Все были поражены необычными словами, музыкой, голосом. Во время исполнения лесичи хмурились, хохотали, всплескивали руками. Минут на пять после того, как затих последний звук, в трапезной установилась такая тишина, что стало слышно, как под столом собаки грызут кости. Потом все повскакали с мест и принялись бурно выражать одобрение. Сам Кед Рой поднялся, взошел на помост, обнял мага и трижды расцеловал:
— Спасибо, распотешил. Ни разу такой песни не слышал. И смешно, и грустно, и плясать хочется! Вот что, Фома Беренников, оставайся-ка ты у меня при Дворе. Отведу я тебе наилучшую опочивальню, кормить стану по-княжески, только обещай, что не раз еще споешь песню-другую. Согласен?
— Кто же от княжеских милостей отказывается?
— Тогда другая просьба. А не мог бы ты спеть про моего препоганого предка Кеда Роя Желтуху? Вот же был мерзкий старикашка! И дочка его такая же. Страшней чуды-юды, а воображала из себя! Хорошо, что этот обжора-желткоед недолго покняжил… Знаешь такую песню?
— Знаю, — уверенно заявил маг, а юный чародей опять подивился: ну откуда он мог знать, что его попросят спеть именно про Желтуху? На ходу песни не сочиняются. Это ж каким ведуном надо быть, чтобы заранее сложить складную историю про то и про другое — о чем бы ни попросили?..
— Песня про Кеда Роя Желтуху, — объявил маг, когда князь спустился с помоста и поудобнее устроился в кресле, — и про его страшенную дочь Роевну.
После второй песни началось такое! Князь до слез хохотал над позором родного дядюшки. Не отставали и прочие. Желтуху и Роевну в княжестве никогда не любили. А история, изложенная в песне, оказалась выдуманной от начала и до конца. Но никто почему-то даже не подумал, что сохатые людей не едят и со двора в лес не волокут, не вспомнил, что при княжении Желтухи в Лесном княжестве никакие чудища не объявлялись. Все одобряли умного лесича, который бочку хмельного меда предпочел перезрелым прелестям княжьей дочери.
— А что это за инструмент у тебя такой? — спросил Доходяга. — Никогда такого не видел. Уж больно красиво звучит.
— Микроорганчик называется, — сказал маг. — Раз он тебе понравился, то дарю, — и протянул князю блестящий инструмент с кнопочками. По размерам органчик как раз укладывался в ладонь. — Можешь сам играть, если у тебя слух хороший, а нет, так напой мелодию либо других попроси, органчик и подыграет. Только тогда обязательно нажми на вот эту рубиновую кнопочку.
Кед Рой нажал и запел.
— Барыня-сударыня, сударыня-барыня! — У князя оказался неожиданно приятный баритон. — Какою барыней ни будь, а все равно ее…
Органчик заиграл, и конец фразы потонул в задорной плясовой мелодии и общем хохоте.
Глава семнадцатая. Ведьмочка из печки
…отворяет баба сундучок, вынула маленький пузырек, намазалась. Только заслонка лязгнула, в трубу, значит, улетела.
Роя и Леса отвели в княжеские покои. Такой широкой и мягкой постели юноша еще не видел. Утомленные длинным и сытным застольем, спутники почти мгновенно заснули.
Проснулся Нов оттого, что кто-то принялся биться в раскрытом челе печи, ударяясь о под и свод.
— Кам Рой, — позвал Лес, — а у нас в печку кто-то попал.
Маг поднялся и заглянул в чело. Там было темно, но слышались чьи-то жалобные всхлипы и хриплое дыхание. Рой сунул руку в печной зев, ухватил и потащил. Выволок наружу девчонку лет четырнадцати. Лес снял со стола букет жар-цвета и осмотрел незваную гостью. Девчонка, на взгляд Нова, оказалась очень красивой. Черные волосы ее струились по плечам, под белой сорочкой, подпоясанной алой ленточкой, бугрились два крепких на вид холмика, из-под подола торчали босые ноги.
— Ты кто? — завороженно спросил юный чародей. В ютшколе девчонок не было. И после побега с ними он не сталкивался либо внимания не обращал, потому что все время попадал в такие переделки, когда
