недавно отрапортовал, что у него тоже полный порядок, и теперь остановка за двигателем. Тем самым, доставить который мешает разыгравшаяся метель. А ведь дел хватает и в других местах.
– Подождем, – философски заметил Флейшман, разливая по чаркам вино.
Да и что оставалось делать, раз дороги временно стали неодолимыми? Только сидеть да ждать погоды. Или утра, когда можно будет пойти по многочисленным цехам. Благо производство от погоды не зависит.
С другой стороны, часто ли удается посидеть немного в своем кругу, никуда особенно не торопясь? Если бы не мело и не надо было бы волочь паровую машину на юга, все равно каждый из троицы занимался бы сейчас своим делом. В крайнем случае – усталым пришел бы домой да коротал вечер с домочадцами, памятуя, что вставать придется еще до света.
– Жени не хватает. – Командор кивнул на висящую на стене гитару. Увы, Кротких был далеко. Наверняка сидел в какой-нибудь тьмутаракани да так же смотрел в окно в надежде на дальнейшую дорогу.
Кабанов задумчиво взял инструмент, провел по струнам, убедился, что гитара не очень расстроена, и тихонько пропел на манер популярного когда-то Учкудука с его тремя колодцами.
С хорошими вестями в спешке не являются.
– Что? – односложно спросил Командор.
Гитара мягко полетела на диван.
– Нападение на Ригу, – с трудом выдохнул курьер.
Видно, еще не отошел от скачки в метель.
– Блин! – послышался голос Ярцева.
– Кто? С какой стороны? – Хмель мгновенно улетучился из глаз Кабанова.
– Шведы. Через Двину. Только что пришло донесение. Государь немедленно велел быть у него, – рассказать подробнее курьер не мог. Может, и сам не знал никаких подробностей.
– Сейчас выезжаю. Лишь домой заскочу. – Командор и в самом деле немедленно устремился на выход. Лишь у двери приостановился и бросил приятелям: – Придется вам самим…
И исчез. Только метель продолжала бушевать за окном.
Снег шел всю ночь. Порою он просто валил хлопьями, порою несся над белой землей белой метелью, порою превращался в буран, и тогда становилось непонятным, где земля и куда подевалось небо. Лишь сплошная пелена, мокрая, злая, секущая лица, стоило их только высунуть в промежуток между шапками и поднятыми воротниками тулупов. Каким образом сидевшие на козлах Ахмед и Василий сумели не сбиться с дороги, вернее, уже не столько с дороги, сколько с направления, осталось тайной. Они и сами не могли понять почему. Но возок не миновал ни одной почтовой станции, измученные лошади каждый раз перепрягались, и уже под утро возок въехал в Москву.
Хорошо еще хоть, что некогда монголы учредили почтовые тракты и станции. И что на каждой из них были кони специально для спешащих по государственным надобностям людей.
Дорогой Кабанов радовался только одному. Военный совет во главе с Петром так и не вернул Егерский полк в Коломну, расположив его постоем в Пскове. В составе небольшого отряда поддержки Лифляндского корпуса. Следовательно, солдатам придется меньше переть до неприятеля. А вот двум другим гвардейским полкам предстоял марш от самой Москвы.
Прочее – огорчало. Баллоны обоих дирижаблей лежали аккуратными пустыми полотнищами в ангарах, их дизеля находились в переборке, и на воздушные силы рассчитывать не приходилось. Понятно, что те полки, которые расположены гарнизонами в самой Прибалтике, могут успеть к Риге раньше, чем ядро армии, даже если гвардия и сопутствующие ей войска сумеют выступить сегодня, но вопрос: стоит ли подходить по частям, которые Карлу будет легче бить? И вообще, сто2ит ли еще Рига? В донесении говорилось только о факте нападения и ничего – о численности неприятеля.
И как проморгали факт высадки шведов на побережье? Не говоря о том, что Рижский залив замерз?
Как?
Командор напрасно корил себя и всех, кто был ответствен за наблюдение за побережьем. На этот раз Карл проявил в полную силу и свой талант, и возможности нового союзника.
Армия была скрытно перевезена в Либаву прямо зимой, когда встретить в море какие-либо корабли практически невозможно. Сама же Либава принадлежала Курляндии, герцогству, находящемуся в вассальной зависимости от Польши. Понятно, постоянного наблюдения за недавним союзником не велось и высадки шведов русские здесь не ждали. Присматривали за самой границей, раз уж она проходит в опасной близости от нового российского порта и провокации со стороны поляков не исключены, хотя бы из-за их стремления лезть везде, куда не просят, но именно поляков, а не шведов.
Меж тем новым союзником Карла был не кто иной, как Август. Сочетание республики с монархией имеет свои минусы, а вот плюсов – увы, нет. Это законный государь сам решает, какую политику лучше проводить на благо государства. Выбранный – лишь должен выполнять пожелания своих избирателей. В противном случае ничто не помешает последним выдвинуть кого-нибудь другого. Например, его соперника Лещинского.
Те же недостатки характерны и для прочих выборных форм правления, когда руководит не сам правитель, а люди, формально признавшие его главным.
Одним из главных условий, на которых на престол Речи Посполитой был выдвинут саксонский король, было присоединение Лифляндии и Эстляндии. Причем исключительно силами саксонских войск. Зачем ясновельможным панам отвлекаться от любимых дел – охоты, попоек и прекрасных паненок?
Не умея наладить порядок на своей территории, шляхта с вожделением смотрела на чужие земли, видя в них залог своего процветания. А ведь неподалеку лежала Малороссия, не так давно отошедшая под власть Москвы. Да и сами русские территории представлялись панам весьма лакомым куском.
Обхаживание Августа длилось недолго. Вначале прекрасные паненки, от которых Август терял голову, в ответ на ухаживания намекали, что видный мужчина должен быть не только любовником, но и героем, который бросает к ногам возлюбленных целый мир. Потом, когда Август стал созревать, явились представители сейма и поставили перед ним вопрос ребром. Или он выполняет обещания, или прощается с короной.
Август хорошо относился к Петру. Но и терять одну из своих корон не хотел. Власть – это в первую очередь разнообразные удовольствия, до которых был так охоч Август.
Немалую роль сыграл и Паткуль. Обласканный и приближенный Петром, даже назначенный помощником лифляндского губернатора по гражданской части, Паткуль довольно быстро разочаровался в новом хозяине. Вернее, не в нем – русского царя Паткуль успел узнать достаточно неплохо задолго до войны, – а в самом государстве.
Петр требовал от всех службы. В полную силу. В сравнении с этим польская безалаберность казалась раем. Еще бы! В мутной водице шляхетских вольностей рыбку ловить намного проще, чем в жесткой иерархии нарождающейся империи.
Да и терзали его сомнения: уж не сделает ли Петр новоприобретенные земли обычными губерниями со всеми вытекающими последствиями? Вон уже строит верфи, а к ним – небольшой городок, в котором селится разнообразный люд, связанный с кораблестроением. Так потихоньку городок может превратиться в город, и как в нем чувствовать себя истинному лифляндцу?
И Паткуль со своей стороны тоже стал осторожно зондировать Августа на предмет возможного пересмотра границ. Он прямо писал польскому и саксонскому королю, что дворянство Лифляндии и Эстляндии хочет отойти под Речь Посполитую и даже готово поддержать поляков своей вооруженной силой.
Тут, правда, таился небольшой обман. Кое-кто, может, и был бы не прочь. Но в своей массе прибалтийские бароны присягнули на верность российскому царю и не собирались отступать от клятвы. Как не собиралось отступать от присяги торговое сословие, почуявшее возможность новых барышей.
