заинтересованности к сотрудничеству с Форстом. Вот поэтому Рейнольд Кирби и вел уже несколько месяцев переговоры с представителем лазаристов на Венере Мандштейном, пытаясь достичь соглашения.
Тем не менее хирурги в Санта-Фе не прекращали своих попыток превратить землян в телекинетиков. Опыты по синаптическому изменению человека давали такие результаты, что, казалось, уже можно оперировать людей для превращения их в телекинетиков.
— Плохи дела, — сказал Форст Кирби. — Им понадобится еще около пятидесяти лет, чтобы добиться положительных результатов.
— Не понимаю я всего этого, — покачивая головой, произнес Кирби. — У венериан имеется ген телекинетиков, не так ли? Почему же мы не можем создать дубликат? Если вспомнить, что нам удалось сделать с нуклеиновыми кислотами…
Форст улыбнулся своей улыбкой мумии.
— Гена телекинетиков как такового не существует. Телекинетический талант — это совокупность измененных наследственных факторов. Уже тридцать лет пытаемся мы найти такой комплекс изменений и исследовать его, но так и не получили никаких результатов. И потом, это дело с синаптическим методом — надо изменить сам мозг, а не гены, и тогда, рано или поздно, мы добьемся своего. Но я не могу ждать еще целых пятьдесят лет.
— Вы наверняка проживете и больше.
— Возможно, — ответил Форст. — Но тем не менее, я не могу так долго ждать. А венериане имеют таких людей, в которых мы нуждаемся. И если мы будем долго копошиться, они осуществят этот план одни, без нас. Пришло время привлечь их к сотрудничеству. Я готов к компромиссу.
Кирби сообщил Форсту о своих переговорах с Мандштейном. Он отметил, что в них намечается сдвиг в хорошую сторону, но до полной договоренности еще далеко и в основном потому, что, по мнению лазаристов, Форсту нужен этот совместный план для утверждения своей силы.
Форст задумчиво кивнул:
— Я поговорю с Лазарусом. Из-за неудачной операции соглашение с венерианами стало еще более необходимым.
В это время умершего накрыли простыней и вывезли из операционного зала.
— Пойдемте со мной, — сказал Форст, обращаясь к Кирби. — Я распорядился сделать просвечивание этому кретину и хотел бы присутствовать при этом.
Кирби вслед за Основателем вышел из галереи. За ними, словно королевская свита, следовали несколько аколитов и санитаров. За последние годы Форст заметно ослаб и пользовался креслом на колесиках. Кирби, наоборот, предпочитал собственные ноги, хотя был почти таким же старым.
— Вы не очень обеспокоены неудачей? — спросил Кирби.
— А к чему беспокоиться? Я же отлично понимаю, что успеха нам ждать еще рано.
— В таком случае, что вам нужно от этого кретина? Вы на что-нибудь надеетесь?
— Наши надежды связаны с Венерой. У них есть нужные люди.
— Зачем же тогда мы пытаемся вырастить своих телекинетиков?
— Нельзя уменьшать темпа научных работ. За все сто лет Братство ни разу не останавливало своих исследований. К тому же мы не имеем права опустить руки и сдаться, то есть признать бессилие.
Кирби пожал плечами. Несмотря на власть, которую он имел а Братстве, инициатива никогда не исходила от него. Стратегию движения, как и прежде, определял Форст. Однако в отличие от других подчиненных Кирби всегда знал, для какой игры совершается тот или иной тактический маневр. А если Форст неожиданно умрет? Что произойдет с организацией? Будет ли она, как надеется Форст, идти теми же темпами и в том же направлении дальше? Возможно, что и будет, но во что это выльется — неизвестно.
Наконец они попали в больницу для эсперов. Навстречу вышли люди в голубых рясах, чтобы приветствовать Форста. Один из врачей с почтительностью проводил их в заднюю часть здания, где уже находился кретин.
Несчастный сидел в широком кресле из пластика. Резиновые веревки, которыми он был привязан к стенным крючкам, прочно держали его, оставляя тем не менее некоторую свободу движений.
На него грустно было смотреть. Тринадцатилетний подросток ростом всего лишь около метра, с грубой шершавой кожей был глухим и полуслепым — весь какой-то деформированный. Но зато это был мутант, созданный самой природой. Его болезнь называлась синдромом Харлера, попросту говоря, естественным природным кретинизмом, описанным в науке еще два с половиной столетия назад. Несчастные родители привезли это маленькое чудовище в один из храмов Братства в Стокгольме, надеясь на помощь медиков. Кретинизм в Братстве не лечили, но один из эсперов, исследовавших мальчика, обнаружил в нем необычные способности и предложил отправить его в Санта-Фе. И вот мальчик здесь; теперь его должны исследовать и определить, каким даром он обладает.
Кирби сразу понял, что ему тут делать нечего, но он попытался мобилизовать всю свою волю.
— Почему у ребенка так много недостатков? — спросил он у врача, стоявшего рядом.
— Если говорить популярно, это связано со скоплением ненормальных генов, вызывающих отклонения в теле и, следовательно, излишнее накопление полисахаридов в организме.
Кирби кивнул.
— А существует какая-нибудь связь между неправильным развитием организма и телекинетикой?
— Это еще не выяснено, — ответил врач.
Форст почти вплотную подкатил к несчастному мальчику и внимательно посмотрел ему в лицо. В мутно-молочных глазах притаилось выражение безмолвного горя. «Смерть была бы для него избавлением, — подумал Кирби. — А Форст еще надеется, что такое чудовище поможет им добраться до звезд!»
— Начинайте исследование, — буркнул Основатель.
К калеке подошли два эспера: негритянка с приятной внешностью и меланхоличный молодой человек. Кирби внимательно наблюдал за ходом безмолвного преобразования. Что делали эти двое эсперов? Какие мысли вливали они в мозг калеки, молчаливо скорчившегося перед ними? Кирби этого не знал и утешался тем фактом, что, вероятно, и сам Форст этого не знал.
Прошло минут десять.
Внезапно девушка подняла голову и сказала:
— Умеренные коммуникационные способности и, я бы сказала, зачаточные телекинетические.
Она вытащила из кармана коробок со спичками и положила его на открытую ладонь. Затем, судя по всему, эсперка опять вошла в контакт с калекой и поднесла свою руку к его глазам.
Лицо больного исказилось в страшной гримасе, и в то же время коробок на ладони начал передвигаться.
Форст был доволен.
— Хорошая работа. У него способности выше средних.
— Не больше, чем у других, — сказал другой эспер. — Он не знает и не понимает мира, поэтому не сможет пользоваться своими способностями. Он говорит, что мы должны его убить.
— Я бы предложила его усыпить, — сказала девушка. — И он, наверное, согласится на это.
Кирби содрогнулся от неприятного ощущения. Деловитые и трезво рассуждающие эсперы только что заглянули в душу калеки, и одного этого было достаточно, чтобы сделать их черствыми эгоистами. Да, почувствовать то, что испытывает этот несчастный тринадцатилетний монстр, блуждающий где-то в мире теней, очень неприятно и страшно.
Форст сделал знак врачу:
— Сохраните его для дальнейших исследований. Может быть, при правильном лечении и уходе он сможет стать полезным существом, как для себя, так и для нас.
Основатель повернулся вместе со своим креслом и выехал из комнаты. В этот момент в глубине коридора показался спешащий аколит. Увидев, что навстречу катится сам Основатель, он быстро затормозил свой бег. Форст отечески улыбнулся юноше и свернул в сторону.
Тяжело дыша, аколит сказал:
— Вам послание, координатор Кирби.
