Соломатина под Белым. Причем задачи 20-й армии ставились не только на прорыв обороны противника, но и на продвижение в глубину, до соединения с 41-й армией Калининского фронта. План наступления детализировался по времени и глубине продвижения до 20 декабря 1942 г.
Гланц только несколько ошибся в отношении операции, которая должна была стать развитием 'Марса'. Он называет ее по аналогии с другими операциями Красной армии того периода именем планеты солнечной системы – 'Юпитер'. Гланц предполагал ее форму и задачи в следующем виде: 'Две-три недели спустя за ней ['Марсом'. – А.И.] должно было последовать наступление на вязьминском направлении силами центрального участка Западного фронта, идущими на сближение с победителями операции 'Марс' и полностью окружающими немецкую группу армий 'Центр'. Второй этап операции Жукова носил кодовое название 'Юпитер'…' То есть, согласно предположениям Гланца, планировалось окружить всю группу армий 'Центр', вплоть до Смоленска. Однако операции 'Юпитер' в том виде, как ее обрисовал Гланц, просто не существовало. 5-я и 33-я армии, которые Гланц числит в качестве ударной группировки 'Юпитера', должны были начать наступление 1 декабря 1942 г. с целью уничтожения гжатской группировки немцев, оставаясь в рамках операции 'Марс'. Это в явном виде озвучивалось в приказах штаба фронта командармам 5-й и 33-й армий. Впоследствии задачи фронтов не изменились. Директива Ставки ВГК командующим войсками Западного и Калининского фронтов № 170700 от 8 декабря 1942 г. ставит следующие задачи на развитие наступления: 'В дальнейшем иметь в виду: после перегруппировки войск Калининского и Западного фронтов разгромить к концу января месяца 1943 года гжат-ско-вяземско-холм-жирковскую группировку противника и выйти на наш старый оборонительный рубеж. С занятием войсками Вязьмы и выходом на прошлогодний оборонительный рубеж западнее [линии] Ржев-Вязьма операцию считать законченной и войска перевести на зимние квартиры' (Русский архив. Великая Отечественная. Т. 16 (5(2). М.: Терра, 1996. С. 463). То есть предполагался выход не к Смоленску, но к рубежу, на котором в сентябре 1941 г. в тылу Западного фронта стояли армии Резервного фронта.
Одним словом, созданный у нас образ Гланца как врага сильно преувеличен. Причина нелюбви официальной отечественной историографии к полковнику Дэвиду М. Гланцу очевидна: рассказав о 'забытой' операции колоссальных, со всех точек зрения, масштабов, он подорвал доверие к российским военным историкам. Сразу возникает вопрос о том, не осталось ли в тени хорошо известных всем Сталинграда, Курска или 'Багратиона' каких-либо еще сражений и операций. В какой-то мере такое отношение можно понять. В конце 1980-х и в 1990-х страну захлестнула 'разоблачительная' волна в отношении событий Великой Отечественной войны. В большинстве своем эти писания не носили конструктивного характера. Под удар попали и авторитетные военачальники, и 3. Космодемьянская, и А. Матросов. Работы Гланца от трудов 'разоблачителей' отличаются принципиально. Американский полковник чаще всего оказывается и профессиональнее, и честнее как официальных историков, так и Б. Соколова, В. Бешанова, сделавших себе имя на книгах со скандальными названиями и не менее скандальным содержанием.
Но также хотелось бы предостеречь читателей и от преждевременных выводов о представляемой книге Гланца на основании ее отдельных пассажей, подобных этому: 'А душу тех, кто уже исчерпал весь запас эмоций, должна была закалить пайковая водка, подготовив к дальнейшим событиям'. Периодически они встречаются даже в форме наукообразных цитат из документов: 'В донесении от 7 декабря один комиссар сетует, что 'крайне нерегулярно бойцы передовой линии получают положенную норму водки'. Как раз 12 ноября НКО увеличил размеры водочных пайков в Красной армии, приурочив это событие к началу наступления Жукова'. Повышенное внимание к подобного рода деталям происходившего многих может оттолкнуть. Однако не будем забывать, что перед нами книга, написанная американцем. Такой стиль является едва ли не обязательным для англоязычной литературы о войне. Определенные идеологические шоры в отношении СССР, хотим мы того или нет, в США существуют. Но они ни в коей мере не должны бросать тень на Гланца как профессионального историка. Просто потому, что основным инструментом познания у него является анализ оперативных документов и свидетельств очевидцев событий. Можно с высокой степенью уверенности утверждать, что исследований по 'Марсу', превосходящих по уровню работу Гланца, в обозримое время от отечественной исторической науки ожидать не приходится.
Конечно, с точки зрения общепринятых стандартов у книги Гланца есть некоторые недостатки, вызванные, прежде всего, географической удаленностью от наших архивов. Существенным минусом повествовательной части книги можно назвать недостаточное внимание к действиям ВВС сторон. Гланц практически не уделяет внимания планированию и ведению советского воздушного наступления. О действиях советских и немецких ВВС сообщается преимущественно на качественном уровне – 'начали действовать', 'не действовали вследствие плохой погоды' и т. п. Число самолетовылетов, направления приложения наибольших усилий авиации сторон своего отражения в книге не нашли. А именно с этой точки зрения 'Марс' представляет большой интерес. Слабость коммуникаций 41-й армии Калининского фронта, действовавшей в районе Белого, в ходе планирования операции 'Марс' вынудила советское командование сделать акцент на использовании авиации для подавления системы огня обороны немецких войск. Сложности с подвозом артиллерийских снарядов предполагалось компенсировать 'длинной рукой' авиации, не испытывавшей проблем с подвозом боеприпасов. Причем в бой для выполнения этой задачи были брошены наиболее подготовленные авиакорпуса ВВС Красной армии. 'Изюминкой' действий немецкой авиации в 'Марсе' было использование новейшего четырехпушечного истребителя 'Фокке-Вульф-190'. Этими истребителями была перевооружена I группа 51-й истребительной эскадры, выведенная с фронта в августе 1942 г. и вернувшаяся обратно на 'Фокке-Вульфах' уже 6 сентября. Присутствие в районе операции подразделения новейших истребителей стало неприятным сюрпризом для советских ВВС. Под Сталинградом, вопреки многочисленным легендам, истребители 'Фокке-Вульф-190' не применялись. Усугублял обстановку в воздухе над Ржевским выступом также общий характер боевых действий. 'Наступление наших войск носило здесь частный характер и большого успеха, в смысле захвата территории, не имело, поэтому система ПВО войск и объектов нарушена не была, о чем свидетельствует высокий процент потерь бомбардировщиков и штурмовиков от огня 3енитной Артиллерии и Зенитных Пулеметов' (ЦАМО Ф. 362. On. 20272сс, Д.1 Л. 308). Важным фактором для действий авиации была погода в районе Ржевского выступа. Несмотря на присутствие в небе 'Фокке-Вульфов-190' и неподавленную систему ПВО немецких войск, наши ударные самолеты вследствие плохих метеоусловий вынуждены были вести боевую работу с малых высот и без прикрытия истребителей. Все это привело к тому, что налет на одну боевую потерю в районе Ржева был одним из самых низких на всем советско-германском фронте. Красноречивее всего об этом свидетельствует статистика. В период с октября 1942 г. по январь 1943 г. налет самолетов Ил-2 на одну потерю в 1 -м и 2-м штурмовых авиакорпусах Калининского фронта составлял всего 17 самолетовылетов и 15 часов полета. Для сравнения, в 16-й воздушной армии под Сталинградом в октябре-декабре 1942 г. налет штурмовиков на одну потерю составлял 34 самолетовылета и 35 часов полета. При этом если на Сталинградском фронте штурмовики теряли от огня с земли 20,7% самолетов, то на Калининском фронте эта цифра была в полтора раза больше – 30,1%. Бомбардировщики под Сталинградом от огня зениток не несли потерь вообще (статистически), а на Калининском фронте 25,7% бомбардировщиков было сбито огнем зенитной артиллерии немцев. Еще красноречивее выглядит сравнение этих цифр с наиболее спокойным участком фронта, со статистикой ВВС 7-й армии, противостоявшей малочисленным и слабым в техническом отношении ВВС Финляндии. Там налет ударных самолетов на одну потерю составлял 152(!) самолетовылета. Одним словом, война в воздухе над Ржевским выступом была интересной и напряженной. Эта тема пока еще ждет своего исследователя.
Книга об операции 'Марс' представляет собой серьезное историческое исследование, написанное в яркой, популярной форме. Есть только отдельные моменты, которые требуют дополнительных разъяснений. Сразу хочу обратить внимание читателей на разницу в масштабах соединений и объединений войск сторон. Если все немецкие войска на обороне Ржевского выступа объединялись под управлением одной 9-й армии, то только активно наступавших советских армий было пять: 20, 22, 30, 39 и 41-я. Объясняется это не подавляющим численным превосходством советских войск, а меньшим масштабом оперативных объединений под названием 'армия'. По своему боевому и численному составу, а также уровню решаемых задач немецкая армия может быть сравнима с советским фронтовым объединением. Фронтов в 'Марсе' участвовало два: Калининский и Западный. Аналогичная ситуация с танковыми соединениями. Если советские танковые войска действуют, будучи объединенными в танковые или механизированные корпуса, то у немцев танковый корпус объединяет несколько дивизий, танковых, мотопехотных и пехотных. При этом по организационной структуре и штатной численности основных видов вооружения советский танковый и механизированный корпус ближе
