момент — эти крысы за вами ходят постоянно, умоляя вас сказать хоть что нибудь… вы упомянете, что хотели пойти на телевидение, но вам отказали. После чего все эти массовые информаторы будут выглядеть как своевольные, безмозглые расистские свиньи, а вы будете выглядеть как… ну, не важно. И вы посвятите свой следующий бой… ну, не знаю… семьям, которые пострадали от средств массовой информации, и вы нокаутируете оппонента в третьем раунде, и на следующий день ваш портрет начнут печатать на почтовых марках. Заодно можете попросить своего тестя, чтобы он вас поддержал. Очень вовремя, кстати сказать.
— Вовремя?
— Тесть ваш разорился. Сочувствие в данный момент ему не повредит. Вы что, не слышали?
— Нет. Что? Разорился? Не понимаю.
— Просто позор — люди открывают газету только для того, чтобы читать о собственных проблемах.
— Не понимаю, о чем вы?
— Эх! Винс, все это в новостях передают дня три уже. Старик весь в долгах, денег нет, сидит дома в одиночестве. Газеты пишут о нем только в деловых приложениях, конечно, в основном, но «Дейли Ньюз» напечатала давеча большую статью на третьей странице. Они не упоминают вашего тестя по имени, но названия компаний должны же были навести вас на какие-то мысли.
— Когда это случилось?
— Недавно, Винс. Но времени все равно мало. Это один из тех относительно редких случаев, когда человек действительно разоряется полностью. Всё его имущество будет передано кредиторам в ближайшие дни. Ему придется, возможно, переехать в мотель, если остались наличные, в чем я сомневаюсь. Все друзья его уже успели бросить.
— У него есть сбережения.
— Все счета заморожены. Его судят на сумму, втрое превышающую то, что у него было.
— Первый раз слышу.
— Понимаю. Вы вели себя эгоистично, думая только о себе, что простительно в вашем положении. Вот номер профессора, — он протянул Винсу лист. — Передайте ему привет от меня. Он очень забавный парень. Или же найдите молодого репортера, у которого остались еще какие-нибудь иллюзии.
Тимоти Джей Левайн откинулся в кресле.
— Заведите каких-нибудь новых друзей, — продолжал он. — Прямо сейчас, не медля. Если вам нужно выбирать между сигаретами и сладким, выбирайте сигареты, только, смотрите, не пристраститесь. Если вам нужно отвлечься, идите в мир и совершите что-нибудь совершенно бескорыстное.
— Не понял.
— Это так, просто мысли. Это все, Винс. Я понимаю, что двадцать тысяч за пять минут — дороговато. Я бы дал вам инструкции бесплатно, но боюсь, что тогда вы не стали бы им следовать.
— Это не похоже ни на какие советы, которые получают от адвоката, — сказал Винс. Ему было неудобно. — Не скажете ли…
— Боюсь, что ваше время истекло, — сказал Тимоти, глядя добродушно на Винса. — Мне нужно сделать несколько дел. Я тороплюсь.
— Я…
— Нет, не вы, а я их должен сделать. Нельзя быть таким эгоистом, Винс — я да я. До свидания.
На улице три устрашающего вида черных подростка сгруппировались вокруг Бентли. Винс некоторое время наблюдал за ними. Быстро возникла проволочная вешалка, ее сунули между стеклом и рамой двери со стороны руля.
— Эй! — сказал Винс. — Эй вы там!
— Делаем ноги, ниггер, — сказал один из подростков. Втроем они кинулись бежать и скрылись за углом, хохоча и подбадривая друг друга отвратительными расистскими эпитетами. Винс вытащил проволочную вешалку. На двери красовалась неряшливая царапина. Профессионализм — явление редкое, и в преступной среде тоже. Старомодные замки Бентли можно было открыть ногтем за три секунды, ничего не поцарапав. Помимо этого, лезть в Бентли вообще глупо. Машина может принадлежать какому-нибудь мафиозо, или бывшему чемпиону мира по боксу в тяжелом весе с плохим характером.
Чрезмерные горестные переживания, как однажды объяснила ему Илэйн, есть проявление эгоизма. Каждый человек является в какой-то степени эгоистом, поскольку в конечном счете эгоизм есть форма самосохранения. Но эгоизм чрезмерный становится в конце концов разрушительным — по отношению сперва к другим, а затем к себе.
Для поддержания эквилибриума во вселенной следовало совершить бескорыстный поступок, как посоветовал Тимоти. Винс сосредоточился. Поступок.
Он взял с пассажирского сидения номер «Дейли Ньюз». Меньше чем за пять минут он убедился, что толстый Тимоти Джей Левайн прав. Тесть Винса разорился. Многие теряют состояние в один день, но их потом вытаскивают за уши те, кто тоже разорился бы, если бы должника заставили платить, а именно — банки, политики, семья, любовницы, и так далее. И тем не менее Джон Форрестер действительно был разорен. В один день. Никто не мог бы теперь уберечь никакую часть его имущества, никто не мог бы предоставить ему возможность сделать новое состояние. Сопоставляя сказанное Тимоти с информацией в газете, Винс заключил, что наличествовал, скорее всего, какой-то заговор, имевший целью потопить весь клан. Какая-то дикая экзотика. Кому такое могло придти в голову? В наше время?
Дворецкий впустил его в дом, предупредив, что хозяин отсутствует.
— А миссис Форрестер?
— Она в библиотеке, сэр.
— Спасибо.
Винс побежал вверх по ступеням.
— Здравствуй, Винс, — сказала Мора без интонации. — Как ты? Все в порядке, надеюсь.
— Это правда?
— Что? Что мой муж неудачник без цента в кармане? Да.
— Мне очень жаль.
— Он сам напросился.
— Не подскажете, где мне его сейчас искать? Мне нужно с ним поговорить.
— Понятия не имею. Мне все равно. Я уезжаю.
— Э… что?
— Я от него ухожу. Здесь мне больше нечего делать. Все это совершенно невыносимо.
Винс посмотрел на одну из книжных полок. Повинуясь импульсу, он приблизился, привлеченный книгой в мягкой обложке, выделяющейся среди томов в кожаных переплетах. Он снял книгу с полки. Пьесы Лопе во французском переводе. Он помнил, что купил эту книгу сам, в Лионе, по просьбе Илэйн, после того как она три месяца ждала заказа из французского книжника в Рокефеллер Центре.
— Можно я возьму эту книгу себе? — спросил он.
— Можешь взять хоть все, — сказала Мора. — Я давно уже ничего не читаю, кроме колонки сплетен. А драгоценный мой муж перестал читать сразу после университета.
— Вы уезжаете… за границу?
— Если бы! — Мора печально покачала головой. — Сукин сын не только сам разорился, он и меня разорил. Переезжаю к сестре в Южную Каролину. Если увидишь Гвен, скажи ей, что мы ее там всегда примем, если у нее нет других планов. Она в тебя влюблена. Ты, наверное, знаешь.
— Влюблена?
Винс подавил раздражение. Но, в конце концов, не ее это, Моры, дело, кто в кого влюблен. Родители бывают порой удивительно бестактны.
— А чего ты ждал? — спросила Мора. — Она вся в отца, в этом смысле. Хватает все, что ей не принадлежит, и пренебрегает тем, что имеет по праву… Ты знаешь ли, какая я была пятнадцать лет назад? Я была неотразима. Мне было почти пятьдесят, но любой мужчина сделал бы все, что угодно, вплоть до голосования за Партию Зеленых, чтобы только провести со мной несколько часов. Один молодой человек развелся с женой после того, как увидел меня один раз на вечеринке. Я понимаю, что звучит это… фатовато, но… это правда. И как же поступает мой муж? Он находит себе тощую ящерицу и спит с ней.
