благодетельница. Но, как ни странно, никто и не искал шумных гостей. Причину этого им назавтра сообщила Айфина — разрумянившаяся, сверкающая глазами, обмирающая при мысли о своем отчаянном поступке.
Оказывается, девушка, дрожа и заикаясь от неподдельного страха, рассказала господину о том, что видела собственными глазами: страшные гости прорвались в трапезную, сорвали со стен свои мечи, клинками очертили круг над головами, превратились в лиловых драконов, замерцали искрами и растворились в воздухе.
Хозяин заорал было, что она дура, но все сказанное девушкой, слово в слово, подтвердил один молодой раб-наррабанец (давно готовый хоть под кнут ради рыжих кудряшек Айфины). Таграх-дэр призадумался. Тут начали по одному возвращаться горцы-охранники. Они засыпали хозяина такими жуткими подробностями налета нечисти на поместье, что скромные лиловые драконы, придуманные рабыней, померкли и отошли в тень.
Чтобы унять панику, Оплот объявил, что злые духи вволю натешились и улетели прочь. Этому горцы поверили, однако между собой порешили нагрянуть в дорожный приют, где остановилась заезжая парочка, вытащить во двор вещи грайанцев и запалить костерок. А может, и приют поджечь для верности.
Этот заманчивый план пришлось если не отменить, то отложить, потому что утром в поместье явились козопасы, привезли на мулах кувшины с молоком, а заодно рассказали, что двое путников провели эту ночь у их костра. Бредут те путники не дорогой, а тропками, направляются в сторону Нарра-до. Если не захотят спать под открытым небом, на радость Слепым Теням, то гостить будут в дорожном приюте Одноглазого Хассата — больше просто негде, ведь козопасов они вряд ли снова встретят. Да и как их Слепые Тени еще в ночь побега не сожрали... конечно, ученого со слугой, а не козопасов. Козопасы-то все знахари, травники. Они в костер какие-то ветки суют, вонючим дымом чудищ отпугивают...
Таграх-дэр велел троим горцам седлать коней и вихрем унесся в погоню. Один из горцев успел шепнуть поварихе, своей доброй подруге, что хозяин хочет обыскать в округе каждый овражек, каждую крошечную рощицу. Может, заглянут и к Хассату, хотя вряд ли беглецы рискнут появиться там...
Конец рассказа слушал и только что проснувшийся Ралидж — мрачный, измученный, с темными кругами вокруг глаз. А затем по-наррабански кратко прохрипел:
— К Одноглазому Хассату!
— И раздобыть по дороге лошадей, — согласилась Нурайна. — Пока Оплот со своими дикарями шарит по кустам, мы его обгоним и осмотрим дорожный приют. Я знаю Илларни. Он не станет скитаться по диким пустошам, предпочтет более опасный путь, но среди людей.
Орешек вспомнил себя на берегу Бешеной реки, вспомнил давящую, пугающую стену леса — и угрюмо кивнул...
Бесценная Айфина совершила еще один подвиг: раздобыла для Орешка белую головную повязку, и грайанец в общей сумятице и неразберихе кое-как сошел за горца. А на Нурайну накинули кусок грубой ткани наподобие покрывала, поставили ей на плечо кувшин, и она вместе с Айфиной пошла к роднику за водой, благо в тот сумасшедший день за прислугой никто не присматривал и порядка в доме не было...
Среди высоких валунов и колючих кустов недавние пленники простились со своей спасительницей. Орешек расчувствовался и сгоряча предложил девушке бежать с ними. К счастью, Айфина не потеряла головы и вполне разумно ответила, что незачем ей покидать дом, где с ней не так уж плохо обращаются, и становиться обузой для путников, которых и без того преследуют. Если господа и впрямь хотят ей помочь, то, вернувшись в Аршмир, они могут разыскать ее отца. Его зовут Явиторш Фиолетовый Камень из Семейства Саншеджи. Он лодочный мастер, его дом за Старым портом. Отцу бы только узнать, где его Айфина, уж он расстарается, выкупит дочку, если что — родня поможет...
Ралидж и Нурайна горячо заверили девушку, что если им удастся вернуться в Грайан, то ее отцу не понадобится обращаться к родственникам за деньгами на выкуп...
Когда поместье осталось позади, Нурайна и Орешек немногословно обсудили свое невеселое положение: ведь они лишились вещей и денег!
Впрочем, все оказалось не так ужасно. У Орешка за отворотом сапога были припрятаны три серебряные монеты и одна золотая. А у Нурайны, которая не надела в дорогу драгоценностей, чтобы не вводить встречных в искушение, припасено было на шее, на тонком шнурке, маленькое колечко с топазом. Продать его можно было лишь в городе, но все же это было кое-что...
О том, что волновало и пугало ее больше всего, Нурайна не сказала ни слова. Орешек сам заговорил об этом — медленно, словно через силу:
— Это было... нечто вроде колдовства. Отвратительная, мерзкая вещь! Ночью все вышло случайно. Да, это спасло нам жизнь, но не хочу, чтоб такое повторилось. Тебе не понять... и никто не поймет, если не испытал на себе...
Да, Нурайна не могла этого понять. Но она вспомнила охранника с оторванной головой, вздрогнула и согласно кивнула.
10
Копыта грозно прогремели по камням у ворот. Четверо всадников спрыгнули с седел.
Хозяин бегом кинулся встречать гостей. Кланяться он начал еще издали.
Трое горцев в белых головных повязках, не обращая внимания на хозяина, устремились мимо него к приземистому зданию, где останавливались приезжие.
Четвертый прибывший — Таграх-дэр, Оплот Горга-до — движением ладони остановил подобострастные приветствия хозяина.
— Я ищу двоих путников. Грайанцы. Один — старик, седовласый, худой, руки не знали тяжелой работы. Второй — лет тридцати, плотный, коренастый, круглолицый, много болтает.
Хозяин ответил не сразу: помешали двое слуг, приблизившихся с глубокими поклонами. Каждый из них подхватил под уздцы двух лошадей и медленно повел по двору, чтобы благородные животные могли восстановить дыхание после неистовой скачки.
Посторонившись, чтобы пропустить лошадей, хозяин вновь поклонился:
— Нет, Оплот, таких гостей в моем приюте нет.
Прищурившись, господин осмотрелся взглядом охотника.
Вокруг лежал огромный — как хорошая деревня — дорожный приют Одноглазого Хассата. Его нельзя было даже сравнить со скромным постоялым двором, примостившимся неподалеку от поместья Таграх-дэра. Здесь узлом сплелись несколько дорог: на Горга-до, на Васха-до, на столицу, к дальнему Жемчужному побережью. Здесь останавливались не случайные путники, а торговые караваны.
Приземистое просторное здание для гостей — в нем могли бы уместиться две сотни человек. Рядом пристройка для знатных или богатых постояльцев. Две огромные конюшни, из которых доносилось ржание, похрапывание, а иногда — пронзительный ослиный рев. Сарай для сена с распахнутыми настежь дверями. Второй сарай, запертый на висячий замок, — Оплот знал, что там проезжие купцы сложили свои товары. Пустующий сейчас загон с навесом — для верблюдов. Кухня, источающая густые, жирные запахи. Два колодца. Длинные колоды, из которых поили скот. Три большие постройки, где жили слуги и охранники. Маленький домик самого хозяина.
Да, здесь есть где спрятаться беглецу!
— Мои люди обыщут здесь все, — недовольно сказал Таграх-дэр.
— Как будет угодно господину.
— Сколько у тебя сейчас постояльцев?
— Около семидесяти.
Произнося последние слова, хозяин углядел своим единственным глазом то, чего не видел Таграх-дэр, стоявший спиной к конюшне.
На пороге конюшни появилась статная женщина в мужской одежде — она недавно прибыла сюда в сопровождении высокого плечистого грайанца. Только что оба, как и подобает гостям невысокого полета, сами отвели в стойла своих лошадей. Женщина заметила Таграх-дэра и шагнула назад, вскинув руку в
