— Стыдно Посланнику Отца Богов говорить неправду! — мягко укорил его атаман. — Мне верный человек сказал: караван сокровища везет в Сутхи-до, в храм. А еще праведник жертвы принесет в горах, в заброшенном святилище...
Одно из правил, не раз спасавших Айрунги жизнь, гласило: «Никогда не говори „нет“, если твой собеседник уже произнес слово „пытка“. Ничего не отрицай и ни в чем не запирайся».
— Почти все правильно, — сознался он. — Однако твой верный человек — дурак! Караван действительно вез сокровище, но...
Краем глаза он увидел, как стаей сгрудились вокруг разбойники, настороженные, злые, сплошь клыки и когти... И веско закончил:
— Но это сокровище — я! Я, Посланник Единого, выразитель его воли на земле, ехал в Сутхи-до, чтобы словом бога возжечь в сердцах горожан гаснущее пламя истинной веры!
На физиономиях разбойников проступило такое нехорошее разочарование, что Айрунги переступил босыми ногами по песку и робко добавил:
— Вы ждали золота и драгоценностей... но, может быть, вас утешит благословение Единого, переданное через уста святого человека?
— Увы, — огорченно развел руками Суховей, — не утешит. Пусть это грех, а только верить тебе я не стану. Погости пока у нас, а я пошлю человека разнюхать про караван. Если было золото — расскажешь, куда делось: мои палачи умеют правду добывать. Если и впрямь сокровище — это ты, поторгуемся за тебя с главным жрецом... Эй, гиены, верните святому сапоги!.. Что? Балахон? Нет, балахон будет мой. Одежда праведника приносит грешнику удачу, это все знают... А не даст храм выкупа — уж извини, придется тебя, чистая душа, в рабство продать. Много за тебя, за старого, не выручишь, но все-таки... Если ты и впрямь свят, Отец Богов спасет тебя и освободит...
36
Густая тьма щетинилась колючими кустами, подсовывала под ноги валуны, а могла, подлая, и в бездонную трещину путников спихнуть. Надо было остановиться на ночлег. Этого хором требовали здравый смысл и Нурайна.
— Нет! — заявил Орешек нелогично, но твердо. — Не буду торчать тут до утра! Чует мое сердце, хозяина надо спасать! Да я здешние камешки руками по одному переберу, а разыщу эту проклятую пещеру!
— Ищи! — огрызнулась усталая и злая Нурайна. — Дурак и на елке груши ищет! Простукивай скалы лбом — в которой из них пещера? Или просто заори погромче — может, Илларни отзовется... или горных духов перебудишь, они тебя до места доведут, лишь бы заткнулся и спать им не мешал...
— А это мысль... — медленно отозвался из темноты Орешек. — Ну... горных духов разбудить...
— Ты сошел с ума? — поинтересовалась Нурайна. — Посмей только разораться! Представляешь, кто сбежится на твои дурные вопли?
— Да не собираюсь я кричать! — ответил Орешек с небрежной лихостью человека, который задумал вычерпать море пригоршнями и не видит в этом особых затруднений. — Я и на Кай-шиу не кричал, а она меня еще как услышала!
— Ты... про талисман? — растерялась женщина. — Ох, с ним бы поосторожнее... колдовство — дело серьезное! Как говорится, не выманивай дракона из пещеры!
— А что осторожничать? Два раза судьба сберегла, сбережет и в третий!
Тут, как нарочно, ветер разорвал облачный покров, скрывающий месяц. Орешек поднял ладонь к самым глазам, повернул бронзовый диск так, чтобы лунный свет на миг сверкнул на тонких серебряных линиях Зазвучали слова — короткие и тяжелые, как срывающиеся в ущелье глыбы.
И вновь сомкнулись тучи, и воцарился мрак.
Вздрогнула Нурайна, ожидая грозного голоса из земных недр...
Шли длинные, тягостные мгновения, но не откликнулся Дух Гор, лишь кровь гулко стучала в висках.
Из темноты протянулась рука, легла на локоть женщины. Нурайна чуть не закричала.
— Пойдем, — сказал Орешек негромко. — Здесь недалеко...
Заледеневшая Нурайна молча, покорно шла за своим провожатым, пока их не остановили жесткие ветви.
Пригнувшись, Орешек вцепился в тонкий кривой стволик.
— Надо же, сам дохлый, а корни какие длинные... А вот я его... та-ак!
Взметнув над головой выдранный куст, парень отшвырнул его прочь:
— Он трещину загораживал... Давай за мной!
Повернувшись боком, он втиснулся в узкую каменную щель. Чуть поколебавшись, Нурайна последовала за ним.
Никогда еще перед королевской дочерью не лежал подобный путь! То боком, то ползком, то на четвереньках, то в полный рост, но по узкому карнизу, лицом к стене, над пропастью, которая хоть и не видна была во мраке, но ощущалась явственно, как дыхание врага за спиной...
В одном месте, где можно было разогнуться и твердо встать на ноги, Нурайна робко спросила:
— Откуда ты знаешь путь?
— Просто знаю, и все. Насквозь гору вижу... Осторожно, трещина обрывается вниз. Садись рядом... вот так... дальше не идем.
Во мраке Нурайна не видела своего спутника, лишь слышала ровное дыхание и ощущала тепло крепкого плеча.
— Илларни рядом, — продолжил Орешек. — По этой щели воздух проходит туда, где держат хозяина. Теперь вниз, потом ползти придется: щель узкая... зато рассекает потолок этой... ну, темницы... и можно туда спрыгнуть... Хозяин сейчас не один — охраняют его, наверное...
— Так чего мы ждем?
В темноте Орешек нашарил ее ладонь, зажал в своей и положил обе руки — свою и женщины — на пряжку пояса. Точно раскаленная игла пронзила руку Нурайны от кисти до локтя. Произошло это так быстро, что женщина не успела вскрикнуть.
Орешек чуть повернул пряжку, чтобы можно было ее разглядеть. Нурайна не раз видела черный камень и со слов Ралиджа знала, что в миг опасности в нем загорается красная искра. Но теперь весь камень налился жутким багровым светом. Он ничего не освещал рядом с собой и был похож на кровавый глаз какого-то недоброго существа.
— А эта дура водяная говорит — выброси... — угрюмо процедил Орешек. — Да плевать мне, злорадствует он или нет, главное — о беде знать дает!.. Но тут даже не в поясе дело. Камни говорят... ну, не словами, я просто все знаю... Здесь по ночам царит какая-то ужасная сила, а с рассветом прячется в свое логово. Не знаю, что тут за кошмар хозяйничает, но нам с ним не тягаться. Будем ждать до утра, потом заберем хозяина и пробьемся наружу.
Нурайна решила, что раз до сих пор она доверяла колдовскому чутью Ралиджа, то надо и дальше доверять — безоговорочно и до конца.
— А этот... это... оно слышит наши голоса?
— Не знаю, но сюда оно никогда не добиралось. А Илларни и его охрана ничего не слышат... — Орешек подавил зевок. — Просто умираю, так спать хочу...
— Ну и спи. Я-то и глаз сомкнуть не смогу, так волнуюсь...
— Нельзя. Почему-то кажется, что если усну, перестану понимать язык скал. А второй раз заклинание не скажешь.
— Э-эй, тогда не спи! — всполошилась Нурайна. — Ты говори... расскажи мне что-нибудь! Помнишь, недосказал, как с теми двумя... Шмель и Бурав, да?.. Ну, как вы на спор украли племянницу аршмирского шайвигара.
— Вей-о! Тебе ж эту историю слушать было противно, ты даже из комнаты вышла!
