взглядом пустое водительское кресло с обрывками кожзаменителя...
– Ну, вот примерно так, товарищ прокурор...
– Можно просто по имени-отчеству, гражданин Следователь, хе-хе... Я все, конечно, понимаю, и не такое бывает, но откуда у вас тут какой-то каток без водителя? Должен же был быть кто-то за рулем или там за рычагами сидеть? Может, это они сами, эти... как их... истребители, или как вы их называете?
– Возможно, но, по-моему, это не меняет сути дела...
– Как это не меняет, когда у нас, может быть, взрослый свидетель? Я вообще, честно говоря, не вижу особой связи между описанными вами авариями и этими вашими же игрушками. По-моему, обыкновенное хулиганство, что уже не в нашей компетенции. Жертв ведь пока, слава Богу, нет?
– Нет. Пока. Только травмы...
– Вот, я и говорю: пускай МВД разбирается. Зачем вся эта мистика?
– Я же сказал уже, товарищ... э-э... прокурор, что спецы проанализировали ДТП, которые произошли сверх обычной месячной нормы и количество игрушек. Еще раз подчеркиваю: модели игрушек и оригиналов практически совпадают...
– По-моему, вы, простите, за уши подтягиваете факты под имеющиеся у вас версии. Вам ведь просто кто-то дал наводку, я прав? И в действительности там не просто хулиганы?
– Ну... Да, в общем-то... Из журналистских кругов нашептали... Нам кажется, что это один из эпизодов деятельности то ли какой-то секты, то ли молодежной группировки... И вот представители церкви жаловались...
– М-да... Интересные вещи происходят в нашем городе... Весьма интересные... Представители церкви... Хм... Вот раньше, когда у руля была партия, почему-то такой экзотики не наблюдалось. Все было тихо, спокойно. Раскрываемость какая была, а? Красота! Работали крепко, ух! Четко все было: украл, выпил, сел. Убил – и к стенке. А теперь чуть что – следователи охают, хватаются за голову и бегут к экстрасенсам. Профессионализм падает, что ли? Не понятно, не понятно... Как вы считаете?
– Я считаю, что при партии было довольно тоскливо... Скучно, я бы сказал. Хотя, я думаю, на многие вещи просто закрывали глаза...
– Да уж... Теперь скуку как рукой сняло, а? Что делают, что творят? И главное – зачем? Ну, что им не сидится, а? Уровень жизни как-никак растет, с голодухи не пухнут, на ролики, вон, денег хватает! На плейеры всякие... Так нет же: что для молодежи ни делай, она все равно сделает по своему, причем так, чтобы непременно вогнать взрослых в ступор. Вот раздай всем по миллиону – так они специально в рубища оденутся, перестанут мыться и будут деньгами костры разжигать! Какой тут может быть правопорядок – без крепкой руки да без комсомола?..
– Мне кажется, что дело прокуратуры – контролировать соблюдение законности. Остальное нас не касается...
– Правильно, Следователь, правильно! А как определишь, соблюдается ли законность, когда они вообще черт-те чем занимаются? Если не вообще понимаешь, что они творят и к чему ведут? Ладно, это все эмоции. Теперь конкретнее по вашим авариям... Тут Кавказом, случайно, не попахивает? Допустим, подстрекает кто малолеток? Может, безопасность подключить?
– И этого исключать нельзя. Хотя форсировать пока не стоит, пожалуй...
– Ну-ну, Следователь... Если что – вся ответственность на вас. Разбирайтесь. Только вот не надо мистики, а? Не надо...
После триумфального финала собеседования Миха наконец-то вырвался на воздух. Непонятно, чему больше радоваться – приему на работу или возможности расслабиться теперь аж до понедельника. Вот ведь как устроен человек: когда нет работы, больше всего мечтаешь ее заполучить, и безделье совершенно не радует. Но, получив работу, сразу же начинаешь мечтать об отпуске.
Предаваясь этим разгильдяйским мыслям, Миха брел по какому-то переулку и, несмотря на мерзко моросящий дождь, поедал мороженое в хрустящей обертке. Сам себе Миха символизировал торжество жизни и человеческого духа. Внезапно его взгляд уперся в нечто, что, подчеркнув торжество жизни, заставило его усомниться в торжестве духа.
Прямо перед ним, несколько неопрятно одетых молодых людей с энтузиазмом запихивали в канализационный люк новенький телевизор. Покончив с телевизором, они принялись загружать туда компьютерные мониторы и системные блоки, около десятка которых вперемешку с проводами и каким-то хламом громоздилось вокруг на офисных стульях. Один из парней мельком взглянул на Миху и с сомнением переглянулся с товарищем. Миха решил, что всего этого, может, видеть и не следовало бы, а потому быстро свернул в какую-то арку и дал ходу.
Миха был заинтригован. «Что за прикол? Прячут награбленное? Или офис у них там? Сейчас такие цены за аренду, что неудивительно, если у кого-то бухгалтерия в канализации. А вот был бы номер, если бы мэрия подарила свое здание, допустим, детскому саду, а сама стала бы скромно работать в канализации, где ей – давайте смотреть правде в глаза – и место...»
Это ерундовое в общем-то зрелище почему-то тягостно отразилось на Михином настроении. Пытаясь разобраться в своих чувствах, Миха чуть было не споткнулся о маленького рыжего песика с таким собачьим достоинством, что тот более походил на самолет-торпедоносец. Песик взвизгнул и с достоинством удалился. Сплюнув, Миха вернулся к реальности.
Когда он добрел до «Лапландии», Борис с Лехой и Ксюшей уже развалились за пластиковым столиком, уставленным пивными банками и засыпанным сухариками из разорванных пакетиков.
– Получили твои эсэмэски. Поздравляем! – заметив Миху издали, крикнула Ксюша.
– Здоров, рабочий человек, – приветствовал Миху Леша. – Кто ты у нас теперь?
– Старший помощник младшего повара, – отбрыкивался Миха и лез в груду хрустящих пакетов за пивом. – Э, народ, вы что, изуверцы, пива мне не оставили?
– Это мы от волнения за тебя, дорогой! Чтобы кулаки крепче держались...
Рядом раздался глухой, но приятный аж на уровне подсознания звук: это незаметно подошедший сзади Борис грохнул на стол охапку бутылок. Приятность звука определялась полнотой и содержимым этих темных, интимно запотевших пивных сосудов...
– Здрасс-се вам! М-м?!. – последнее было его обращением к Михе.
– М-м! – утвердительно ответствовал Миха, и Борис, проникновенно глядя в Михины глаза, с чувством пожал ему руку.
Предвкушающе потерев руки, Леха с Борисом принялись открывать бутылки.
Пиво водопадами вливалось в молодые глотки. Ксюха, даром что такая хрупкая с виду девушка, стойко держалась лидером. Окрестности оглашало молодецкое ржание, анекдоты чередовались с грубыми пивными тостами.
Вот это жизнь! Девчонок только вот не хватает? (Ксюха не в счет – она слишком свой парень... Хотя... А почему бы и не Ксюха?..)
В эротическо-теоретические Михины построения ворвался очередной звуковой всплеск – хохотал Борис.
– О чем истерика? – поинтересовался Миха.
– Да Леха тут выдал – по поводу этих – слышал? – истребителей машин. Говорит, мы уже давно живем в конце света...
– Ну и что? С тех пор как Леха снял свою последнюю хату, он живет не то что в конце, а еще подальше... А что там истребители снова учудили?
– Восемь аварий за один день! По телику говорят, мэр грозится ролики запретить...
– Да ну, на фиг! Это ж бред... Это ж явно какая-то банда...
– Ну, так банду ж искать надо... Проще ва-аще все запретить и доложить, мол, меры приняты...
– А тебе, Леха, что не нравится? Ну банда, ну машины бьют, тебе и беспокоиться не о чем, машины-то у тебя нет – при чем тут конец света?.. Я думаю, это просто творческий кризис у тебя. Потому что пьешь нерегулярно...
– Да вы ничего не понимаете, – Леха ничуть не обиделся. – Людей с душами становится вокруг все меньше – прямо на глазах исчезают. Погодите, скоро и истребители эти покажутся детским садом...
Миха с Борисом дружно хрюкнули и «чекнулись» пластиковыми стаканчиками.
– Леха у нас романтик! – глядя на Леху, задумчиво протянула Ксюха... – Возьми меня замуж, а?
