— Ну и что?
— Настоящий.
— Так.
— Настоящий историк.
— Заладил — настоящий, настоящий. Ну что с того, что он настоящий?
— Большинство историков, как и вообще большинство профессиональных деятелей — поддельные. А он — настоящий.
— Что это означает?
— Все еще не понял?
— Нет.
— Исторический оттенок намечавшихся событий был им оценен и принят к сведению. А если историк, которому предложили участвовать в чем-то эпохальном, отказывается, значит никакой он не историк, а просто бюрократ.
Милн подумал немного.
— Плутарх не участвовал ни в каких эпохальных событиях, — сказал он.
— Ему не предлагали.
— По-моему, ты врешь, Трувор. Что-то здесь не так.
— Все так.
— Ну, не договариваешь.
— Это есть.
— Рассказывай. Теперь уж все равно.
Трувор улыбнулся — как в добрые старые времена, улыбкой радушного хозяина.
— Он москвич вообще-то, Кудрявцев, — сказал он. — Было дело. Он убил человека.
— Кудрявцев?
— Да. Как он мне это рассказал — я тоже с трудом поверил. Но потом, узнав его поближе, понял, что к чему. Ухаживал он за какой-то девкой, были какие-то накладки с диссертацией, девка попалась глуповатая, и вообще ему было противно. И поехал он с братом девки на охоту. С двустволками. Думал развеяться. Так он мне это объяснил. Пришли они к какой-то речке, в лесу, сели, Кудрявцев курит, а брат барышни вынимает припасы из мешка и приговаривает ласково — мол, это закусь, это огурчики, это маслице, это помидорчики — причем говорит он медленно очень. Кудрявцеву так это не понравилось, все эти суффиксы, он и так раздраженный был до предела, что он взял и застрелил человека. И приехал ко мне перепуганный. Мы с ним были знакомы — встречались на… ну, не важно. Я его познакомил с Кречетом. Сделали ему новый паспорт, новое имя, даже диплом новый — да не какой-нибудь, а лондонский. Прошел год, и у Кудрявцева поехала крыша. Он решил, что недостаточно себя реализовывает, и стал писать всякое… разное.
Телефон Милна тихо звякнул.
— Да? Hello? Ah, yes, howdy, pardner.
— English or Russian?…
— Лучше по-русски. Все еще.
— Хорошо. Что нового?
— Мы застряли в гостинице.
— Сочувствую.
— Да. Нелетная погода и наводнение — затопило весь город, где по пояс, где по шею. Но есть связь почему-то. Хочу вас спросить… мы давеча вам не все сказали.
— Да, у меня было такое ощущение.
— О пассажирах в машине Ольшевского.
— Судя по тому, что вы мне рассказали об Ольшевском, у него в машине…
— Да, Ольшевский не допустил бы случайных пассажиров. Девушка, что с нами была давеча…
— Да, я предполагал, что она либо чья-то дочь, либо племянница.
— Предполагали?
— После нашего с вами разговора, — весело сказал Хьюз. — А вы ее с автоматом бегать заставляете! Или она вас заставляет. Или вдохновляет. На действия. А кто еще?
— Парень богемного вида, но не очень богема. Не очень понятно, чем занимается. Жим-за-жим у него был с собой, но он не умеет на нем играть.
— Подумаю.
— Мне нужно…
— Вы говорите, а я буду слушать и думать одновременно.
— Прогноз..
— В интернетных новостях, — сказал Хьюз, — показывают беспорядки в Новгороде. Завтра об этом напишут в прессе, и к вечеру покажут по телевидению. Похоже на Ньюарк семидесятых годов, но менее яростно. Толпа нехотя орет, спецназ без энтузиазма ее теснит. Двенадцать фотографий, на многих лица совпадают на заднем плане. В общем, возбуждено около двухсот человек, я думаю, но скажут, конечно же, что весь город поднялся. Причину придумали интересную, очевидно впопыхах — электричество отключено в половине города до сих пор и, оказывается, богатым подключили первым.
— Значит…
— Значит, Белые Холмы уже списали со счетов. Судя по оперативности подачи информации в интернет, план в случае провала составлен заранее. Уничтожать находящихся в отеле можно несколькими путями, но, конечно же, воспользуются вариантом, оставляющим минимальное количество следов. Посылать отряд не будут.
— Нет?
— Солдаты, спецназовцы, вы, парень из ФСБ — это целую дивизию слать придется, а каждый в отряде — потенциальный свидетель. Можно пустить в… хмм… air duct?…
— Вентиляцию, — подсказал Милн.
— Да, в вентиляцию, какой-нибудь газ. Но это тоже — следы оставлять. Скорее всего в подвале взрывчатка и приемник. Как по-русски remote control?
Милн хотел было сказать Хьюзу, что юмор у него какой-то… да… но не сказал.
— Но подвал залило? Наводнением? — спросил Хьюз.
— Да.
— Ага. В Белых Холмах наводнения часто случаются?
— Вроде нет.
— Это хорошо, хотя… в общем, зная, с какой силой вы имеете дело, я бы не исключил возможность…
— Да?
— Уничтожения гостиницы с воздуха. Маловероятно, но возможно.
— Понял.
— У вас есть шанс, Милн.
— У меня лично?
— У всех. Это я возвращаюсь к вопросу о пассажирах в машине Ольшевского. И, знаете, раньше нужно было говорить!
— Я прошу прощения.
— Да уж… Если девушка, по задумке Ольшевского, была заложницей, то и парень тоже заложник. Вероятность… половина на половину.
— Так не говорят по-русски.
— Если выкарабкаетесь, обязательно возьму у вас урок русского языка.
— Ладно, Хьюз… Так что же…
— Двух заложников брать с собой глупо, если имеешь дело с одной силой. Значит, есть две силы, и вторая сильнее. Девушка — всего лишь… А вот парень… Я бы на вашем месте отвел бы его куда-нибудь в угол, объяснил бы, что его ждет в ближайшие несколько часов, и попросил бы его продиктовать телефон того, с кем нужно связываться — с отцом ли, с дядей ли, с братом. Раз Ольшевский взял парня с собой,
