Большая-пребольшая сказочка для Мих, Вась, Петь, Генрихов…

Что ты там, мой друг бормочешь, очешь, очешь?..
Что спросить меня ты хочешь, очешь, очешь?..
И куда ты держишь путь, уть, уть?..
В чём твоих исканий суть, уть, уть?..

Завиток подождал, пока последние нотки долетели до его внимательных ушей. То есть, когда Певец Природы, – среди многочисленных званий, присвоенных ему фанатами и почитателями, было и такое! – закончит, ответил:

Ищу я птицу, которой на месте не сидится,
Она украла, что плохо лежало!
Жаворонок ничегошеньки не понял и прочирикал:
Что ты говоришь, мой сладкий, адкий, адкий…
Не загадывай загадки, гадки, адки…

Котёнок терпеливо, неторопливо, внятно и понятно ответил: – В урочище Эйн – Геди, растёт коричневое дерево, а на дереве том живёт Ворон Воронович Шимон Петрович, известный всему свету под именем Секим Башка! И среди выцветших жестяных листьев, Ворон прячет штучку золотистую дрючку, которая так нужна Михаэльчику. Теперь понятно!?

– Это доложу, понятно и ежу!
Как помочь тебе я знаю,
Но смотри, предупреждаю:
Если будешь отставать,
я тебя не буду ждать!
Если полетишь за мной,
будешь битый кочергой!

Так вот шутил Поэт Золотое Горло, любимец масс.

Что ты медлишь в самом деле, еле-еле!
Полетели, ели, ели…

– Я же не ЛЕТАЮ! – возмутился Завиток, на что Поэт невозмутимо ответил:

Верю, знаю, понимаю, я и сам то не летаю.
Всем наземным объясняю, я, порхаю, аю, аю…
Ну а ты, как можешь жить, над землёю не кружить,
Сочинителем не быть, с Михаэльчиком дружить?

– А вот, ухитряюсь! – гавкнул в ответ Завиток и его светлую головушку посетила мысль: «Плохо, очень плохо зависеть от кого бы то ни было! Даже от распрекрасного и всеми почитаемого Жаворонка, который ради рифмы и пения, доводит разум до помутнения!» – Фыркнул Черномырденький и…улетел в синь неба рифмованный ответ:

Я стихов не сочиняю, в поднебесье не летаю.
И от этого, считаю, я нисколько не страдаю!
Я экспромты уважаю, всех, кто рядом, обожаю,
Никого не унижаю, не топчу, не обижаю!

– Понимаю, понимаю, – с высоты ответило Поющее Чудо Природы, – одного только не понимаю, а потому вопросы задаю и не улетаю, хотя я чудак, но вовсе не дурак! И волнует меня вопрос, как отбиться от ос, – это я в рифму так шучу! – и как добраться до Эйн – Геди, чтобы не слопали медведи!?

– Ты по небу, а я по земле такой большой, по земле такой родной… Лети Поэт Невольник Песни и по пути не тресни! – решился тоже в рифму пошутить Усатик.

Рванулся Жаворонок ещё выше, – до солнца оставалось всего ничего! -и полетел в сторону моря Мёртвого по направлению к Эйн – Геди, где жил себе да поживал Ворон Воронович.

А по направлению, поглядывая вверх, чух – чухал себе Завиток Черномырденький и дочухал до ущелья Кидрон, которое, как всем известно, берёт своё начало в Иерусалиме от стен старого города, где живут коты и кошки из многих стран мира, – об этом Завитку рассказывала его мама Джульбетта, которая была родом из тех мест.

Вспомнил Завиточек о маме своей и ему стало грустно, даже слёзы появились на его глазках. Ему стыдно было признаться, что он даже благодарен Ворону Вороновичу Шимону Петровичу за то, что он… украл штучку – дрючку. А то он никогда бы не побывал на родине своей Матушки. Отсюда до Эйн-Геди лапой подать! Завиток подошёл к кусту ярко – жёлтых цветов, – название у них мудреное «ааронсонит пектровски» на иврите, – а по-кошачьи их называют «джульбеткины майсы», прозванные так, как раз в честь матушки Завитка Черноморденького, и устало прилёг под тенью именно этого куста.

Всё-таки, сидит в кошачьих душах неистребимый и притягательный запах исторической Родины! И авторы это тоже чувствуют, хотя к кошачьему племени не имеют никакого отношения, потому, что жизнью их наградили другие мамы.

Для девчонок и мальчишек,
Для тушканчиков и мышек,
Для лягушек, кошек, ламы,
Нет родней и краше мамы!