всю ночь. Были подготовлены специальные подразделения для оказания им помощи. Но ночью 11 марта вышли лишь одиночки. А перед рассветом вырвался весь 250-й воздушно-десантный полк – всего 200 человек. Командир 1112-го полка со специальной группой разведчиков пошел в лес севернее Переходы искать штаб дивизии и ее командира. Но разведчики двое суток рыскали по лесу в поисках расположения штаба, но штаб и командир дивизии как в воду канули, их нигде не было. В ночь на 12 марта, никто из 329-й дивизии не вышел. На поиски штаба и командира были посланы еще четыре группы разведчиков.
Люди совершенно выбились из сил, так как вот уже более полутора месяцев они – в непрерывных боях, кровопролитных и ожесточенных, голодные, изнуренные и уставшие, они все же находят в себе силы и дерутся как звери. В ночь на 13 марта, вышли из окружения еще несколько групп общей численностью не более 30 человек. Среди вышедших – политрук 1112-го стр. полка Чернов. Он доложил, что командование дивизии, почувствовав у себя в тылу немцев, растерялось, потеряло управление. Части, подразделения и просто отдельные бойцы, сами, по своей инициативе, бросали позиции и выходили из окружения. Стало известно, что командир дивизии решил выходить со штабом не к кавалеристам, а пробиваться к 33-й армии. Именно поэтому его не могли найти в лесу на прежнем месте севернее Переходы. Утверждают, что он умышленно прекратил с Беловым радиосвязь, но поддерживал ее с Ефремовым. Однако попытка пробиться к 33-й армии не удалась, там боевые порядки противника оказались еще плотнее. Все выходящие из окружения подтверждают вину командира дивизии. Положение усложнялось с каждым днем. Наконец, в ночь на 14 марта, из окружения выходит командование дивизии, а с ним группа примерно в 200 человек. Начальник штаба дивизии, начальник особого отдела и почти все раненые остались еще в окружении, и Белов опять посылает большую группу разведчиков на выручку несчастным, голодным, выбившимся из сил и потерявшим надежду на спасение людям. Ночью 16 марта прибыл командующий артиллерией дивизии и с ним группа бойцов и командиров. Данные о том, что командование дивизии растерялось и полностью бросило управление дивизией подтвердились. В результате, – дивизия понесла огромные потери, многие, особенно раненые, попали в плен к врагу. Началось официальное расследование. Фронт санкционировал арест – и 23 марта командира и комиссара дивизии арестовывают и заключают под стражу. Председатель военного трибунала кавкорпуса военюрист 1 ранга Мельниченко Федор Андреевич запрашивает фронт, где будет производиться судебное разбирательство – в группе войск Белова или при штабе фронта? Фронт дает указание: судить командира и комиссара дивизии в группе. Командиром 329-й стрелковой дивизии назначается бывший командир 250-го воздушно-десантного полка майор Н.Л.Солдатов. Комиссаром дивизии – бывший начподив 75-й кавдивизии батальонный комиссар А.И. Юхнов. Начальником политотдела – бывший начподив 57-й кавдивизии батальонный комиссар И.И. Причкин. К этому времени – 16 марта, все три легкие кавдивизии: 31-я, 57-я и 75-я, были расформированы и переданы на пополнение 1-й и 2-й гв. кавдивизии. 114-й и 117-й лыжные батальоны выведены в резерв группы.
Наконец расследование и следствие закончены. Все обвинения командира и комиссара дивизии были подтверждены. 6 апреля состоялось судебное заседание Военного трибунала группы войск Белова. Председательствовал Ф.А. Мельниченко, члены суда: заместитель начальник разведки группы майор П.Н. Пох, военюрист 3 ранга И.М. Рабинович, секретарь-переводчик разведотдела A.M. Дорфман. Судили: командира 329-й стрелковой дивизии полковника К.М.Андрусенко, 1899 года рождения, украинца, члена ВКП (б), ранее судимого, в армии с 1918 года и комисара стрелковой дивизии старшего батальонного комиссара Д.П. Сизова, 1901 года рождения, украинца, члена ВКП(б), в Красной Армии с 1922 года. Трибунал присудил обоих к высшей мере наказания – расстрелу, без конфискации имущества. Оба осужденных, тут же подали просьбу в Верховный Совет о помиловании и сохранении им жизни. Вскоре оба, командир и комиссар, были помилованы. Их эвакуировали на «Большую землю». За несколько дней ожидания решения о помиловании, полковник К.М. Андрусенко стал почти совсем седой. Впоследствии он весьма успешно командовал стрелковой дивизией и показал себя достойным командиром. Кононенко встречался с ним под Калинковичами и Пинском, где его дивизия некоторое время входила в состав 61-й армии генерала Белова. Комиссар дивизии Д.П. Сизов через год после помилования погиб на фронте.
После выхода из окружения, дивизия была быстро приведена в порядок и пополнена за счет партизанских отрядов «Северный медведь» и Петрухина. 20 февраля она заняла оборону на широком фронте севернее станции Угра. В последующих боях, 329-я стр. дивизия выдержала не одну упорную схватку с врагом и показала себя хорошей боевой единицей, овладевшей искусством ведения боя в сложных и тяжелых условиях в тылу врага.
ПИСЬМО ПРОКУРОРА
Те задачи, которые ставились перед группой войск Белова Г.К. Жуковым, заместитель которого генерал Захаров с пистолетом в руках «проталкивал» ее в тыл врага, были ошибочны, оперативно неграмотны, а действия самого Захарова -просто преступными. Он не сумел надежно закрепить участок прорыва на Варшавском шоссе, не расширил его, не обеспечил продвижения вслед за гвардейцами вторых эшелонов, артиллерии, зенитных средств, тылов и всего, что необходимо было для боя, не обеспечил надежного прикрытия с воздуха. Его бездарные действия, являлись скорее действиями человека, в котором тесно переплелись трусость, злоба, ханжество, ненависть к людям, карьеризм и прочие плохие качества. Человек, который по ошибке стал военноначальником, природой предназначался на роль палача или пациента нервно-психиатрической клиники. Окружить Вяземскую группировку немцев группа войск Белова не могла, а уничтожить ее и подавно. Поэтому и не будем говорить об оперативном несоответствии ее действий с поставленными перед ней задачами.
Жуков и его штаб лишь в марте месяце поняли свои ошибки и несколько изменили свои взгляды на действия группы. Поняли они и то, что успехи боевых операций в тылу врага, были успешными только потому, что Белов действовал совершенно не так, как ему определялось и усиленно навязывалось Жуковым. Такие главные и основные задачи как захват города Вязьмы, соединение с войсками Калининского фронта, окружение и уничтожение Вяземско-Гжатской группировки войск группы армий «Центр» и другие подобные задачи, связанные с «разгромом» и «уничтожением» огромных сил врага малыми и ничем не обеспеченными силами, были непродуманны, авантюристичны, ставились без учета сил врага и наших возможностей и, в самом начале обрекались на провал, необоснованные жертвы, кровопролитие и неимоверные трудности.
Действия группы войск Белова в тылу врага всколыхнули, оживили и весьма активизировали действия многочисленных партизанских отрядов, о которых Командующий фронтом не знал, не думал, да и не хотел знать, но группа своими действиями освободила не только огромную территорию, равную по площади целой Бельгии, но и советских людей, проживающих на ней. Здесь была восстановлена Советская власть, и в течение пяти месяцев группа не позволяла врагу надеть на них ярмо. Все это время она сковывала крупные силы группы армий «Центр». И враг не мог использовать их на других участках фронта. Наконец, своими действиями, группа войск Белова умножила славу нашего оружия и, безусловно, обогатила военное искусство умением вести бой в самых трудных условиях боевой обстановки в тылу врага. Безусловно, группа Белова нанесла врагу большие потери в живой силе, технике, и, особенно, в моральном отношении. В течение долгих пяти месяцев, она была тяжелым грузом на ногах врага, грузом, не позволявшим ему активизировать свои действия на фронте и закрепить свои успехи в тылу. Даже после ее выхода из рейда, противник так и не смог освоить оставленную ею территорию. Земля горела у него под ногами и, в конце концов, он отошел на заранее подготовленные позиции в глубоком тылу за рекой Днепр, оставив весь занимаемый район без боя.
Но не все видели успехи группы войск Белова, как их видел Белов, его помощники, штаб и командиры частей и соединений. Не совсем правильно их понимал прокурор кавкорпуса, военюрист 1-го ранга Мусабаев. И не потому, что он был трусом или плохим солдатом. Нет, скорее наоборот, он был смелым и решительным бойцом и неплохим человеком, но его военная подготовка, вернее – оперативный кругозор, не позволял ему «видеть» далеко вокруг себя и находить главное, среди большого количества слишком сложных вопросов. И вот, он берется за перо, за решение вопросов оперативного и стратегического
