулся, уже смеркалось. Он размял окоченевшие члены. Не сразу восстановил в памяти происшедшие накануне события и, встав на колени, силился припомнить, что он должен сделать. Этот сон! Неужели он подействовал на мозг? Но нет, мозг его был в полном порядке. Да! Томми, Мэри и полумертвый мир! Он посмотрел на улицу. Если бы ему удалось добраться до Томми, то он постарался бы вернуть утраченное, подпитываясь его энергией. Хоронясь в тени, он шел по улице, высматривая Томми.
На углу около почтового ящика стоял какой-то мужчина. Может быть, он знает, где найти Томми. Лоури, напустив на себя беспечный вид, не спеша приблизился к парню. Он уже приготовился открыть рот и задать вопрос, как сердце у него упало. Это был Томми!
Быстро повернувшись, Лоури заторопился прочь, но не слыша за собой погони, сбавил шаг. Он оглянулся — человек на углу смотрел ему вслед, и воздух полнился легким, веселым смехом.
Лоури бросился прочь, и опять в вечернем воздухе зазвенел легкий смех. Он замедлил шаг, упрямо не желая поддаваться панике. Не стоит терять голову, еще не все потеряно. — Не может же каждый человек быть Томми. Вскоре он заметил спешившую домой женщину. Если он расскажет ей, а она — своему мужу… Да. Он ее остановит. Он поднял руку, она отпрянула, но, убедившись, что у него добрые намерения, позволила ему заговорить. Произнеся первое слово, он увидел, кто она.
Мэри! Сердце у него запрыгало. Она здесь одна! Он сможет ее умолить. Он опять попытался заговорить. Но лицо Мэри выражало лишь презрение, она повернулась к нему спиной и пошла прочь.
Лоури не сразу пришел в себя. Но признать поражение не желал. Вон идут трое студентов. Разумеется, студенты ему подчинятся, а у этих к тому же полоски на рукавах свитеров. Он шагнул к ним. Когда они остановились, глядя на него, он к ним обратился. И тут же умолк. Он по очереди заглянул в их лица, и каждое было лицом Томми! Каждое лицо насмешливо улыбалось, а в глазах блестело злое лукавство.
Лоури попятился. Затем повернулся и бросился бежать, не останавливаясь до следующего квартала. Там он увидел женщину, но нечего было и думать о том, чтобы ее окликнуть, — даже на расстоянии десяти футов при свете уличного фонаря он видел, что это была Мэри. Лоури стыдливо надвинул шляпу на глаза и, ссутулившись, прошел мимо, а потом опять пустился бежать., Он пробегал мимо других пешеходов, и
