Все книги Ларисы Рейснер зримы. По этой книге – «Гамбург на баррикадах» – в 1926 году был снят в Одессе художественный фильм «Гамбург» Всеукраинским фотокиноуправлением (ВУФКУ), режиссером В. Баллюзеком. В киноархивах ГДР в 1980-х был найден этот фильм без первой части, где была марка ВУФКУ. «Если бы на картине не было марки ВУФКУ, – писал в журнале „Кинофронт“ Измаил Уразов в 1926 году, – мы были бы твердо уверены, что она сделана в Германии». К высокой оценке фильма относилось и то, что его считали лучшим фильмом украинских кинематографистов в 1920-е годы. На украинский язык книга «Гамбург на баррикадах» была переведена почти сразу же после выхода в Москве.
Марку ВУФКУ поднял до мирового уровня Дзига Вертов своим «Человеком с киноаппаратом», вошедшим в число двенадцати лучших документальных фильмов мира.
В 1925 году «Гамбург на баррикадах» напечатали и в Германии. Рейхсвер приговорил книгу к сожжению: «Под предлогом так называемого исторического изображения эта брошюра преследует вполне определенную цель – дать инструкции сторонникам КПГ для будущей гражданской войны». Против директора издательства, выпустившего книгу, Вилли Мюнценберга было возбуждено судебное дело. Издательство выпустило листовку, распространенную на митинге творческой интеллигенции 11 октября 1925 года. Советник юстиции доктор Вертхауэр говорил: «Книга показывает автора, как поэта правды. Книга захватывает разум и сердце читателя вне зависимости от его отношения к напоминаемым событиям… Автор никоим образом не помышляет о будущих событиях, а исключительно описывает прошлое». С протестом против конфискации выступила газета «Rote Reihe», в которой приводились отзывы о книге многих писателей, в том числе Томаса Манна. Как свидетельствует листовка, ко времени выхода «Гамбурга на баррикадах» немецкий читатель уже хорошо знал Ларису Рейснер по книге «Фронт», которая была издана не только в Германии, но и в Вене. В Германии в 1927 году – раньше, чем в Советской России – выйдет «Избранное» Ларисы Рейснер (правда, без «Гамбурга»).
Этот блистательно короткий путь к признанию был пройден в то время, когда рядом с Ларисой Рейснер был Карл Радек.
Единственный друг
Liebe, Liebe, Leri! Думаю о тебе и вижу тебя каждое мгновение.
Невероятно, но в 1975 году состоялась моя встреча с человеком, знавшим Ларису Михайловну Рейснер и Карла Бернгардовича Радека в Германии в 1923-м.
Но сначала необходимо хотя бы краткое знакомство с самим Радеком. Карл Бернгардович (1885–1941/?) известен как видный государственный деятель, организатор международного рабочего движения. Родился во Львове, родной язык – польский. С 14 лет – активный социал-демократ Галиции, с 1902-го – член Польской социал-демократической партии, в 1903 году вступил в РСДРП. За активное участие в первой русской революции в 1907 году был арестован и выслан за границу. Учился в Кракове.
Вел переговоры о проезде «вагона с Лениным» в 1917 года через Германию. После Октября 1917 года Радек приехал в Петроград. Участвовал в переговорах в Бресте как член Коллегии Наркоминдела. Выступал против заключения мира с Германией. Ленин, многие годы близко знавший Радека, очень ценил его публицистический талант, но часто и порой беспощадно критиковал по многим вопросам партийной политики и международного движения. Радек, сохранив в речи сильный акцент, писать по-русски научился с редким совершенством. В 1918 году активно участвовал в революционных событиях в Германии; 15 февраля 1919 года был арестован немецкими властями (в этот же день у него родилась дочь Софья). В Россию он вернулся лишь в декабре 1919-го.
В 1919–1924 годах Карл Радек был членом ЦК РКП(б), членом Президиума Исполкома Коминтерна, сотрудником «Правды» и «Известий». Один из немногих в ЦК одобрил нэп. С 1923 по 1929 год поддерживал Л. Троцкого. В 1927-м 15-й съезд ВКП(б) исключил Радека из своих рядов в числе семидесяти пяти «троцкистско-зиновьевских оппозиционеров» и отправил в ссылку в Томск. Летом 1929 года в письме в ЦК партии Радек заявил о своем разрыве с Троцким, после чего был восстановлен в партии. Делегат ряда партийных съездов, в 1935-м он вошел в состав Конституционной комиссии ЦИК СССР. Принимал участие в первой редакции «Большой советской энциклопедии».
Обладая огромной эрудицией, острым умом, темпераментом, не раз выступал с резкой критикой политики большинства в ЦК по вопросам внутренней и внешней политики. Арестован в сентябре 1936 года. В «Правде» от 20 января 1937 года опубликован отчет об окончании дела «параллельного антисоветского троцкистского центра»; среди главных обвиняемых – Пятаков, Радек, Сокольников, Серебряков. Радек и Сокольников приговорены к десяти годам тюрьмы. Погиб Карл Радек от руки наемного уголовника в лагере (по информации кандидата исторических наук О. Донкова).
Некоторые сведения из «Ненаписанных романов» Ю. Семенова. В редакции «Известий» Радек возглавлял иностранный отдел. Являлся другом Дзержинского и Розы Люксембург. Был ядовито-остроумным. После 1929 года стал одним из тех, кто славил Сталина вдохновенно и талантливо: «К сжатой, спокойной, как утес, фигуре нашего вождя шли волны любви и доверия, шли волны уверенности, что там, на мавзолее Ленина, собрался штаб будущей победоносной мировой революции». Его анекдоты распространялись по стране. На дне рождения Максима Горького Радек, глядя неотрывно на Ежова и Сталина, сказал: «Я пью за нашу максимально – горькую действительность».
Из воспоминаний Софьи Радек известно, что он любил детей своих и чужих, не делая разницы между приемным сыном, дочерью и сыном домработницы. «Я бы сказала, что чрезмерная любовь отца ко мне портила меня. Но именно память об этой любви поддерживала меня всю жизнь». Соню Радек в 18-летнем возрасте отправили в ссылку на 13 лет и на 10 лет в лагерь. Дочери отец успел сказать перед арестом: «Что бы про меня ни говорили – не верь».
В быту был скромен до аскетичности. Единственную роскошь, которую позволял себе, – книги; читал на нескольких языках, его библиотека насчитывала 12 тысяч томов. Друзья – Бухарин, Смилга, Н. Преображенский. Любил удивлять, по-мальчишески радуясь эффекту. Мог прийти куда-нибудь в краге на одной ноге и домашнем тапке – на другой. В Томске появлялся в черном с драконами халате, его принимали за китайца, и он был доволен. С 1925 года он был ректором Китайского университета в Москве. В честь любимого Мицкевича отпускал пышные бакенбарды. Славился неистребимой веселостью, готовностью посмеяться над всем и над собой в первую очередь, неизменной находчивостью. Может быть, поэтому, несмотря на более чем скромную внешность – он был невысок, щупл, – нравился женщинам.
Художник-карикатурист Борис Ефимов запомнил мгновенный ответ Радека Зиновьеву, когда тот публично объявил его прихвостнем Л. Троцкого: «Лучше быть хвостом у Льва, чем ж…ю у Сталина».
Некоторые из книг Карла Радека: «Либкнехт» (М., 1918); «Жизнь и дело Ленина» (Л., 1924); «Революционный вождь» (Л., 1924); «Роза Люксембург, К. Либкнехт, Лео Иогихес» (М., 1924); «Портреты и памфлеты», с посвящением «Памяти незабвенного друга Ларисы Михайловны Рейснер» (М.-Л., 1927) (несколько изданий); «Портреты вредителей» (М.-Л., 1931); «Зодчий социалистического общества» (М., 1934; 2-е изд.); «Современная мировая литература и задачи пролетарского искусства» (М., 1934). Из публикаций: «От Гёте к Гитлеру» (Известия. 1932. 31 марта).
Софья Радек вспоминала об отце и Ларисе Рейснер: «Да, они очень дружили. Может быть, между ними было и большое чувство. У меня к Ларисе Михайловне такая тоска сидит по сей день. Красивая она была женщина, а я люблю красивых женщин. Отец брал меня на свои свидания с Ларисой» (Огонек. 1988. № 52).
Про большую Ларису Рейснер и маленького ростом Карла Радека ходила тогда такая острота (парафраз из «Руслана и Людмилы» Пушкина): «Лариса Карлу чуть живого в котомку за седло кладет».
Удивительно, до чего много схожих черт у Ларисы Рейснер и Карла Радека: насмешливость, ирония, мгновенная реакция, находчивость, резкость, решительность, безоглядность. Оба любили софистов, детей, животных, театр до страсти, легко отдавали деньги более нуждающимся. При всей своей независимости полная преданность любимой, пусть и утопической, цели – создание Царства Божия на земле. Словом, собратья по духу.
Из рассказа Абрама Владимировича Зискинда на встрече в 1973 году:
«В 1920-е я работал в министерстве почты и телеграфа.
По делам этого министерства я отправлялся в Германию… И часто бывал в кафе в Берлине, где писал Эренбург, куда приходило много писателей на огонек его лампы. Помню Андрея Белого, обоих Ивановых – Вячеслава и Георгия, Алексея Толстого, Бориса Пастернака, Виктора Шкловского… В кафе раза два приходила с кем-то Марина Цветаева, которая была непростым человеком в общении. Видели ее в основном
