Жорж Свинкин продолжает поиски Попова Николая. Шурик Мышкин знакомится с очень весёлым центральным нападающим по фамилии Весёлых, а по имени Егор
Закончив рассказ о своем прыжке на полном ходу с поезда, Жорж Свинкин с трагическими нотками в хрипло-скрипучем голосе проговорил:
— Колошшальной важности вопрош: как ишкать проходимша Попова Николая, такого негодяя? Прошто шидеть? Или ишкать?
— Сейчас перед нами троими, — озабоченно сказала бабушка Анфиса Поликарповна, — стоит одна колоссальнейшая задача — подумать о пище на завтра. Но борщ, уважаемый Жорж…
— К шожалению, я ешть не шпошобен. Жубы выбиты. Губы ражбиты.
— Но борщ, уважаемый Жорж, — бабушка Анфиса Поликарповна весьма строго повысила голос, — но ваш борщ, уважаемый Жорж, абсолютно несъедобен. Я — бррр — попробовала его и едва не вылила, но руки не поднялись. Почему он, ваш борщ, безвкусен, то есть несъедобен?
А Жорж Свинкин вдруг четыре раза подряд ойкнул, хрипло, скрипло и громко, два раза тихо состонал и проговорил:
— Хоть шкорую помош выживай… вшё лишо горит…
— Вам надо в больницу, — сказал Шурик.
— Нет, нет… надо ишкать прештупника.
— А вдруг он разбился и лежит в больнице? — испуганно крикнул Шурик. — Вдруг ему уже делают операцию? Может быть, я сбегаю в больницу?
— Шпегать в больнишу? — задумчиво переспросил Жорж Свинкин. — Вдруг операшию делают?.. Поштой, поштой! — он явно обрадовался. — Это же шветлая мышль! Только в больнишу отправляюшь я шам! Лишо там приведу в порядок. Жубы вштавлю. Шправки о прештупнике наведу! — И Жорж Свинкин моментально исчез — в одном красном полуботинке на левой ноге.
— Ненормальный… Как он в таком виде пройдёт по улицам? — Бабушка Анфиса Поликарповна пожала плечами. — Дорогой внук, давай решать судьбу борща, а следовательно, и нашу судьбу!
А Шурику всё было безразлично. Ни разу в жизни он не переживал так много за один лишь день, который ещё не кончился, и очень устал от переживаний, а они тоже ещё на сегодня не закончились. Если бы мог он знать, сколько ещё ему предстоит сегодня пережить!
Бабушка Анфиса Поликарповна вдруг резко поднялась с места и произнесла совершенно безапелляционным тоном:
— Тебе не избежать похода в магазин за продуктами. Что-то ведь надо есть! Вот, кой-какие деньги я собрала. Посоветуйся с продавцами, обрисуй им ситуацию, в какой мы с тобой оказались, — говорила она, подавая внуку большую хозяйственную сумку, — порасспрашивай покупателей. Ведь продают же консервы всякие, вообще разные съестные изделия. Удачи тебе, дорогой внук.
Шурик побрёл по улице, опустив взъерошенную голову, добрёл до садика возле поселкового клуба, машинально присел на скамейку, где сегодня познакомился с дядей Колей, и тихонько заплакал. Ему было до того тяжело и грустно, что он нисколько не стыдился своих слез.
И его надо понять, уважаемые читатели.
Однако жизнь устроена так, что сразу вслед за огромной радостью вас в ней, в жизни, вполне может настичь не менее огромная беда, а вслед за бедой может привалить и счастье примерно таких же размеров, как беда.
И когда Шурику с острой болью подумалось, что он больше никогда не встретится с дядей Колей, и он снова собрался дать волю слезам, как услышал очень весёлый голос:
— О чём тут горюешь, товарищ мальчик? Обидел тебя кто? Болит у тебя что-нибудь? Или деньги потерял? Или соринки в оба глаза попали?
Перед Шуриком стоял высоченный, широкоплечий дяденька в синем спортивном костюме и кедах. Он был обрит наголо, зато на его загорелом лице с озорными глазами красовались огромные чёрные усы, которые он то и дело покручивал. Видимо, он ими очень гордился и дорожил.
Шурик промолчал, дяденька присел рядом, тоже помолчал немного и заговорил весёлым голосом:
— Как утверждал мой любимый командир, старший лейтенант по фамилии Синица, а по характеру орёл, не проходи мимо пожара, бушующего хулигана, старушки и плачущего ребенка. Пожар следует потушить, хулигану показать где раки зимуют, старушке помочь, а ребенком всерьёз заняться, разузнать, что с ним стряслось и принять все возможные меры для того, чтобы он стал весёлым. Надо всегда помнить, говорил старший лейтенант Синица, что человек, особенно ребенок, создан для счастья, как птица для полёта.
Шурик громко вздохнул. Ведь когда человеку невесело, весёлые люди его просто раздражают и хочется от них поскорее избавиться, остаться одному со своей бедой.
Поэтому Шурик ответил:
— У меня болел зуб, а теперь уже не болит.
— А у кого ты учился врать? — поинтересовался очень весёлый дяденька и даже немного похохотал. — Видимо, сам учился, самостоятельно. Но успехов не добился. Однако, если ты не умеешь врать, значит, ты неплохой человек, то есть вполне хороший. У тебя в руках большая хозяйственная сумка, и ты плакал. Какая связь между большой хозяйственной сумкой и слезами?
Ещё немного помолчав, Шурик заметил, что его неприязнь к очень весёлому дяденьке уже почти растаяла, и ответил с очень глубоким вздохом:
— Я шёл в магазин.
— И заплакал, не дойдя до магазина. Почему? Молчишь. И врать не хочешь, и правду сказать не можешь. Разреши представиться — демобилизованный из рядов Вооруженных Сил Советского Союза младший сержант Егор Весёлых. И фамилия у меня такая смешная, и сам я очень весёлый человек. И ещё я футболист, центральный нападающий. Это тебе что-нибудь говорит?
— Центр… центральный нападающий?! — Шурик в изумлении и восторге всплеснул руками, выронив большую хозяйственную сумку на землю. — Неужели?!
— Ещё как ужели! Мечтаю стать таким форвардом, чтобы каждый мой прицельный удар по воротам достигал этой самой цели — гол!
— Но ведь так не бывает, дядя Егор. Не может так быть!
— БЫТЬ не может, а БИТЬ надо!
— Правильно, дядя Егор, правильно! — радостно согласился Шурик. — А я вот знаю вратаря, который мечтает не пропустить ни одного гола!
— Ну, это он… перехватил.
— Но ведь стремиться к этому надо?
— Совершенно верно.
— А в какой команде вы играете, дядя Егор?
Егор Весёлых покрутил свои чёрные усы и ответил:
— Я только вчера домой вернулся. Вот устроюсь на комбинат работать и буду играть в «Строителе». А со временем, рано или поздно, попаду в сборную страны. Не веришь?
— Верю, дядя Егор, абсолютно верю! — твёрдо сказал Шурик. — По всему видно, что вы хороший футболист.
— Спасибо тебе, парень, на добром слове, — растроганно проговорил Егор Весёлых. — Звать тебя как?
— Мышкин. Шурик.
— Давай, товарищ Мышкин, докладывай мне: что всё-таки с тобой стряслось? Только помни, что врать ты не умеешь.
Выслушав его самым внимательным образом, Егор Весёлых озабоченно покрутил свои огромные чёрные усы и не менее озабоченно проговорил:
— Вопрос о твоем неумении покупать еду мы подробно обсудим в самое ближайшее время. А сейчас шагом марш в магазин. Я тебе помогу. И бабушку твою накормлю высококалорийной пищей. Как утверждал мой любимый командир, старший лейтенант Синица, основа жизнедеятельности и сохранения энергии человеческого организма — кон-цент-раты! Далее — масло! Обязательно — соль! Ещё — сахар! И если ко
