Я так и не завершил расспросы доктора Хью Лина. Я до сих пор не имел полного представления о его работе в больнице для душевнобольных.
«Вы никогда не видели пациентов? – снова спросил я его. – Никогда?»
«Я видел их в коридоре, но никогда не видел их как пациентов в моем кабинете, – ответил он.
– Однажды я встретил одного пациента, и он сказал: «Я мог бы убить вас, вы знаете».
«Могу поспорить, ты мог бы сделать и хорошее дело», – ответил я».
Доктор Хью Лин продолжил рассказ: «Когда я начал работать в больнице с душевнобольными преступниками, то серьёзные драки между пациентами случались три-четыре раза в день. Тогда в больнице было около 30 пациентов. Людям надевали наручники, заключали в карцер, не давали выходить на прогулку. Доктора и медсёстры ходили по коридорам, прижимаясь спинами к стенам, опасаясь внезапного нападения. После нескольких месяцев очищения мы увидели разительные перемены к лучшему, больше не было кандалов и наручников, не использовался карцер, люди могли выходить из больницы, могли работать и заниматься спортом».
Но что именно он сделал, чтобы началась эта трансформация?
«Я должен был принять на себя полную ответственность за проявление проблем во внешнем для меня мире, – сказал он. – Я должен был очистить собственные вредные мысли и заменить их любовью. С пациентами было всё в порядке. Ошибки были во мне».
Как объяснил доктор Хью Лин, пациенты, и даже палаты, не ощущали любви. Он просто полюбил всё и всех.
«Я посмотрел на стены и сказал, что их нужно покрасить, – рассказывал доктор. – Но ни одна из красок не держалась. Стены постоянно облупливались. Поэтому я сказал стенам, что люблю их. Затем кто-то решил ещё раз покрасить стены, и на этот раз краска легла хорошо».
Это звучало, по меньшей мере, странно, но я уже привык к подобным речам доктора. Наконец я решился задать вопрос, который беспокоил меня больше всего.
«Все пациенты были выписаны из больницы?»
«За исключением двух, – ответил он. – Их перевели в какое-то другое место. Если бы не они, то было бы исцелено всё отделение полностью».
Затем он добавил кое-что ещё, что помогло мне действительно понять мощь того, что он делал.
«Если ты действительно хочешь знать, что происходило в эти годы, то напиши Омаке О’Кала Хамагучи. Она работала социальным работником в течение всех тех лет, что я был там».
Я так и сделал. И вот что она мне ответила.
Дорогой, Джо!
Благодарю вас за эту возможность.
Я пишу это письмо вместе с Эмери Лансом Оливерой, который был социальным работником и работал в одном отделении с доктором Хью Лином.
Я была принята на работу в новое учреждение при государственной больнице для душевнобольных на Гавайях. Эта организация называлась CISU (Closed Intensive Secure Unit – закрытое заведение с повышенными мерами безопасности). В этом отделении больницы содержались пациенты- заключённые, отправленные сюда за совершение страшных уголовных преступлений: за убийства, изнасилования, насилие над людьми, кражи, домогательства и за несколько таких преступлении одновременно. У всех этих преступников были диагностированы серьёзные нарушения психической деятельности мозга.
Одни преступники были признаны невиновными по причине их невменяемости и приговорены к содержанию в этом отделении. Другие были полными психопатами и нуждались в медицинском уходе, а за третьими велось делить наблюдение с целью определить возможность их адекватной оценки происходящего (т. е. их способности понять происходящие изменения и принять участие в собственной судьбе). Некоторые были шизофрениками, у кого-то было раздвоение личности, были также умственно отсталые личности, а кому-то был поставлен диагноз «психопатия». Попадались и такие, которые пытались симулировать душевную болезнь, чтобы избежать уголовной ответственности.
Все пациенты круглосуточно содержались под замком. Покидать территорию отделения им разрешалось только в наручниках и кандалах, и только по медицинским надобностям или для участия в судебном заседании. Большую часть суток пациенты проводили в карцерах – палатами с бетонными стенами и потолками, с закрытой ванной и без окон. Многим давали огромное количество медикаментов. Мероприятия по организации досуга и совместной деятельности пациентов проводились очень редко.
Постоянно происходили «инциденты». Пациенты нападали на медицинский персонал, на других пациентов, калечили себя, пытались бежать. Ещё одной проблемой были «случаи» с медицинским персоналом: сотрудники издевались над пациентами, возникали проблемы с лекарствами, сотрудники старались чаще выходить на больничный, чтобы хоть как-то компенсировать себе условия труда. Люди постоянно увольнялись. Постоянно менялись психологи, психиатры и управляющие клиникой. Постоянно выходил из строя водопровод, и прерывалась подача электричества. И т. д. и т. п. Это было опасное, депрессивное и жестокое место. Даже цветы здесь не росли.
Даже после того, как отделение перевели в другое здание, в котором была территория для прогулок, огороженная забором, никто не ожидал каких-либо перемен.
Поэтому, когда появился «ещё один из этих психологов», мы предполагали, что он захочет хорошенько «встряхнуть» это место, попытается применить какие-то современные методы и покинет эту больницу так же внезапно, как появился.
Однако на этот раз новым психологом оказался доктор Хью Лин, который был настроен дружелюбно и, казалось, вообще не собирается ничего предпринимать. Он не проводил осмотра пациентов, не оценивал их состояние, не ставил диагнозов. Он не проводил никаких терапевтических процедур и никаких психологических тестов. Он часто опаздывал на работу, не посещал специализированных конференций и не вёл записей. Вместо этого он занимался «странным» методом самоаутентичности посредством Хо’опонопоно. Этот метод заключался в принятии 100%-й ответственности за свою жизнь, изучении себя и очищении всей негативной и нежелательной энергии в себе. Хм...
Удивительнее всего было наблюдать постоянно благостное настроение этого психолога и даже полное удовольствие от себя самого! Он много смеялся, шутил с пациентами и персоналом и, казалось, получал удовольствие от того, чем занимается. Создавалось впечатление, что все любят его и получают удовольствие от общения с ним, даже несмотря на то, что он пренебрегал своими рабочими обязанностями.
И ситуация начала меняться. Карцеры стали пустовать. Пациенты взяли на себя ответственность за свои собственные потребности и за всю ситуацию. Они начали принимать участие в планировании и реализации реабилитационных программ для самих себя. Объём применения лекарственных средств резко упал, и пациентам стали разрешать покидать охраняемую территорию больницы.
Больница ожила. Она стала более тихой, более светлой, более безопасной, более чистой более активной, более весёлой и более полезной. Начали расти растения, проблем с водопроводом больше не возникало, случаи насилия стали исключительно редкими, а персонал казался более гармоничным, расслабленным и энергичным. Вместо проблем с больничными и увольнениями возникли затруднения с избытком персонала
Особенно мне запомнились два события.
Один пациент был ярко выраженным параноидальным типом, который часто бредил. От его действий серьёзно пострадали несколько человек как в больнице, так и за её пределами. В больницы его помещали много раз. На этот раз он попал в наше отделение по подозрению в убийстве. Я очень его боялась. У меня волосы вставали дыбом, когда он оказывался поблизости.
Для меня было большим сюрпризом то, что через год или два после появления доктора Хью Лина, когда этот пациент в сопровождении санитаров прошёл рядом со мной, я при этом не испытала никакого страха. Я просто отметила факт нашей встречи, но не дала ему никакой оценки, даже когда мы
