практически все что угодно. От возобновления переговоров до бесчестной попытки выгадать время.
Если это переговоры, то землян приперли к стене. Ему не оставили выбора — придется вступать в переговоры. Земной флот искалечен, у пятнашников есть их таинственное оружие, возобновление военных действий немыслимо. Землянам необходимо выиграть по меньшей мере лет пять, еще лучше — десять.
А если это пролог к атаке, если планетка — капкан, у него нет другого выхода, кроме самоубийственного решения принять бой и сражаться до последнего патрона.
Что так, что этак, осознал генерал, — земляне обречены.
Пятнашники отставили пустые стаканы, он наполнил их снова.
— Вы проявили хорошо, — сказал один из пятнашников. — Есть у вас бумага и рисователь?
— Рисователь? — переспросил генерал.
— Он просит карандаш, — подсказал капитан.
— О да. Пожалуйста, — генерал достал карандаш с блокнотом и положил их на стол.
Пятнашник отодвинул стакан и, подобрав карандаш, принялся старательно рисовать. С земной точки зрения рисунок напоминал каракули пятилетнего карапуза, выводящего первые в жизни буквы.
Они стояли и ждали, а пятнашник все рисовал. Наконец он справился со своей задачей, отложил карандаш и указал на волнистые линии.
— Мы, — заявил он.
Потом указал на другие, иззубренные линии.
— Вы, — пояснил он генералу.
Тот склонился над бумагой, силясь уразуметь, что же имел в виду художник.
— Сэр, — вмешался капитан, — это похоже на схему сражения.
— Оно, — гордо провозгласил пятнашник.
Он снова поднял карандаш и пригласил:
— Смотрите.
На рисунке появились новые линии, смешные значки в точках их пересечения и кресты там, где боевые порядки были прорваны. Когда он закончил, земной флот оказался разбит, разделен на три части и обращен в паническое бегство.
— Это, — узнал генерал, ощущая, как в горле клокочет гнев, столкновение в секторе 17. В тот день мы потеряли половину нашей Пятой эскадры.
— Маленькая ошибка, — объявил пятнашник, сделав при этом странный жест, словно просил прощения. Потом вырвал из блокнота новый листок, расстелил его на полу и принялся рисовать снова.
— Внимайте, — пригласил он.
Пятнашник вновь обозначил линии защиты и атаки, но слегка видоизменил их. Боевые порядки землян как бы повернулись вокруг оси, разъединились и превратились в две параллельные полосы, охватившие нападающих пятнашников с флангов. Еще поворот линий — и строй пятнашников дрогнул и рассеялся в пространстве. Художник отложил карандаш.
— Маленький пустяк, — сообщил он генералу и капитану. — Вы проявили хорошо. Сделали одну чуточную ошибку.
Генерал опять наполнил стаканы, призывая на помощь все свое самообладание.
«Куда же они клонят? — подумал он. — Ну зачем они тянут и не выкладывают все напрямик?»
— Так лучше, — вымолвил один из пятнашников, поднимая свой стакан в знак того, что подразумевает пойло.
— Еще? — осведомился пятнашник-стратег, вновь берясь за карандаш.
— Прошу, — ответил генерал, скрипя зубами.
Прошагав к входному пологу, он выглянул из палатки. Орудийные расчеты были на своих местах. Струйки дыма курились под жерлами стартовых двигателей; возникни необходимость — и корабль взмоет вверх в одно мгновение. В лагере царила напряженная тишина.
Генерал вернулся к столу и продолжал следить за тем, как пятнашник с веселой миной читает лекцию о способах выиграть бой. Лист за листом покрывались схемами, и время от времени стратег проявлял великодушие показывал, отчего пятнашники проиграли стычку, когда могли бы выиграть, чуть изменив тактику.
— Интересно! — провозглашал он с воодушевлением.
— Действительно интересно, — согласился генерал. — Только один вопрос.
— Спрашивайте, — разрешил пятнашник.
— Допустим, опять начнется война. Почему вы уверены, что мы не используем все эти знания против вас?
— Но прекрасно! — воскликнул пятнашник восторженно. — Мы точно того и хотим!
— Вы воюете хорошо, — вмешался другой пятнашник. — Однако немножко грубо. В следующий раз научитесь лучше.
— Грубо? — взъярился генерал.
— Слишком резко, сэр. Нет надобности бить по кораблям трах-тарарах...
Снаружи грохнул залп, потом еще и еще, а потом грохот орудий утонул в басовитом, потрясающем скалы реве множества корабельных двигателей.
Генерал в один прыжок очутился у входа и протаранил его насквозь, не удосужившись отогнуть полог. Фуражка слетела у него с головы, и он покачнулся, едва не потеряв равновесия. А задрав голову, увидел, как они приближаются эскадра за эскадрой, расцвечивая тьму вспышками выхлопов.
— Прекратить огонь! — заорал он. — Безмозглые тупицы, прекратите огонь!
Но кричать не было нужды — пушки умолкли сами по себе.
Корабли приближались к лагерю в безукоризненном походном строю. Затем они пролетели над лагерем, и гром их двигателей, казалось, приподнял палатки и потряс до основания скалы, где эти палатки стояли. А затем сомкнутыми рядами корабли опять пошли на подъем, все с той же безукоризненной точностью выполняя уставный маневр перед мягкой посадкой.
Генерал замер как вкопанный, ветер ерошил его серо-стальные волосы, и в горле сжимался непрошеный комок — гордость за своих и благодарность к чужим.
Кто-то тронул его за локоть.
— Пленные, — объявил пятнашник. — Я же говорил вам так и так.
Генерал попытался ответить, но слова отказывались повиноваться. Он проглотил комок и предпринял новую попытку.
— Мы ничегошеньки не понимали, — сказал он.
— У вас не было наших берушек, — сказал пятнашник. — Потому вы и воевали столь грубо.
— Мы не виноваты, — ответил генерал. — Мы же не знали. Мы никогда еще не воевали таким манером.
— Мы дадим вам берушки, — заявил пятнашник. — В следующий раз мы сыграем как надо. Будут берушки, у вас получится лучше. Нам легче дать, чем терять.
«Неудивительно, — подумал генерал, — что они и слыхом не слыхали про перемирия. Неудивительно, что были повержены в недоумение предложением о переговорах и обмене пленными. Какие, в самом деле, переговоры нужны обычно для того, чтобы вам вернули фигуры и пешки, завоеванные в игре?
И неудивительно, что у других инопланетян идея коллективно обрушиться на пятнашников вызвала лишь скорбь и неприязнь...»
— Они вели себя неспортивно, — сказал генерал вслух. — Могли бы предупредить нас. А может, они привыкли к правилам игры с незапамятных времен...
Теперь он понял, почему пятнашники выбрали именно эту планету. На ней хватало места для посадки всем кораблям.
Он стоял и смотрел, как эскадры опускаются на скальный грунт в клубах розоватого пламени. Попытался пересчитать их, но сбился; хотя он и без счета знал, что Земле вернули все утраченные корабли, все до единого.
— Мы дадим вам берушки, — продолжал пятнашник. — Научим, как обращаться. Управлять просто. Никаких увечий ни людям, ни кораблям.
«А ведь это, — сказал себе генерал, — нечто большее, чем глупая игра. Да и глупая ли, если
