набросил пиджак. – Кто же ты такой, Олег Вайнгардт? Ну ладно, всё равно не скажешь, потому что сам не знаешь, кажется. Надо бы покопаться в твоей родословной на досуге… Прощай. Извини ещё раз.
Он подошёл к двери, ведущей в ванную, и распахнул её. Из дверного проёма хлынул свет, Олег увидел яркую зелень каких-то растений и почувствовал странный запах, словно смешанный из нескольких знакомых. Томас на мгновение задержался на пороге, хотел что-то сказать – Олег ясно увидел, как дрогнули губы – потом с безнадёжностью махнул рукой и шагнул вперёд, плотно закрывая за собой дверь. В номере остался запах прелых листьев и каких-то тропических фруктов. Помотав головой, Олег решил, что ему всё-таки померещилось – там, за дверью, явно был полдень.
С трудом поднявшись, он вытер лицо свисавшим с головы полотенцем. Прямо боевик какой-то, Голливуд отдыхает. Он помнил, как Томас вытянул руку ему навстречу, и как он отлетел в угол номера и прилип к стене, как бабочка на булавке. Потом Томас удивлённо наклонил голову, словно ожидал чего-то другого, сделал странное движение кистью, и Олег оказался на полу, свалив по дороге кресло.
Пошатываясь, он прошёл к двери в ванную и открыл её. Было темно, капала вода из неплотно закрытого крана. Олег пошарил рукой, нашёл выключатель. Ванная как ванная, для такого отеля – ничего особенного. Машинально он закрыл кран, повесил на дверную ручку мокрое полотенце. Поглядел в зеркало, причесался, поправил галстук. Идиотизм. Галлюцинации. Надо придумать, что сказать шефу. Не докладывать же, что этот тип устроил сеанс гипноза и ушёл в джунгли сквозь ванную комнату?!
Ближе к полуночи Олег добрался домой. Жена уснула, так и не успев раздеться. Олег подвинул её бесчувственное тело на противоположный край кровати, выпил пару таблеток аспирина и повалился навзничь.
Снилась опять белиберда. Олег шастал по поляне, выискивая какое-то непонятное место, и даже во сне очень болела голова. Он проснулся и лежал в постели, разглядывая в полутьме потолок. Эти одинаковые сны настолько ему осточертели, что даже закрывать глаза не хотелось.
Пришлось сходить на кухню и оглушить себя хорошей дозой выпивки. Правда, под утро всё равно пришлось бродить по лесу с какой-то странной железкой в руках, и уж совсем некстати в голове поселилась мысль об отце.
Утром, одеваясь, Олег пытался размышлять – настолько, насколько позволяла распухшая голова. «Что там говорил этот тип? „Покопаться в твоей родословной“? Да я бы ещё и заплатил ему, если бы удалось что-нибудь раскопать…» Олегу родословная ни о чём не говорила. Были сплошные неясности с отцом. С детства он знал только, что отец погиб в какой-то экспедиции. Мать этого вопроса старательно избегала – «мы поговорим, когда ты подрастёшь». Поговорить как следует так и не удалось, а со временем этот вопрос перестал Олега интересовать. В анкетах он добросовестно указывал: профессия отца – геолог, ставил год предполагаемой смерти. С детства ему не казалось странным, что он носит фамилию Вайнгардт, а мать так и осталась Николаевой. Может быть, у отца остались родственники? Можно попробовать их найти – и хотя бы попытаться понять, что Томасу было нужно…
Шеф на работе сегодня отсутствовал, а стало быть, и доклад о происшедшем откладывался. Но легче от этого не было – пытаясь отвлечься, Олег засиделся за каким-то пустячным делом допоздна и, уже выходя с работы, убедился, что мрачные мысли никуда не делись.
Ещё с полудня начал накрапывать дождь, а к вечеру полил как из ведра. В машине Олегу пришлось включить «дворники» на всю катушку. Неторопливые красные огоньки попутных машин казались стоящими на месте, когда он пролетал мимо них, разбрызгивая воду.
В таком настроении он и повернул в арку – резко, как всегда. Но сегодня получилось не как всегда – фары выхватили из темноты что-то материальное, справа раздался противный хруст, и машина замерла. Оставшаяся фара освещала низкую радиаторную решётку напротив. Олег выскочил из машины под дождь:
– Какого хрена?…
А напротив стоял здоровенный старый «Форд», прямоугольный, как холодильник, только чёрный. Совершенно незаметный в сумерках. И какого лешего он оказался именно здесь?
Водительская дверь не спеша открылась, под дождь вышел парень в кожаной куртке, небритый, как Бандерас. Он флегматично обошёл машину, держа руки в карманах джинсов, и подошёл к кипящему Олегу.
– Проблемы?
– Это у тебя проблемы! – кричал Олег, размахивая руками. – Куда ты выскочил? Какого хрена?
– Да никуда я не выскакивал. – Парень нагнулся к капоту, осмотрел повреждения. – Стоял себе, никого не трогал. С габаритами, между прочим.
– Запрещена здесь стоянка! – Олег понимал, что не прав, но остановиться уже не мог. – Никто никогда здесь машины не ставил!
«Опелю» досталось – разбитая фара, треснувший бампер. Решётка лопнула в двух местах. Крыло и капот были целы, но Олегу больше всего было обидно, что дремучий «Форд» вообще отделался только облезшим хромом на массивном бампере. В двух шагах от дома, в знакомой подворотне – и так попасть! Конечно, по собственной глупости, но надо ж хотя бы попытаться развести этого типа…
– …Тут одного ремонта баксов на триста! Какого чёрта ты мне подставился?
– Да никому я не подставлялся. – Парень поморщился. – Я же тебе говорю – стоял.
– А я тебе говорю – здесь стоять нельзя! Короче, я звоню в ГАИ, пусть разбираются.
– Триста, говоришь? – Парень наклонил голову, и Олегу на мгновенье почудилось что-то знакомое. – Ну что же… Триста баксов ты за неё по любому получишь. На, держи.
Он поднял руку, держа за брелок раскачивающийся ключ, и уронил его Олегу в ладонь. Похлопал древний аппарат по капоту, пробурчал: «Прощай, малышка…» и сделал несколько шагов в сторону, тут же пропав в сырой темноте.
Олег недоумённо оглянулся.
– Эй, ты куда? Я не понял, и что я теперь делать буду?
– А что хочешь, – донеслось из темноты. – Документы за козырьком.
Затихали удаляющиеся шаги. Олег почувствовал, что вода потекла за шиворот, плюнул и полез к себе в машину. Посидел несколько минут, успокаиваясь. Завёл «Опель», объехал монументальное творение потомков Генри Форда и потихоньку вкатился во двор, освещая дорогу единственной уцелевшей фарой. Почему-то он не стал звонить ни в ГАИ, ни в страховую компанию. Он и сам толком не понимал, почему. Наверное, его просто ошеломил сам факт, что привычное чутьё на неприятности в этот раз промолчало. Впрочем, молчало оно и в случае с Томасом… Может быть, он просто разучился чувствовать? Олегу стало настолько не по себе, что он по возвращении домой опять налил себе хорошую порцию коньяка и завалился спать, надеясь, что утро вечера мудренее.
Мудренее оказалась ночь. Опять снилось путешествие по странному туману, опять в руках был какой-то кругляш, увенчанный сверху штуковиной, похожей на стрелку от компаса, и опять Олег чувствовал себя не в своей тарелке. Что-то было не так с этими снами. Во всяком случае, опухшая физиономия наутро совсем не была похожа на лицо довольного жизнью человека.
– Что там с этим… – Шеф пошевелил пальцами, испытующе глядя на Олега.
– Томасом.
– Ну да.
– Да ничего. – Олег пожал плечами, пытаясь казаться равнодушным. – Познакомились. Поговорили. Выпили. Ничего интересного.
– А где он теперь?
– Уехал. – Олег поморщился, вспомнив процедуру «отъезда», и соврал: – Вернётся через месяц.
– Да? – Шеф, как обычно, изображал простачка. – Ну и ладно. Вернётся – поговорим. Иди, работай.
С трудом дождавшись окончания рабочего дня, Олег решил заехать к матери.
По лестнице он поднимался, как поднимаются на эшафот. Вопросы наверняка расстроят мать, а Олег старался никогда её не расстраивать. Не потому, что сильно любил, а потому, что побаивался, как побаиваются некоторых учителей.
Мать никогда не расслаблялась и никогда не уставала – наверное, потому, что никогда не расслаблялась. Она терпеть не могла халатов и бигудей, даже дома носила туфли на шпильках и была всегда аккуратно причёсана. Вообще для своего возраста выглядела потрясающе.
