– Возможно, впрочем, что я не прав, – продолжал Хемлок своим обычным суховатым ровным тоном. – Возможно, твой дар следует развивать Мастеру Путеводителю. А может быть, это самый обычный талант, которым вполне может заняться Мастер Метаморфоз… Я пока не уверен…
– Но ведь я же, на самом деле…
– О да! Ты необычайно медлителен! И особенно в том, что касается распознавания своих собственных возможностей. – Это было сказано довольно неприязненным тоном, и Диамант напрягся.
– Я считал, что мой талант – только в музыке, – выговорил он наконец.
Хемлок даже слушать его не стал и пренебрежительным жестом отмел эту идею.
– Я толкую с тобой об Истинном Искусстве, – сказал он. – И скажу тебе совершенно откровенно: напиши-ка поскорее родителям – я тоже им напишу – и сообщи им о своем решении отправиться в Школу Волшебников на остров Рок, если ты решишь отправиться именно туда, или же в Великий Хавнор, если Маг Рестив согласится взять тебя в ученики, а я думаю, он согласится – благодаря моим рекомендациям. Но ездить домой на каникулы я тебе не советую. Встречаться с родственниками, друзьями, радоваться, волноваться – это именно то, от чего ты должен быть отныне избавлен.
– А разве у волшебников не бывает семьи?
Хемлок даже с некоторым удовольствием заметил, как вспыхнули у юноши глаза.
– Все они единая семья, – сказал он.
– А друзья?
– Волшебники могут иногда дружить друг с другом. А что, разве я говорил тебе, что это легкая жизнь? – Хемлок помолчал, глядя Диаманту прямо в лицо. – Мне кажется, у тебя там была какая-то девушка? – спросил он.
Диамант некоторое время молча смотрел ему прямо в глаза, но так и не ответил.
– Твой отец говорил мне. Дочка ведьмы, с которой вы в детстве вместе играли. Он был уверен, что ты учил ее всяким магическим забавам.
– Это она меня учила!
Хемлок кивнул:
– Понимаю. Это вполне естественно в детском возрасте. Но практически невозможно сейчас. Ты-то сам это понимаешь?
– Нет, – сказал Диамант.
– Сядь, – велел ему Хемлок. Чуть помедлив, Диамант сел на жесткий стул с высокой спинкой лицом к волшебнику.
– Здесь я могу защитить тебя, – сказал Хемлок, – что и делал все это время. Впрочем, на острове Рок ты, разумеется, будешь в полной безопасности. Там даже сами стены… Но если ты поедешь домой, ты должен сам захотеть для себя защиты. А это очень непросто для такого молодого человека, очень непросто… Это испытание воли, а она у тебя еще недостаточно закалена, и ума, который еще не знает, в чем его истинное предназначение. Я очень, очень советую тебе не рисковать понапрасну. Напиши родителям и отправляйся в Великий Хавнор или на остров Рок. Половину той платы, что я получил за год твоего обучения, я тебе отдам; этих денег тебе на первое время должно вполне хватить.
Диамант сидел совершенно прямо и неподвижно. В последнее время он почти догнал в росте и ширине плеч отца и выглядел настоящим мужчиной, хотя и был еще очень молод.
– А что ты, господин мой, имел в виду, говоря, что защищал меня здесь? – спросил он.
– То же самое, что я делаю, защищая себя, – сказал волшебник и прибавил чуть более раздраженно: – Это сделка, мой мальчик! Та сила, которую мы отдаем в обмен на силу магическую. Но при этом мы, конечно, отказываемся от самых примитивных чувств. Ты ведь, наверное, знаешь, что каждый настоящий волшебник дает обет безбрачия?
Повисла пауза. Потом Диамант сказал:
– Так, значит, вот о чем ты заботился, господин мой!.. Чтобы я…
– Ну разумеется! Я нес за тебя ответственность как твой учитель.
Диамант понимающе кивнул:
– Что ж, спасибо. – И вскочил. – Извини меня, господин мой. Я должен подумать.
– Куда ты собрался?
– Схожу вниз, к воде.
– Лучше останься здесь.
– Нет, здесь я не могу думать!
И Хемлок, возможно, понял, почему Диамант так спешит уйти и к чему снова стремится; но поскольку он уже сказал, что больше не будет его учить, то и приказывать ему, по совести говоря, больше не мог.
– Ты обладаешь истинным волшебным даром, Эссири, – сказал он, называя Диаманта тем именем, которое дал ему у истоков реки Амиа; это слово на Языке Созидания означает «ива». – Хотя я не совсем понимаю, в чем именно проявится этот дар. Думаю, что и ты сам этого пока не понимаешь. Так что будь очень осторожен! Неправильное использование своих магических возможностей или отказ от их использования могут привести к большим потерям, к великим несчастьям!
Диамант кивнул, страдая и каясь в душе, внешне покорившийся, но непоколебимый.
– Ступай же, – сказал волшебник, и Диамант ушел.
Позже Хемлок понял, что ему ни в коем случае не следовало отпускать мальчишку из дома. Он недооценил силу воли Диаманта, как и силу того заклятия, которое наложила на него та юная ведьма. Разговор их состоялся утром, так что Хемлок с наслаждением вернулся к своим книгам, а точнее, к сюжету одной старинной мистификации; и до ужина он даже не вспоминал о своем бывшем ученике, и только поужинав в одиночестве, он пришел наконец к выводу, что Диамант сбежал.
Хемлок очень не любил пользоваться низшими формами магических искусств, а потому, чтобы разыскать Диаманта, не стал произносить самое простое заклинание, как это сделал бы любой колдун. Не стал он и призывать к себе Диаманта с помощью Истинного Заклятия. Он был рассержен. Возможно, он даже страдал. Он так хорошо относился к этому мальчишке! Ведь он сам предложил написать для него рекомендательное письмо Мастеру Заклинателю, а Диамант сломался при первой же попытке проверить, сколь сильна его воля. «Она разбилась – как стекло!» – шептал волшебник. Что ж, по крайней мере, эта его слабость доказывала то, что он практически не опасен. Хемлок хорошо знал, что некоторые таланты лучше сразу направлять в нужное русло благодаря знаниям и строжайшей дисциплине, но этот парень никому не мог принести ни особого зла, ни бед. Никакого честолюбия! «Совершенно бесхарактерный! – бормотал Хемлок в тишине своего дома. – Что ж, пусть спешит домой, к мамочке! И этой юной ведьме!»
А все-таки его задело то, что Диамант попросту бросил его, не сказав ни слова благодарности. Даже не извинившись! «Ничего не поделаешь, манеры у него тоже дурные», – сердито думал старый волшебник.
Когда Роза задула лампу и нырнула в постель, то почти сразу услышала крик совы – негромкое булькающее «ху-гу, ху-гу», из-за которого люди называют этих сов «смеющимися». Она слушала этот крик, и смертельная тоска терзала ее сердце. Когда-то этот крик служил им сигналом – когда летними ночами они выскальзывали из дому и встречались в зарослях ивняка на берегу Амии, а дома все мирно спали и никто ничего не замечал… По ночам она старалась не думать о Диаманте. Зимой она каждую ночь посылала ему какую-нибудь весточку – она давно научилась у матери этому несложному искусству. Призывала она его и с помощью настоящих заклятий. Она посылала ему свой голос, произносящий его имя, снова и снова пыталась пробиться к нему, но каждый раз наталкивалась на непреодолимую преграду. И молчание. Он точно оградил себя от нее стенами. Он не желал ни слышать, ни видеть ее!
Но днем, причем каждый раз совершенно неожиданно, она много раз чувствовала и знала, что душа его где-то рядом, что она может коснуться руки Диаманта или его щеки, стоит только руку протянуть. А по ночам он от нее скрывался. Может быть, его заставили все же от нее отказаться? Вот уже несколько месяцев прошло, как она совершенно оставила всякие попытки до него добраться, но боль в сердце так и не утихала.
«Ху-гу!» – крикнула сова прямо у нее под окном, а потом вдруг заговорила по-человечески и окликнула ее: «Темная Роза!» Потрясенная, жалкая в своем горе, она вскочила с кровати и распахнула ставни.
– Выгляни-ка наружу, – прошептал ей Диамант, в лунном свете казавшийся всего лишь тенью.
