демонстративно не поднимал голову, делая вид, что увлечен женским журналом, лежащим рядом с его тарелкой, сказал:
— Убери пушку. Сейчас же. Я здесь для того, чтобы говорить с мисс Форрестер, но перед этим мне хотелось бы перекинуться парой слов с тобой лично, частным образом, если не возражаешь. Пожалуйста, выйди со мной на площадку. Это не займет много времени.
Винс некоторое время молчал, раздумывая, а затем отдал револьвер Гвен. Та демонстративно проверила барабан — все ли патроны на месте. Сунула револьвер в ящик. Это она сделала для того, чтобы Лерой понял, что пистолет у нее — легально, и ей все равно, кто его видит. Лерой спрятал бляху. Винс поднялся и присоединился к Лерою, который придержал ему входную дверь. Как только Винс вышел, Лерой захлопнул дверь и щелкнул замком, и встал перед ней. Зазвонил звонок. Лерой распахнул дверь и поднял пистолет, целясь Винсу в переносицу.
— Слушай, тигр, — сказал он. — То, что мне нужно сказать мисс Форрестер, и то, что она мне ответит, тебя совершенно не касается. Понял? Не твое собачье дело. Просто стой там, на лестнице, и следи, чтобы никто не пытался нам тут мешать, вот и все. Будь хорошим, а то ведь вгоню пару пуль в тебя в целях самозащиты. И не уходи никуда, не шляйся попусту. Если после моего разговора с мисс Форрестер я не найду тебя на площадке, я доберусь до тебя, где бы ты ни был и сдвину тебе коленную чашечку. Представь себе звук рвущихся сухожилий. Представил? Вот и хорошо.
Он снова захлопнул и запер дверь. Гвен уставилась на него, лишенная дара речи. С пистолетом в одной руке, он схватил другой стул и сел на него верхом. Она отодвинулась от него вместе со своим стулом.
— Так лучше, всем, — сказал он. — Поверьте. Наконец-то мы можем перейти к важным вещам. — Он почему-то показал на кофейную чашку Винса пистолетом. — Некоторые мои вопросы могут показаться вам не относящимися к делу. Из важность вы поймете позже. Или не поймете. Это совершенно не важно. Существует некая романтическая связь между вами и безутешным мужем вашей покойной сестры. Не знаю точно, какая именно. В каких вы отношениях с Винсом?
— Что?
— Вы слышали. Отвечайте.
— Это что, часть… э… — она запнулась и замолчала.
Он сверлил ее глазами.
— Я уже сказал, что мои вопросы могут показаться вам не имеющими отношения к делу, — заметил он раздраженно. — Уверяю вас, правдивый ответ в данном случае очень важен.
Он положил пистолет на стол.
Гвен наконец взяла себя в руки. Это неслыханно! О методах работы следователей она ничего не знала, но было совершенно очевидно, что поведение Лероя никаким методам не соответствует.
— Не вижу, почему я должна это терпеть, — сказала она.
Внезапно он вскочил, схватил пистолет и направил его на кого-то за ее спиной.
— Брось оружие, — сказал он.
Гвен соскользнула со стула боком и круто обернулась, присев.
— Никого, — сказал Лерой. — Мне показалось, что там кто-то есть.
— Вы сумасшедший! — крикнула она.
Он обошел стол и встал над ней. Злоба в его глазах была такая явная и естественная, что у Гвен задрожали руки.
— Не подходите! — сказала она, опускаясь на пол и отползая, спиной вперед, от него.
— Просто выполняю свои обязанности, — сказал он. — Ответьте же на вопрос. Черт знает, что такое. Вы с ним спите или нет? — Гвен молчала, глядя на него снизу. — Я стараюсь сделать так, чтобы вас лично ни в чем не обвинили, — объяснил он. — Встаньте. Встаньте, говорят вам. Никто вас не обидит, шлюха маленькая дурная! Если вы любовники, то, видите ли, есть люди, которые могут неправильно интерпретировать отсутствие незнакомых отпечатков или ДНК на месте преступления — в то время как ваши отпечатки там везде. Как часто вы навещали сестру? Я почти никогда не начинаю сразу с ревности, но если ревность — единственный возможный мотив, что ж прикажете делать! — Двусмысленность этого замечания прошла мимо сознания Гвен. Она молчала. Какое-то время они смотрели друг на друга. — Необходимо ваше содействие, — сказал Лерой. — Я могу сколько угодно предполагать и вычислять, но все-таки мне нужны слова и фразы, которые понадобятся также и присяжным. Вы и пугилист — любовники? Да или нет? — он оперся на стол.
Гвен поднялась на ноги и осторожно выпрямилась, держась одной рукой за стол. Вдохнула носом.
— Нет, — сказала она мрачно.
— Тем не менее, он провел здесь ночь, — сказал Лерой. — На диване спал? Не важно. Есть ли у вас опыт, мисс Форрестер, портить сопернице жизнь?
— Что? Зачем? Что вы плетете!
— Не в данном случае, а вообще? Подумайте. Вспомните школьные дни.
— Школьные дни!
— Что ж, вы не готовы ответить на этот вопрос. Вернемся в настоящее. Вы часто делитесь своими секретами с женщиной по имени Гейл Камински?
— Гейл!
— Да. Гейл.
Гвен яростно думала, в то же время паникуя. Шлюхой ее никто не называл со времен университета. Нет, она не помнила, чтобы когда-либо была полностью откровенна с Гейл. Правда, были случаи, когда обе были основательно пьяны… Нет. Не сходится. Что этот хам себе позволяет! Пьяная или трезвая, Гвен знала себя, знала что она умеет держать себя в руках, и тайны ее всегда оставались только ее тайнами.
— Я не посвящаю Гвен в мои тайны, — сказала она.
— Странно, — заметил Лерой. — Простите, я кажется употребил слово «шлюха» по отношению к вам. Вас, наверное, никто так не называл с университетских лет. Когда мы взволнованы, мы говорим странные вещи! Грустно. — Он подошел к аквариуму в углу. Понаблюдав за движениями рыб, он вдруг запустил руку внутрь аквариума.
— Странные? Эй, оставьте мой аквариум в покое! Откуда вам известно про Гейл? А? — Ответа не было. — Я спрашиваю, — настаивала Гвен, говоря в спину Лерою, — что значит — странные?
— Когда-нибудь я вам скажу. Не важно. Но все равно, вещи странные. Как эти вот рыбы.
— Я ни с кем не откровенничаю, это не в моих привычках. И с чего вы взяли, что, если бы мне понадобилось откровенничать, я для этой цели выбрала бы лонгайлендскую бабу, которая живет сплетнями! А? Алё! Детектив, я не поняла ни слова из того, что вы сказали.
Лерой скорчил рыбам рожу, чтобы посмотреть, как они среагируют. Рыбы не среагировали. Это его обидело. Он повернулся к Гвен.
— [непеч. ] тупые рыбы, — сказал он. — Что ж, одно ясно. Секретами вы с ней делитесь. В двенадцатом классе школы вы не были особенно популярны среди учеников, и был там мальчик, который вам нравился, и он виделся с вашей подругой, и вы довели подругу до… — Лерой помолчал. — До самоубийства.
— Неправда! Это не имело отношения… О, черт…
Классический, самый примитивный следовательский трюк сработал. Гвен покраснела. Лерой вернулся к столу и снова сел верхом на стул, не глядя на Гвен. Взяв со стола салфетку, он вытер ею руку и бросил салфетку на пол. Его подвижность кого угодно могла бы выбить из колеи.
— Сядьте, Мисс Форрестер, — сказал он. Взяв кофейник, он добавил кофе в чашку Винса и пригубил. — Гейл Камински знакома с немалой частью вашего прошлого. Она невообразимо глупа и вульгарна, но у нее прекрасная память. Она помнит все, что вы ей рассказали о ваших университетских годах, вашей расстроившейся помолвке, и так далее. Чего она не знает — она не знает, что ваше чувство вины сильнее вас самой. Она не знает о ночных кошмарах, об ужасах утренних часов, о полуденных уколах совести, и о бушующих волнах вины за час до полуночи.
— Глупости какие, — сказала Гвен не очень уверенно.
— Что именно — глупости?
— Все, что вы сказали.
