штурвале одно Витька знал твердо, наверняка — его можно крутить. А что нужно делать с этой штукой, он не мог даже предположить.
В кубрике тускло светила ночная лампочка. Ребята (Юрка и Огурец исключения не составляли) дрыхли без задних ног. В отчаянии от своей беспомощности Витька тронул за плечо Мишку Пигарева. Мишка два года учился в клубе на судоводителя, был на хорошем счету и в скором будущем собирался поступать в мореходку.
— Вить, ты чего? — Пигарев открыл глаза и сонно уставился на него.
— Научи меня кораблем управлять. А то я совсем не знаю, что к чему, — понижая голос, чтобы ненароком не услышали друзья, сознался Веснушкин. — Ни бум-бум! Я ведь никакой не юнмор, а так… Научишь, Миш?
Витька понимал, что ставит экспедицию кладоискателей на грань разоблачения, но иначе поступить не мог.
— Научу, научу… Делов-то! — Мишка сладко зевнул. — Спи. Не сейчас же тебя учить!
— Сейчас! — отчаянно прошептал Веснушкин-Судаков и с надеждой схватил Мишку за руку, словно боялся, что тот убежит. Мишка вырвал руку, посмотрел на Веснушкина укоризненно и вздохнул. Потом повернулся к стене и через минуту уже смотрел очередной сон.
В иллюминаторах стало светать. И тут не смыкавший глаз Витька вспомнил про тетрадь. Два года на занятиях по судовождению Пигарев записывал в нее все, что касалось искусства водить корабли. «Завтра я должен обязательно заглянуть в эту тетрадь», — сказал себе Витька. Немного успокоившись, он задремал.
— Юрчик, ты должен мне помочь, — оттащив предводителя в укромный уголок, сразу после побудки шепнул ему Веснушкин-Судаков.
— Всегда пожалуйста. А чего нужно делать?
— Понимаешь, мне до зарезу нужно заглянуть в тетрадь Мишки Пигарева. Она у него спрятана в мешке. Без этой тетради всем нам будет крышка. Амба в общем.
— Врешь! — удивился Юрка.
— Попадемся все как один. Это я тебе говорю, — не вдаваясь в подробности, авторитетно подтвердил Веснушкин-Судаков.
— Не верю.
— Честно говорю!
— Ну и чего ты хочешь?
— Я затею в кубрике мойку полов, специально налью побольше воды, а сам буду читать. Ты же стой у входа и никого не пускай.
— А если кто-нибудь придет?
— Гони. Скажи: человек старается, гигиену соблюдает, а вы только грязь таскаете. Вспомни, как тебя твоя мать гоняет. Так и ты их гони. Договорились?
— Будь спокоен. Сделаю.
После завтрака состоялась беседа «О морских традициях и обычаях». Все свободные от вахты юнморы собрались у кормового орудия, и Владимир Иванович начал свою речь. Он говорил о том, что экипаж корабля — это единая семья. Все за одного — один за всех. Моряка можно убить, но победить нельзя. Если моряку уж совсем становится невмоготу, он поднимает сигнал — «Погибаю, но не сдаюсь». Пусть рушится небо и кипит вода, ничего больше враг от него не добьется. В общем моряки всегда дерутся здорово, и в этом смысле вряд ли кто сравниться с ними сможет.
У моряков свои законы чести, и им должен подчиняться каждый, кто ступает на корабль. Ну а если в дружную семью моряков попадает чужой, они нюни не распускают, с кляузами к начальству не ходят, а сами так воспитывают виновного, что эту науку он запоминает на всю жизнь.
Рассказывая, Владимир Иванович стал вспоминать всякие случаи из жизни. Тема заинтересовала проходившего мимо Терентия Ивановича. Он кое-что добавил.
Потом подошел капитан и тоже рассказал весьма поучительную историю. За ним вступил в разговор механик. За ним корабельный художник. За ним радист. Потом кок. Все наперебой рассуждали о том, какие бывают моряки. Что лучше прожить год на корабле, чем десять на земле. И вообще, кто в море не бывал, тот счастья не видал. Без воды счастья нет. Если что толковое и можно увидеть, то только в иллюминатор.
В этом месте командиры распустили ребят, а сами пошли в каюту к Терентию Ивановичу.
— Юрчик, ты не забыл, о чем я тебя просил?
— Можешь на меня положиться, — ответил Юрка.
Оглянувшись по сторонам, Витька нырнул в кубрик. Разлив по полу воду, он для маскировки вымыл несколько половиц и прислушался. Все было спокойно.
Витька торопливо вытащил из-под койки вещевой мешок Пигарева и полез внутрь. Чего там только не было! Тельняшка, фотоаппарат, кеды, плавки, спущенный волейбольный мяч, джинсы, крем от загара, очки от солнца, рассказы Конан-Дойла, пустая фляжка и целая куча других нужных вещей.
— Куда тебя несет? — остановил Юрка какого-то парня, сунувшегося было в дверь. — Труд уборщика надо уважать. Воспитывают вас, воспитывают — и все как от стенки горох. Никакого соображения.
Внезапно Юрка увидел на горизонте Владимира Ивановича. У Шаткова была одна характерная черта — он не любил видеть кого-нибудь без дела. Вот и сейчас, увидев Юрку, прислонившегося к стене, он подозвал его к себе.
— Чем стенку подпирать, поди-ка почисти рынду!
Шатков по-приятельски взял Юрку под руку и повел показать, где взять тряпку и кирпич.
— Можно я потом? — взмолился Юрка.
— Потом, потом… — недовольно поморщился Шатков. — Команда дана выполняй!
Сам он встал рядом и принялся помогать советами.
Тем временем Витька, ничего не подозревая, читал пигаревскую тетрадь. В ней было заключено столько ценных сведений, что он совсем перестал замечать что-нибудь вокруг. Сидя на табуретке перед постелью (на ней, словно на витрине, было аккуратно разложено Мишкино имущество), кладоискатель мысленно репетировал роль рулевого.
Залезать в чужой мешок, конечно, нехорошо. Веснушкин-Судаков это отлично понимал. Но что стоят приличия и правила хорошего тона, когда нужно спасать людей и корабль?
Юнмор, случайно заглянувший в кубрик, очень удивился, увидев Веснушкина-Судакова, по-хозяйски сидящего перед раскуроченным Мишкиным мешком. Узнав об этом, Мишка Пигарев бросил чистить картошку и вместе с несколькими ребятами пошел в кубрик. Сидя к ним спиной, Веснушкин-Судаков (мешок лежал на полу у его ног) преспокойно складывал туда вещи. В руке он как раз держал Мишкин кошелек. Внезапно Витька почувствовал на своей спине чей-то взгляд. Он оглянулся да так и застыл, растерянно вертя в руках злосчастный кошелек. Стоя у двери, ребята молча смотрели на него. Исподлобья. Злыми глазами.
Витька залепетал что-то. Жалкое и несвязное. Ребята, не говоря ни слова, приближались к нему, закатывая рукава.
— Ну?! — сказал Пигарев, когда вокруг Витьки замкнулось кольцо хмурых ребят. — Ты чего забыл в моем мешке?
Лицо у Веснушкина-Судакова покрылось пятнами. Ничего толкового не придумав, он решил, что самое разумное в его положении говорить правду, одну чистую правду.
— Миш, да я… Ты не подумай… Я просто хотел…
— Ты просто хотел Конан-Дойла почитать? Рассказ «Пляшущие человечки»?
— Нет, не Конан-Дойла.
— А что же?
— Я хотел твою тетрадь почитать. Про судовождение.
Это вызвало смех.
— Ребята, мы его не так поняли, — закатывался Валерка Кольцов. Этот паинька просто решил немного подучиться. Только и всего. Ах, какая сознательность! Ах, какая прилежность!
— Миш, вспомни, как я тебя ночью разбудил. — Витька умоляюще заглянул Пигареву в глаза. — Я еще просил тебя научить меня…
