Лир поднял голову:
– А, это ты, человек Андрей… – В голосе его звучала усталость. – Хорошо, когда всё заканчивается.
Я сел рядом с ним. Воняло от рунарха невыносимо. Зная чистоплотность их расы, я терялся в догадках: как он сам себя терпит? Принцесса осталась стоять.
– Что с Джемитином? – спросил Лир. – Он должен был отыскать тебя.
– Джемитин погиб. Его сожрала симбионка.
– Этого я и боялся. Она слишком ответственно подходила к делу. А Весенняя Онха?
– Её коснулся душепийца.
– Всё одно к одному. Три рунарха знали, что происходит. И вот: Джемитин погиб, Видящая Кассиндра пропала на Казе, а Весенняя Онха… – Голос его прервался. По грязным щекам потекли слёзы. – Доченька моя. Всё пропало… – прошептал он. – Лучше умереть…
– Умереть? – не выдержала Иртанетта. – Где же твоё мужество, бродяга? Своей бабе под юбку засунул? Ты отравил все миры! Ты! Ты! Ты!
Иришка бросилась на рунарха и пнула его в бок:
– Убийца!!
– Стой! – Я схватил её и оттащил в сторону. – А ну прекрати. Не позорься.
– Он убийца! Он хотел похоронить тебя во льду!
– Нет. Выслушаем его, пусть расскажет.
Иртанетта затихла. Я обернулся к рунарху:
– Рассказывай. Всё, от начала и до конца. И ничего не упусти.
Рунарх растерянно пожевал губами.
– Ты не поймёшь, человек. Для понимания сути вещей начинать надо издалека. Открытие человека Роберта Донадью…
– Не оправдывайся. Рассказывай.
Что должно произойти с маленьким человеком, чтобы он бросился убивать драконов? Свергать тиранов и основывать государства? Какой вирус переносят старики в остроконечных колпаках, заставляя третьих сыновей захудалых лордов пускаться в путь?
Герои.
Победители.
Те, кто меняет.
Рунархов давно интересовал этот вопрос. Лир был уверен, что ответить на этот вопрос можно, лишь изучая человеческую психику. Рунархи – хищники-одиночки, они мыслят иначе.
Модель человеческой психики известна – это Лонот. Рано или поздно изыскания Лира должны были привести к замку Анфортаса.
И Граалю.
– Вот, – Лир вытянул руки. В ладонях его плескался жидкий алый свет, похожий на расплавленный металл. Чистоту его портили чёрные разводы.
– Что это?
Свет разломился надвое. Заблестело золото в кровавой дымке, превращаясь в драгоценную чаша и огненный наконечник на чёрном древке.
Грааль и Копьё Лонгина.
– Сир Анфортас отнёсся к нам с пониманием. Я попросился к нему в сыновья, чтобы понять, что чувствуете вы, люди. Он не отказал. На несколько часов мы, рунархи, стали его детьми. Я прикоснулся к Граалю. Ощутил биение силы, что гонит вас к новым завоеваниям.
Чёрное копьё в его ладони шевельнулось. Стало сверкающей шпагой, покрытой золотыми рунами. Каменным топором, забрызганным бурыми потёками. Абстрактной линией, уходящей в небеса.
– Всё имеет оборотную сторону. Прикоснувшись к Граалю, я должен был принять его антитезу – Клинок Каина. – Он погладил линию, и та отозвалась грозным звоном. – Это абсолютное оружие, срединник. Ничто не может противостоять ему. Окажись на том конце человек, звездолёт, планета или философское воззрение – всё погибнет в единый миг. Но всегда надо помнить, что есть второй конец оружия. Мы не знаем, что погибнет там и кто окажется под ударом.
– Ты говорил о нескольких часах, – напомнил я. – Почему же ты не отдал Грааль Анфортасу?
Рунарх горько усмехнулся:
– Как я мог? Копьё доставило мне абсолютную мощь. Я мог перебить всех уродов, выжечь всё убогое, глупое, приземлённое! Теперь я понимаю, почему ваши подростки так редко попадают к Анфортасу. Искушение слишком велико для неокрепших умов. Грааль наполнял меня радостью и спокойствием. Кассиндра Видящая убеждала меня вернуться – я находил отговорки. Слишком поздно она поняла, что происходит. Я коснулся Копьём и Граалем всех знаков Тевайза. Мне было интересно посмотреть, как они преобразятся. Затем я запечатал мифизический план от моих соотечественников. Расскажи, что происходит в мире?
Я рассказал. Лир сжал древко копья так, что побелели костяшки:
– Не может быть! Рунархи начали войну?
– Да. Вы превосходите нас в техническом развитии. Не будь за спиной людей многовекового опыта войн, всё закончилось бы в первый же год.
Лир задумался. Я не торопил его, хоть время и поджимало. Наконец он поднял голову:
– Я не отвечаю за свои мысли. Ты говоришь – война, а я думаю: хорошо. Не надо делиться с людьми хорошими вещами…
Иртанетта вскрикнула.
– Грааль и копьё рвут меня на части, – продолжал рунарх. Он резко сдвинул чашу и копьё – те слились в шар жидкого алого золота. – Заберите их.
Я кивнул в сторону моста:
– Нет уж. Ты сам отдашь Анфортасу.
– Я не могу. Проклятый мост! Я не в силах его пересечь.
– Иртанетта переведёт нас. Над нею эта сила не имеет власти.
Для пробы я попытался выйти на мост один. Как я и ожидал, ничего путного не получилось. На меня навалились изнуряющие мысли.
Теплая ладошка коснулась моей руки. Иришка повела нас через мост, и пылающие угли мыслей покрылись пеплом. Нет сравнений, нет сопоставлений. Наполеон был низкоросл, это ранило его всю жизнь. Что толку с его завоеваний, когда он так и не перестал быть коротышкой?
Рунарх шёл за нами, и выражение его лица смягчалось. Крылатая тень промчалась над мостом. Открылась дверь в стене замка, и появилось полузнакомое лицо. Ах да! Это же тот самый солдат, что встретил меня при первом посещении замка.
Нам он не удивился:
– Поживей, ребятки! Старому королю совсем плохо. Пошевеливайтесь.
Впустив нас, он запер ворота, а ключи повесил на острие пики. Пику же прислонил к стене – на этом его обязанности охранника подошли к концу.
Сладковатая вонь разложения наполняла коридоры замка. Здесь рождается удушливый
