— На мой взгляд, — сказал тихо Саша после некоторой паузы, — она приблизительно у всех одинакова: быть исправным винтиком в гигантском механизме создания ценности… И с радостью нести свой крест…
— Да ты просто в обиде на ту смену, что нам так всё пересрали. Но выводы у тебя поистине глобальные, — сказал Борис, подвигая к себе кружку. — У тебя есть какие-то аргументы, кроме сегодняшней ситуации?
— Вот сколько сейчас градусов наверху? — ответил вопросом на вопрос Саша.
— Да где-то сорок три, а что?
Борис положил сахар из стеклянной кофейной банки и начал его помешивать. Сашин чай тоже закипел.
— Ну и как, тебя это не напрягает? — он достал из кружки кипятильник, обхватил её полосой специально для этого приготовленного картона, чтобы не обжечься — у неё не было ручки — и перенёс на стол.
— А что должно напрягать? — Борис искренне не понимал, к чему клонит товарищ.
— Ну как же! В такой мороз носа на улицу не высунешь! Дети месяцами в школу не ходят. Полгода ты кроме своей квартиры да Людкиной не видишь ничего! Не напрягает убожество нашей жизни?
— Но мы ведь делаем нужное стране дело. Да, к тому же, зарабатываем неплохо, — ответил Борис, отрываясь от сухаря. — А не понравится, так и уехать можем… В любой момент.
— Уехать? — не унимался Саша. — Куда ты уедешь? И когда? Кто из твоих знакомых уехал за последний год?
— Никто не уехал, — сказал Борис, подумав секунду и прислушиваясь, как что-то холодное опустилось в области живота. — Так ведь всех устраивает и эта жизнь, и блага, которые они получают взамен. Соседи, вот, собираются уехать через пару лет. И многие, вообще.
— Да ты мозги включи! — продолжал Саша. — Какие блага ты вокруг видишь? Мы работаем здесь на краю земли за копейки, оставляем каждый день своё здоровье для того, чтобы обогатить кучку сильных мира сего!
— Почему копейки? Нам вполне хватает, — убеждённо возразил Борис. — Да и зарплату ведь нам ежеквартально повышают!
— Повышают? — произнёс Саша как-то рассеянно. — Но зарплату нам ежеквартально повышают на два процента, при том, что инфляция уже много лет не снижается ниже пятнадцати процентов в год!
— При чём тут инфляция? — спросил Борис слабеющим голосом. Он почему-то почувствовал лёгкое головокружение и даже тошноту. Ему уже не хотелось ничего обсуждать.
— Как при чём? — Саша начал выходить из себя. — Проснись и пой! Сколько кварталов в году?
— Четыре, — был тихий ответ.
— Значит нам повышают зарплату на восемь процентов, тем более не от её текущего уровня, а от базового, семилетней давности. Иными словами, реально наша зарплата вырастает ежегодно чуть более чем на пять процентов. А если учесть инфляцию, то мы ежегодно теряем около десяти процентов. Наши заработки падают на десять процентов ежегодно, а не растут!.. Что с тобой, Борь?
Борис сидел белый как мел, тщетно пытаясь бороться с тошнотой. Через несколько секунд он собрал последние силы, выбежал из подстанции и избавился от того, что недавно было ужином. Острые приступы рвоты отдавались в голове не менее острой болью. После, пытаясь прийти в себя и при этом не упасть, потихоньку подошёл к путям и сел на рельсу. Плотный шахтный воздух, разгоняемый компрессорами где-то на вентиляционном стволе, создавал устойчивый бриз, холодил вспотевший лоб. Захотелось воды, но сил идти за ней пока не было. Мысли путались, в глазах расцветали разноцветные круги. Но постепенно мир приобретал цельность и осмысленность.
Подошёл озабоченный Саша.
— Ты как?
— Да ничего, получше… Видно, съел что-то несвежее… Получше уже.
— Ну и ладно. Давай посидим на ветерке… Может, помочь чем?
— Ты, это… Попить не можешь принести?
— Да, конечно, сейчас. Минералку будешь?…
Хотя Саша не почувствовал признаков отравления, сухари решили на всякий случай выбросить. Хвостатые новосёлы горизонта были очень признательны им за это решение.
Руда на сотый горизонт до конца смены так и не поступила.
Глава 11
Разговор сильно подействовал на Бориса, он несколько дней ходил сам не свой, постоянно вспоминая слова Саши. Более того, головокружение и тошнота тоже окончательно не проходили, периодически накатывая слабеющими волнами. Он хотел снова встретиться с товарищем, поговорить с ним, так как почему-то казалось, что это очень для него важно. Ведь, действительно, прав был его друг: они живут в обществе рабов, лелеющих своё рабство. А кто рабовладелец — вообще не понятно. Во всяком случае, никто из товарищей Бориса его не видел.
Но Саша куда-то пропал, не выходил на работу. Михалыч сказал, что он бюллетенит. Телефон его почему-то не отвечал. Борис хотел поначалу заехать проведать, но тот жил в другом районе. Так что при всей компактности Морильска, в сильный мороз выбраться туда после работы было бы подвигом.
Шли дни, постепенно возбуждение Бориса, связанное с тем памятным разговором, стало угасать. Он даже начал забывать, о чём говорили на подстанции. Все затронутые проблемы стали казаться надуманными и незначительными. Пришедшее потепление, а с ним за компанию и метели, будто смыли тревожность и дурные мысли Бориса.
Прошла неделя после того разговора, за ней — другая, такая же непримечательная, как и первая. Цикл «дом-работа» с небольшим включением простых человеческих радостей в виде редкого общения с Людой или застольями с товарищами по работе затянул в себя и не давал вырваться, выглянуть за его пределы.
Саша появился только через месяц, похудевший и осунувшийся после болезни. Ничто в нём не выдавало того язвительного и остроумного парня, который недавно так взбудоражил нашего героя. Он стал на удивление тихим, медлительным и исполнительным. Борис хотел поговорить с ним о болезни, о прежнем разговоре, но снова как-то не получалось, не складывалась подходящая ситуация. Тем более что Саша работал теперь в другой смене.
Всё стало постепенно забываться. Но Борис стал замечать, что в шахте испытывает тревогу. То ли не совсем ещё прошедшее воспоминание об их памятном разговоре не давало покоя, то ли что-то другое? В голову периодически лезли всякие странные мысли об отношениях с Людмилой, о бессмысленности и убогости их существования. Иногда, когда он сидел на подстанции, для него становилось совершенно очевидным, что теряет лучшие годы, занимаясь никчемной, отупляющей работой, которая кроме зарплаты не даёт ему ничего. Что досуг свой проводит, если не считать Люды, с недостойными людьми. Что жизнь в небольшом, забытом Богом городке на Севере — совсем не то, о чём он мечтал ещё недавно и к чему следовало стремиться.
Несколько раз он даже решал, что надо немедленно всё изменить. Выходил с твёрдой уверенностью, что сейчас же начнёт приготовления к отъезду, либо срочно возобновит учёбу и вообще всё в жизни поменяет. Но за пределами подстанции магические силы бунтарства словно не действовали: после смены Борис быстро забывал о своих планах, начинал чувствовать, что его всё устраивает, а подземные мысли глупы и вредны!
Глава 12
