искусства!
А в гимнасии, сидя на солнце, в песке, чинно, важно
вытягивать ноги
Полагалось ребятам, чтоб глазу зевак срамоты не открыть
непристойно.
А вставали, и след свой тотчас же в песке заметали, чтоб
взглядам влюбленных
Очертания прелестей юных своих на нечистый соблазн
не оставить.
В дни минувшие маслом пониже пупа ни один себе мальчик
не мазал,
И курчавилась шерстка меж бедер у них, словно первый пушок
на гранате.
Не теснились к влюбленным мальчишки тогда, лепеча,
сладострастно воркуя,
Отдавая себя и улыбкою губ, и игрой похотливою взглядов.
За обедом без спроса не смели они положить себе редьки
кусочек,
Сельдерея до старших стянуть со стола не решались,
ни лука головку.
В кулачок не смеялись, не крали сластей, ногу на ногу
накрест не клали...
Кривда
Стариковская чушь, Диполиева рвань, в волосах золотые
цикады!
Завыванья Кидида, Буфоний галдеж!
Правда
Да, конечно. Но это та сила,
Из которой растила наука моя поколенья бойцов марафонских.
Ты ж, негодник, теперешних учишь юнцов кутать шеи и
плечи в хитоны.
Удавиться готов я, когда погляжу, как на празднике
панафинейском,
Щит на брюхе держа, выступают они, не краснея пред
Тритогенией.
И поэтому, сын мой, мужайся: меня избери себе в спутники,
Правду!
Презирать ты научишься рыночный шум, ненавидеть
цирюльни и бани,
Безобразных поступков стыдиться, краснеть, от насмешек
грозой загораться.
Перед старшими с места учтиво вставать, поднимаясь
при их приближенье.
И почтительным сыном родителю быть, не грубить,
не ворчать и не спорить.
Безрассудств избегать и стыдливость свою не пятнать,
не позорить развратом.
Перед дверью танцовщицы зря не стоять, рот разинув,
моля о вниманье,
Чтобы, ласки за это добившись у ней, не лишиться почета
и славы.
И отцу никогда не перечить ни в чем, не ругать его рухлядью
старой
И за долгие годы забот и трудов не платить ему черствою
злобой.
Кривда
Дионисом клянусь, если вздорной его болтовне ты поверишь,
дружок мой,
Сыновей Гиппократа напомнишь собой. Назовут тебя соней
и мямлей.
Правда
Да нисколько! Цветущим, блистающим жизнь проводить ты
в гимнасии будешь.
Ты не станешь на рынке, как нынче народ, кувыркаться
в словах, и кривляться,
И мытариться зря, извиваясь крючком в пересудах
грошовых и тяжбах.
Нет! Уйдешь в Академию, в мирную тишь, и в священных
оливковых рощах
С камышовою зеленью в смуглых кудрях ты гулять будешь
с другом разумным.
Там цветет повилика, и манит досуг, и трепещет серебряный
тополь,
Там услышишь, как ясень весенней порой перешептывается
с платаном.
Если добрые примешь советы мои
И свой слух обратишь к наставленьям моим,
Станет, друг, у тебя
Грудь сильна, как мехи. Щеки - мака алей.
Три аршина в плечах, сдержан, скуп на слова.
Зад могуч и велик. Перед - мал, да удал.
Если ж будешь по новым обычаям жить,
Знай, что щеки твои станут желты, как воск,
Плечи щуплы. Куриная, слабая грудь,
Язычок без костей, зад цыплячий, больной,
Перед вялый - вот будут приметы твои.
Ты приучишь себя
Безобразно-постыдное добрым считать,
А добро - пустяком.
В заключенье всех бед преисполнишься весь
Антимаховым грязным паскудством.
Антода
Второе полухорие
Привет тебе, правдивых слов,
Славных святынь хранитель!
Из слов твоих сладким цветком
Скромность и честь сияют.
Счастливы, да, те, что тогда,
В прежнее время, жили.
Кривда, теперь слово твое!
Сложенных ловко мастер слов,
Будь изощрен: противник твой
Спор свой провел на славу!
Корифей
Чудовищно искусным быть теперь в речах ты должен,
Чтоб переспорить старика, себя не обесчестить.
Антэпиррема
Кривда
Волнение в моей груди, я весь как на иголках.
Все рассуждения врага я разом опрокину.
Средь образованных затем меня прозвали Кривдой,
