позы наводили скорее на мысли об оргии, чем о богослужении. Полуоткрытые полные губы, драпировки, небрежно валяющиеся у ног. Лица статуй были прекрасны, несмотря на то, что кто-то вырвал им глаза. Они похотливо смотрели друг на друга пустыми впадинами глазниц, и только святой воин у алтаря взирал на вошедших зрачками из черного обсидиана. Он казался самым живым из них, но вся его фигура говорила о звериной ярости и злости. Длинный меч, сжатый в мраморных пальцах, готов был обрушиться на головы врагов. Над головой Измаила, на сводчатом потолке, талантливый художник нарисовал вход в Девятилунную – нагие девы с крыльями из огня зазывали путника в страну смерти.
– Красиво, а? – Норт шагнул внутрь. – Мне особенно эта нравиться, – он обнял статую женщины, погладил ее бедра, – жаль, глаза кто-то выколол бедняжке…
– Будь она с глазами, и знаться с тобой бы не стала! Ты свою харю хоть разок в зеркале видел? – весело засмеялся Кронт, тоже с интересом осматривавший часовню.
– Она не такая! Она знает, что не на рожу надо смотреть, а ниже…
– Ну-ну…
– Я говорю! Она меня ждет, это точняк… – Норт понизил голос. – Почему ты думаешь, у этого болвана ремешок как раз тут лопнул, а? Все она, моя милая…
– Могу поспорить, что когда тебя нет, эта милашка тебе рога наставляет! Вот с этим мраморным бугаем слева!
Норт, прищурившись, посмотрел на 'бугая' и, ухмыльнувшись, сказал:
– Ну, раз так, я ему счас кое-что поотбиваю… сам виноват…
Он стал искать на полу подходящий камень, остальные наемники радостно давали советы, кое-кто даже придумал садануть 'соперника' мечом. Оскер, злой как демон, растолкал зрителей, отобрал у Норта факел и приказал двигаться дальше.
Спустившись с холма, всадники оказались в лесу – он был не такой мрачный и дремучий, как у Форпоста, но столь же древний. Между стволами деревьев сероватой дымкой завис вечерний туман. Скоро стемнело, глубокие тени скрыли тракт, и Оскеру пришлось ехать впереди с факелом, освещая дорогу. Ветер раздувал мечущееся пламя, в сполохах огня были заметны отметины по краям тракта: веховые столбы, с выжженными раскаленным железом рунами.
Воздух становился все влажнее, Ральф чувствовал болотные запахи. Он и обрадовался, и огорчился, увидев впереди россыпь лагерных огней. Утомительный путь, наконец, закончился, впереди ждал разговор с Верноном.
– На месте! Эй! Эгей! – заорал Оскер, влетая на вытоптанную людьми и лошадьми поляну.
Наемники столпились рядом с прибывшими, бесцеремонно разглядывая изгнанников.
Ральф, стараясь выглядеть абсолютно спокойным и невозмутимым, слез с коня.
Толпа расступилась перед закутанным в широкое шерстяное одеяло мужчиной. Он, видимо, только что проснулся – темно-русые волосы были встрепаны, глаза моргали на свету.
– Вот. Доставил, как вы и просили, мой господин, – засуетился Оскер.
– Хорошо. Проведите их ко мне.
Вернон развернулся и пошел к палатке в центре лагеря. Изгнанников заставили идти следом.
'А он неплохо устроился', – подумал Ральф, увидев устланную медвежьими шкурами постель, серебряный подсвечник на грубо сколоченном столе, аккуратно сложенные в углу доспехи.
Вернон зажег свечу и кивком предложил изгнанникам присаживаться к столу.
– Вы устали, я вижу… Ничего, скоро вам приготовят ужин и постель. А пока я хотел бы узнать кое- что.
Он взял со стола кожаную флягу и отпил глоток.
– Во-первых, кто вы такие?
– Ральф Коэн. Я ехал в столицу, и в Авендане из-за нелепого случая оказался обвинен в святотатстве…
– Да, они трепетно относятся к своим богам, – Вернон презрительно сплюнул на землю.
– Я – Кронт, Лишер Хорнкронт мое полное имя…
– Одно из имен. Не так ли?
– Человек моей профессии часто вынужден иметь пару дюжен имен, на всякий случай, – осклабился Кронт.
Вернон задумчиво кивнул:
– Ты убиваешь за деньги. И устраиваешь пожары…
– В последнее время я переключился на простые грабежи.
– Понятно. А ты? – Вернон повернулся к Велене. – Ты из Форпоста. Зачем ты пошла сюда?
– Я ищу Лорна. Мальчика, которого ты украл.
– Он на острове, вместе с моими людьми. Не беспокойся за него. Так… Откуда вы узнали обо мне?
– Кто ж в Авендане не слышал о Верноне? Высокородном победителе при Даросе?
– Меня чаще называли высокородным ублюдком, – бесстрастно заметил Вернон. – Ладно, этих ответов я от вас и ожидал. Осталось обговорить самое главное: могу ли я принять вас в отряд. Места здесь опасные, люди мне нужны – но только те, которым я могу доверять. Доверять полностью.
Он смотрел на Ральфа, будто пытаясь прочитать его мысли.
– Я тебя не предам, – сказал Ральф, облизнув пересохшие губы.
– Откуда я могу знать? Наемники мои, пока я им плачу, а ты… Высокородный из клана Коэн… Мне было бы спокойней, если б ты встретил утро на дне озера.
– Я клянусь…
Вернон расхохотался:
– Я бы не поверил и своей клятве, как мне верить твоей? Разве что… – он задумчиво прищурился. – Разве что ты принесешь мне вассальную присягу.
– Что?
– О, и ты сразу вспомнил о своей гордости. Я не настаиваю. Поступай как знаешь.
Ральф сжал кулаки. Ему хотелось закричать, что он никогда не будет слугой Вернона, но он сдержался.
– Так ты со мной, Кронт? – Вернон повернулся к Кронту.
– Конечно. Особенно, если мне заплатят.
– Это будет зависеть от твоего… рвения. А вы, дорогая Велена? Я не заставлю вас стрелять из лука, сами понимаете. И не беспокойтесь, танцевать голой перед моими солдатами вам тоже не придется.
– Только перед тобой?
– Я вижу, мы понимаем друг друга с полуслова, – улыбнулся Вернон.
– Хорошо, – решительно сказала Велена. – Но ты должен пообещать, что отпустишь мальчика.
Вернон кивнул.
– И сначала я должна убедиться, что с ним все в порядке.
Вернон медлил, задумчиво глядя на нее, потом сказал:
– Ну ладно, пусть будет так. Осталось решить с высокородным… Ну, Ральф Коэн?
Ральф подумал, что следовало бы по примеру Велены выторговать себе немного времени. Но Вернон смотрел с такой неподдельной ненавистью, будто только и ждал предлога его убить.
– Я буду твоим вассалом, – слова с хрипом вырвались из пересохшего рта. – Но только я один. Мой клан не будет обязан твоему.
– Ты меня удивил, Ральф Коэн. Может, ты и умнее, чем показался мне в первый момент.
Он встал, вытащил меч из брошенных на кровать ножен и, приказав Ральфу идти следом, вышел.
Наемники повскакивали, увидев своего предводителя. Он жестом приказал подбросить в костер больше хвороста.
Ральф сбросил плащ и встал на колени перед будущим сюзереном. По древней традиции им следовало обменяться подарками и произнести торжественные речи, но Вернон решил подсократить ритуал.
– Ральф из клана Коэн добровольно становится моим вассалом, – громко обьявил он.
Ральф чуть скривился при слове 'добровольно', но в неверном свете костра этого никто не заметил. Притихшие наемники смотрели, как Вернон опускает свой меч, и Ральф сжимает ладонями клинок, сильно, до крови. Было бы достаточно и пары капель, но досада и злость заставили его отчаянно вцепиться в сталь, не
