Впрочем, дело – в первую очередь. И Кабанов сразу принялся распоряжаться:
– Обозы отправить после полуночи. При них – соответствующее охранение. Роты выходят на рассвете. К их приходу чтобы в каждом месте привала была готова горячая пища и дрова для костров. Дайте карту. Разберемся с маршрутом и местами остановок.
– Может, сначала обед? – предложил Ширяев. Хотя заранее предвидел ответ.
Кабанову явно не мешало бы немного согреться и отдохнуть с дороги. Средняя скорость недавно введенной курьерской тройки – двадцать верст в час. С перепряжкой на каждой станции лошадей, на которую у опытных смотрителей уходят минуты, и опять бесконечная скачка по зимним лесам с вкраплениями полей.
Пока несли карту, Сергей подошел к печке и с видимым удовольствием почти прижался к ней. Он чувствовал, как под воздействием тепла понемногу начинает клонить ко сну, и привычно встрепенулся, прогоняя негу.
Клюгенау принес карту. Как водится, весьма далекую от совершенства. Настолько, что любой малоопытный читатель, пользуясь ею, рисковал превратиться в Ивана Сусанина.
Все же ужасно плохо, когда многое приходится делать сразу и на ходу. Буквально перед Новым годом Петр по настоянию Кабанова учредил школу квартирмейстеров и колонновожатых. Одной из задач нового учебного заведения была подготовка офицеров-картографов. Что для войны, что для мира, но в стране должны быть хорошие, детально выверенные карты. Пусть все тот же Командор по старой привычке предполагал приложить все усилия, чтобы они были засекречены. Мало ли?
Если верить свидетелям грядущих войн (и если эти войны действительно будут), у агрессоров карты Русской земли вечно были намного лучше, чем у ее защитников. Защитников Кабанов планировал вооружить получше, а потенциальным агрессорам помогать отнюдь не собирался.
От учреждения до выпуска должны были пройти годы. Тут сама программа школы находилась в стадии становления, и, как всегда, остро не хватало грамотных учителей. Пока же приходилось пользоваться тем, что есть.
Особого выбора в путях не было. Земли бывшей псковской Украины имели немного дорог. Еще меньше тех, которые могли вывести к цели. Поэтому с этой стороны проблем не было. Зато пришлось тщательнейшим образом рассчитать марш. Лишь непосвященным кажется, будто для похода достаточно отдать приказ. На самом деле требуется учесть все. Среднюю скорость обоза и боевых частей, необходимость отдыха, места, где удобно сделать привал. Больших селений, способных вместить в свои строения все три полка, по дороге почти не было. Расположить в чащобе три с половиной тысячи человек невозможно. Словом, не все так просто, как кажется.
Наконец план похода был намечен, закреплен в приказе, и тогда пришел черед обоза.
Командор не любил досаждать мелочной опекой. Он верил подчиненным. По крайней мере тем, кто был достоин веры. Потому проверять подготовленные сани, уложенную поклажу, лошадей и прочее он не стал. Но список взятого все же потребовал. Вдруг в спешке упущено нечто важное и, наоборот, взято не столь нужное? В походе и на полковой стоянке требования ко многому различны.
Список удовлетворил. Ничего не забыто, зато никакой ерунды, которую лишь зря таскать туда- сюда.
– Молодцы! – качнул головой Кабанов. Когда хвалишь за дело, сам тоже испытываешь не меньшее удовольствие. – Как настроение солдат и офицеров?
– Боевое, – отозвался Ширяев.
– Какое может быть настроение, когда Командор с ними? – развил его мысль Клюгенау.
Прослужив с Кабановым больше трех лет, Дитрих полностью усвоил его систему. Основа армии – подготовка. Солдат и офицер должны в полном объеме уметь всё, что полагается обязанностями. Даже чуточку больше, чем все. Но не менее важна сила духа, уверенность в своей непобедимости. А она далеко не в последнюю очередь базируется на вере в отцов-командиров. Солдат обязан умереть по приказу, но должен знать, что зря тот приказ не отдадут. И что командир тщательно все взвесил и нашел самое лучшее решение, которое обязательно приведет к победе.
И, конечно же, чувствовать заботу о себе. Начальник может быть строг, как строг отец в большой семье, но обязательно справедлив и старается сделать все, чтобы любой солдат был своевременно накормлен (в любой армии еда всегда занимает одно из первых по значимости мест), одет, обут. А что гоняет – солдат всегда видит, когда это делается для его блага и когда из одной придури.
До сегодняшнего дня поражений Командор не знал. Все, кто был с ним при взятии Азова, во время крымских диверсий или сражений в Прибалтике, без колебаний были готовы идти за ним в огонь и воду. Не только солдаты, но и сам Клюгенау. Даром что генерал и кавалер.
Командор улыбнулся. Он вполне отошел с мороза и сейчас чувствовал себя одновременно и бодро, раз предстояло серьезное дело, и чуточку устало.
– Ладно. Раз так, то можно пока пообедать. Признаться, в этой спешке остановиться не было времени.
Стол был накрыт в соседней комнате. Оставалось подать на него томившиеся в печи щи и мясо. Зимой горячее гораздо лучше любых самых изысканных закусок. И, конечно же, по случаю войны к позднему обеду женщины приглашены не были. Тут не до политесных разговоров и вежливых улыбок.
– Из Риги какие-нибудь новости были? – спросил Клюгенау, словно Москва располагалась гораздо ближе Пскова к атакованному городу.
Но мало ли?
– Нет, Дитрих, не было. – Кабанов разболтал в щах сметану и потянулся к предобеденной чарке.
Даже самый внимательный наблюдатель не смог бы разглядеть на его лице тень тревоги.
Старый армейский принцип – никогда не сей панику. А лучше – не проявляй показного беспокойства раньше времени.
– Там Костя Сорокин, – вздохнул Ширяев. – А его голыми руками не возьмешь.
– Ну, за его успех! – Чарки сдвинулись.
Пить плохо, но по одной с мороза да перед едой – ничего страшного. А больше никто не собирался. Еще требовалось проводить обоз, хоть немного поспать перед завтрашним походом, а с рассветом – в путь.
Какие тут посиделки?
Сорокин тоже пользовался немалым авторитетом. Гарнизон и жители Риги прекрасно помнили учиненный им разгром шведского флота. Чтобы такой боевой генерал не справился с блокирующей город армией? Бросьте. Не может быть!
Большинство рижан после принесенной присяги на верность Петру не ждали для себя от шведов ничего хорошего. Потому и завербовал Паткуль немногих. Вдобавок военное положение, сохранявшееся с момента перехода под власть России, никто не отменял. Провести в город и поселить там какой-нибудь отряд переодетых саксонских солдат было невозможно. За этим строго следили поставленные в помощь гарнизону добровольные помощники из горожан, которым были обещаны за это дополнительные льготы.
Те же, кто разделял мнение Паткуля и хотел польской власти, вовремя подойти к воротам изнутри не сумели. Сорокин не зря не только подготовился к грядущему штурму, но и наводнил Ригу патрулями и усиленной охраной всех важных мест.
Охотники Ширяева или бывшие карибские флибустьеры, быть может, рискнули бы и при таком неблагоприятном раскладе, но ни у лифляндских помещиков, ни у горожан, вовлеченных в заговор, подобной подготовки не было и быть не могло.
Несостоявшиеся диверсанты крохотными группками и в одиночку посмотрели на происходящее на улицах, оценили и решили подождать, чем дело кончится.
Кончилось отбитием штурма. Справедливости ради, еще до того, как нападавшие шведы и саксонцы сумели приблизиться к городским укреплениям. Так что осторожность спасла заговорщиков. Хоть целыми остались. Сорокин, даром что родился в более гуманное время, церемониться в подобном случае не стал бы. Перевешал бы всех как собак. Если же точнее – тех из них, кому повезло бы уцелеть в неизбежной схватке с драгунами.
Но штурм был отбит, и теперь какое-то время городу ничего не угрожало. Как бы ни был горяч Карл Двенадцатый, однако и он не собирался бросать солдат в безумную атаку на подготовленную крепость. Военная наука давно доказала невозможность этого, так зачем поступать вопреки ее проверенным
