У лисы на морде появилось выражение презрительного удивления, но поняв, что я серьезен и вот-вот ее задавлю, вмиг бросилась наутек, а я чуть не врезался в собственный мусорный ящик... Эта самая лиса задавила у меня минимум трех кур, пыталась съесть моего любимого кота и под забором неуважительно выражалась по поводу моих собак, от чего они обычно ночи напролет лаяли, как ужаленные.
О медведях и говорить нечего. Не зря же я возвел двухметровый забор вокруг своего двора и даже натянул три ряда колючей проволки.
Но это еще что. У нас водятся всего лишь черные медведи, хотя и неприятные и опасные, но все же не такие громилы, как гризли, обитающие в скалистых горах западной Канады. При слове «гризли» мне всегда приходит на ум анекдот... Идут два охотника кавказца, волочут за собой тушу медведя гризли. Их приятель спрашивает:
–
У нас тоже немало охотников загрызть медведя гризли. Они даже отправляются далеко на запад, чтобы позабавить себя или позабавить медведя... Это уж как получится. Некто Трой Хартьюбиз из города North Bay однажды имел несчастье познакомиться с одним из таких великанов. Чудом оставшись в живых, Трой впоследствии шутил:
– Когда я увидел трехметрового гиганта, вставшего на дыбы, – он мне не понравился. Хорошо, что я тоже не понравился этому медведю, а то бы не стоять мне перед вами сейчас...
После пережитого шока Трой решил создать противомедвежий костюм. На этот проект ушло несколько лет, и в результате наш местный Кулибин отгрохал настоящий скафандр, покрытый снаружи титановыми пластинками. Правда, он настолько потратился в процессе своего изобретательства, что суд провинции Онтарио признал его обанкротившимся и арестовал его костюм.
Творение Троя, и правда, напоминает троянского коня, запускаемого к медведю. Этот самоотверженный человек испытывал свое творение на прочность в самых что ни на есть опасных условиях, бросаясь в этом костюме с холма высотой пятнадцать метров, давая налететь на себя грузовику на скорости пятьдесят километров в час, и, наконец, войдя в клетку к двум медведям гризли. Трой до сих пор жив и надеется, что новая модель костюма позволит ему будить гризли во время спячки, а также бегать внутри жерла вулкана, вопреки всем моим сомнениям, высказанным в предыдущих работах.
Есть, правда, одно животное, от которого даже такой костюм не защитит. Это животное – человек.
Вчера я собрался спать с мыслью, что вот встану утром и напишу об охоте. Но так уж получилось, что на ночь я взял почитать книжку о каннибализме. А что, чем не чтение на сон грядущий?
Листая этот фолиант, после нескольких бессонных часов я узнал о человечестве такое, что мне больше не захотелось писать об охоте, пропало желание вообще когда-либо браться за перо или чем там нынче орудуют писатели, и более того, мне даже расхотелось быть человеком. У вас никогда не появлялось желание перестать быть человеком? Не в отрицательном смысле, как это частенько понимается. А в положительном... В хорошем смысле.
Оказалось, что большую часть человеческой истории люди занимались каннибализмом. То, что воспринимается нами как неизменный и вечный моральный закон у нас внутри, тот самый кантовский императив, – это иллюзия! То, что представляется нам стойким и незыблемым – всего лишь тоненькая пленка на глыбе человеческой дикости. В мифах, преданиях, языке, верованиях, обычаях имеются указания и на то, что каннибализм не был чужд предкам культурных народов; следы его можно констатировать в мифологии греков, в преданиях и сказках немцев и славян. Некоторые исследователи предполагают даже, что людоедство характеризует собой одну из стадий развития – род болезни, через которую должно было пройти все человечество, все племена в определенный, более или менее отдаленный период их жизни.
Если путь к цивилизации должен пройти через поедание себе подобных, столь редкое среди животных других видов, то что за цивилизация возникает в конце такого пути? Да, возникает именно наша цивилизация... Прошу любить и жаловать!
Нескончаемый каменный век, который занимал большую часть нашей истории, весь был пронизан вполне обыденным людоедством. Более того, оказалось, что в Европе в темные века, последовавшие за распадом Римской империи, а особенно после ухода с мировой сцены Карла Великого, народ тоже промышлял людоедством, что не без гордости подтверждает предисловие к книге об истории французской кухни. Так что непременное присутствие во всякой средневековой сказке людоеда, а в русском фольклоре – бабы-яги, точащей зубы, – отнюдь не плод нездорового воображения наших предков.
Однако хуже всего то, что до сих пор в экваториальной Африке да на Папуа – Новая Гвинея каннибализм никуда не испарился. Просто его перестали афишировать, но, по мнению многих авторов, в Африке ежегодно съедаются тысячи людей.
Как-то в одной из африканских стран журналисты спросили местного полицейского, что это за шум в лесу.
– Опять кого-нибудь едят.
– Так что же вы не пошлете сержанта?
– Так он соврет, что был там, а сам не пойдет.
Боится, что его тоже съедят.
– И что, с этим ничего нельзя поделать?
– Ну, если утром мы находим человеческие кости, тогда можно завести дело... Но они научились идеально убирать все следы...
Наутро местные жители вышли из леса с довольными лицами. Один журналист прямо спросил первого встречного:
– Вы едите людей?
Собеседник потупил взор и загнусавил, уходя от прямого ответа:
– Трудно расставаться со старыми привычками...
Представителей племен, практикующих каннибализм, обычно характеризуют как исключительно добродушных людей. Более того, они считают, что цивилизованные люди гораздо более аморальны, чем они.
– Мы никогда не убиваем больше людей, чем можем съесть. А вы посмотрите на себя! Чего стоят ваши войны! Мы относимся к человеку бережно и с истинным вниманием. По крайней мере, у нас всякий имеет свою несомненную ценность. А у вас сколько ненужных людей!
Научили на свою голову людоедов философствовать, сокрушаются нынешние моралисты. Некоторые из их предшественников ведь еще триста лет назад предупреждали, что насильное обращение диких народов в христианство к добру не приведет. Они очень специфически и буквально понимают «возлюби ближнего своего», а с причастием у них и вовсе ерунда получается... Слова Иисуса на Тайной вечере: «Пейте кровь мою, ешьте плоть мою» вызывают у людоедов нездоровый ажиотаж.
Мир совсем не такой, каким он нам представляется. Именно поэтому так тяжело жить в современном мире, где людоед спокойно и аргументированно доказывает цивилизованному человеку, что инквизиция была ошибкой, потому что большинство ее жертв оказались безбожно over-cooked (пережарены). Страшно подумать, что может высказать нам такой людоед по поводу менее давних исторических событий.
В провинции Онтарио существует закон, что если ты выловил рыбу, ее нужно либо съесть, либо отпустить. Как-то меня остановил полицейский катер, когда я рыбачил с весельной лодки без мотора. (Видимо, они хотели убедиться, что я не превышаю скорость.) Увидев на дне лодки две малюсенькие рыбки, они строго спросили:
– Что вы собираетесь делать с уловом?
– Я его съем! – сразу ответил я, потому что знал это правило. Полицейские не отставали, и я спросил, не хотят ли они убедиться в том, что я съем свой улов, и, открыв рот, попытался засунуть себе в глотку одну из рыбок. Мне казалось, это развеселит стражей порядка, но у полицейских, особенно в канадской глубинке, напрочь отсутствует чувство юмора. Я ни разу не видел, чтобы кто-либо из них смеялся.
Меня все равно оштрафовали – то ли за отсутствие свистка, то ли за то, что в лодке не оказалось троса...
Так что против человеческого людоедства, по крайней мере в переносном смысле, противомедвежий костюм не поможет. Не поможет и чувство юмора.
Людоед может вас убить и съесть, и это все, на что он способен. Все равно рано или поздно каждый из
