Возвращение Матарезе

– Но как?

– Скофилд предупредил, что у него есть документальные подтверждения того, что нам удалось подорвать изнутри все основные государственные ведомства Соединенных Штатов и что мы были близки к тому, чтобы усадить своего человека в президентское кресло. И это правда. Если бы не Беовульф Агата и Змей, мы осуществили бы величайший переворот в истории цивилизованного мира.

– Змей?

– Сотрудник советской разведки по фамилии Талейников… Но это все, что вам нужно знать, мой дорогой ван дер Меер. Талейников умер страшной смертью, и теперь мы должны привести в исполнение смертный приговор в отношении Беовульфа Агаты, вынесенный его собственным начальством.

– Уже привели. В этом и состоит моя новость. Траулер «Альфа» был взорван и потоплен. Достоверно известно, что Скофилд находился на его борту. Он мертв, мистер Гуидероне.

– Примите мои поздравления, ван дер Меер! – воскликнул советник главы Матарезе. – Вы действительно по праву унаследовали этот пост! Я непременно сообщу обо всем Совету в Бахрейне. Если Скофилд и оставил какие-либо обличительные документы, мы к ним готовы. Бредовые домыслы мертвого безумца, с позором уволенного со службы, не имеют ничего общего с истиной. С этим мы справимся. И снова вы сработали отлично, Матарейзен! Теперь можно переходить к следующему уровню. Как продвигаются дела? Чего вы действительно достигли?

– Мы готовы пройтись по всей Европе, странам Средиземноморского бассейна и Соединенным Штатам. Полным ходом ведутся секретные переговоры советов директоров; мы повсюду внедрили своих людей, и теперь нам не составит труда провести любое нужное решение.

– Разумный подход, – одобрительно заметил Гуидероне. – Вам нужны голоса.

– Они у нас есть. Мы поглотим компании посредством перераспределения пакетов акций, уже имеющихся у нас в руках, а также через процедуры банкротства с последующим выкупом, которые будут спровоцированы требованиями срочно погасить кредиты со стороны принадлежащих нам банков. И, разумеется, повсюду, где только возможно, будут происходить слияния и дружественные поглощения. Одновременно мы выбросим огромную денежную массу на валютные рынки, что приведет к их обрушению, при этом занижая данные о стоимости и эффективности наших новых корпораций.

– Браво! – пробормотал советник, с восхищением глядя на своего младшего товарища. – Это будет настоящий хаос! – тихо добавил он.

– Если все эти действия будут осуществлены в короткий срок, последствия станут катастрофическими, – согласился Матарейзен. – Сначала лишатся работы десятки тысяч человек, затем счет пойдет уже на миллионы…

– Причем происходить это будет повсюду, – прервал его Гуидероне. – Региональные кризисы сольются в единую глобальную депрессию, которая поразит как экономическую, так и социальную сферу. И что дальше?

– Что еще? Во-первых, банки. Мы полностью контролируем или имеем сильное влияние в трехстах с лишним крупных европейских банках, и плюс еще шестнадцати в Великобритании, если считать ее отдельно. Также нам удалось здорово продвинуться на этом направлении в Израиле и государствах арабского мира, обещая поддержку обеим противоборствующим сторонам. Однако здесь мы вынуждены ограничиться только влиянием, надеяться на полный контроль не приходится, особенно в Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратах. В этих странах все кредитно-финансовые учреждения принадлежат исключительно членам правящих семейств.

– Ну а в Америке?

– Поразительный прорыв. Один из наших людей, известный на всю страну юрист из Бостона – насколько мне известно, вашего родного города, – ведет в настоящее время переговоры о слиянии крупнейших банков Нью-Йорка и Лос-Анджелеса с европейским финансовым конгломератом. Как только эта сделка будет совершена, через филиалы образовавшегося супербанка мы получим контроль над восемью с лишним тысячами кредитных учреждений Соединенных Штатов и Европы.

– Главным для вас является понятие «кредитный», я прав?

– Естественно.

– И что потом?

– Это и есть краеугольный камень нашего успеха, мистер Гуидероне. Восемь тысяч банковских филиалов, открывших самым обычным образом кредиты десяти с лишним тысячам крупнейших компаний в основных городах, – это очень мощный рычаг.

– Вы имеете в виду угрозу прекращения кредитования, я прав, Матарейзен?

– Нет, неправы.

– Неправ?

– Никаких предварительных угроз не будет. Раз – и точка; будут одновременно заморожены все кредитные линии. В Лос-Анджелесе закроются киностудии, остановится производство кинофильмов и телепередач. В Чикаго, лишившись живых денег, в заднице окажутся мясоперерабатывающие предприятия, спортивные арены, строительные подрядчики. Но самый сильный удар будет нанесен по Нью-Йорку. Вся швейная промышленность, которая живет исключительно за счет кредитов, будет разорена, как и молодые, агрессивные владельцы новых гостиниц, имеющие также интересы в казино соседнего Нью-Джерси. Весь этот бизнес финансируется банковским кредитованием. Как только оно прекратится, всему настанет крышка.

– Но это же чистейшей воды безумие! Возмущение вспыхнет в десятках городов – чистейшей воды безумие!

– По моим оценкам, меньше чем через шесть месяцев правительства всех пораженных стран столкнутся с серьезным кризисом; безработица выйдет из-под контроля. Парламентам, съездам, советам и свободным федерациям придется иметь дело с катастрофой. Мировые рынки рухнут, повсюду люди начнут вопить во весь голос, требуя лучших условий жизни.

– Не надо уклончивых абстракций, ван дер Меер, – люди потребуют перемен. И вы хотите сказать, что наши помощники готовы – повсюду?

– Естественно. От всего происходящего они только выиграют, как и правительства их стран, без которых они не могут существовать и процветать.

– Ван дер Меер, а вы воистину гений! Добиться таких ошеломляющих результатов в столь короткие сроки!

– На самом деле тут нет ничего особенно сложного, господин. Богатые мира сего жаждут еще больших богатств, в то время как низы хотят, чтобы это богатство обеспечивало их работой. Так учит история. Достаточно только проникнуть в одну или в другую прослойку, предпочтительно сразу в обе, и убедить этих людей в том, что, как говорят американцы, их беззастенчиво «трахают». В прошлом Советский Союз взывал к рабочим, у которых нет опыта. Экономические консерваторы пытаются достучаться до предпринимателей, которые, как правило, лишены чувства социальной ответственности. Мы же обратимся и к тем и к другим.

– В таком случае мы должны будем добиться полного контроля, – согласился Гуидероне. – Именно об этом мечтал барон ди Матарезе, именно в этом заключалось его пророчество. Это единственный путь к успеху. Но подчинить правительства – об этом речь не шла; все должно было ограничиться только мировыми финансами.

– Барон Матарезе принадлежал к другому времени, а времена меняются. Мы должны иметь контроль над правительствами. Разумеется, последователи Матарезе это сознавали… Помилуй бог, вы хотели сделать своего ставленника президентом Соединенных Штатов? И это могло получиться?

– Наш человек должен был вихрем ворваться в Белый дом, – тихо промолвил Гуидероне, и в его голосе прозвучало что-то похожее на транс. – Остановить его было нельзя – и он был нашим. Матерь божья, он был нашим! – Повернувшись лицом к последним лучам солнца, проникающим в окна, пожилой мужчина продолжал голосом, холодным от ненависти: – Но его все-таки остановили – и сделал это тот самый «блистательный боров».

– Если когда-нибудь вы сочтете это возможным, мне бы хотелось услышать эту историю.

– Мой юный друг, я никогда не смогу рассказать об этом никому, даже вам, а на свете нет другого