замок. – И Нокс, явно, в таком печальном положении, если уж распродает свою мебель, стараясь выручить деньги.».
– Вы хотели меня видеть? – безразлично спросил Сьюард, понимая, что Нокс без него не сможет обойтись, даже если начнет продавать собственные штаны.
– Сто лет бы мне тебя не видеть! – раздраженно ответил Нокс. – Но ты мне нужен.
– Говорите, что вам нужно! – Сьюард подошел поближе к кровати, разглаживая густые бакенбарды. Они были его гордостью, его украшением и служили ему вознаграждением за преждевременную лысину.
– Мне нужно то же самое, что и раньше! Нокс, все еще в нижнем белье, подложил пуховую подушку под спину.
– Меня интересует француз и письмо!
– Делмар исчез! – напомнил спокойно Сьюард. – И поскольку здесь ему обеспечена виселица, то едва ли он снова сунется в Лондон. Теперь о письме, – продолжал он так же монотонно и спокойно. – У женщины его не было с собой. Мы не можем с уверенностью сказать, что Делмар никогда его не получит и никогда не узнает о его содержании.
– Если только эта старуха не рассказала ему все перед смертью! – сварливо заметил Нокс.
– Невозможно! – с уверенностью ответил Сьюард. – Эта женщина умерла перед его дверью. Слуга втащил ее внутрь, когда она уже не могла слова сказать.
– Это ты так говоришь! – буркнул Нокс. – Обдумав все, я решил, что на карту поставлено слишком много, и нельзя допустить ни малейшего риска.
Сьюард пожал плечами:
– Теперь это будет слишком поздно.
– А чья это вина? – сварливо спросил Нокс. – Если бы сделал так, как я хотел…
– Я сделал так, как вы просили! – Сьюард подвинул один из стульев поближе к кровати и уселся на него, забросив ногу на ногу.
Передразнивая аристократический акцент Нокса, он повторил его приказание:
– «Упеки его! Найди способ сделать его виноватым. Сделай так, чтобы Делмар никогда не узнал о завещании! Повторить!»
– Ну, ты слишком спешишь, – сказал Нокс и поерзал на кровати, устраиваясь поудобнее. – Этого человека обвинить-то обвинили, но повесить-то не могут, пока он не найден! Ха! Лучше бы ты как следует подумал тогда и всадил бы этот нож в сердце Делмара!
– Но вы говорили…
– Да я, черт бы тебя взял, и сам знаю, что я говорил! – рявкнул Нокс. – Можешь не повторять!
Он внезапно замолчал. Ему слишком хорошо было известно, что в теперешней ситуации он должен винить только себя и больше никого, но себя-то он ни в чем не винил! Более того, себя Нокс как раз рассматривал как невинную жертву обстоятельств и как человека, которого вынудили совершить то, что он совершил. Сказать вернее, вынудил один человек. Злобно прищурившись, Нокс проворчал себе под нос вовсе не для того, чтобы услышал Сьюард, а просто, чтобы дать выйти наружу клокотавшей в нем ненависти:
– Грязный, вонючий ублюдок!
– Полагаю, вы имеете в виду вашего дядюшку? – ухмыльнулся Сьюард.
Нокс поднял глаза на сидящего у кровати мужчину и угрюмо ответил:
– Правильно полагаешь. Лорд Эндрю Нокс – сумасшедший болван. Надо же! Он хранил свой поганый секрет тридцать лет! И обрушил все это на меня уже после своей смерти. Мерзкая могильная шутка!
Нокс сцепил пальцы обеих рук и, сложив их на своем круглом животе, добавил:
– Я его никогда не любил, ты же знаешь.
– Да, так вы говорили, – кивнул Сьюард, мрачнея. У Нокса была отвратительная манера пыхтеть в промежутках между фразами. Эта привычка, а также то, что историю эту уже приходилось несколько раз выслушивать и раньше, начинало страшно раздражать Сьюарда.
– На самом деле, я его ненавидел, – продолжал Нокс, не обращая ни на кого внимания и испытывая только настоятельную потребность в том, чтобы его слушали. – Он обращался с моим отцом, как со слугой, и довел его до преждевременной смерти. Нокс попыхтел и продолжил:
– А меня он вообще преследовал, словно волк ягненка.
– Надо же, какой вероломный человек! – счел возможным посочувствовать Сьюард.
– Хуже, – удовлетворенно кивнул Нокс, – жалкое ничтожество! Он тридцать лет придирался ко мне: «Следи за своими поступками, малыш, не то я оставлю все, что имею, церкви».
Нокс посмотрел прямо на Сьюарда.
– Признаюсь, я верил ему. Если была возможность, он даже ломаного гроша не тратил, только сидел на своих капиталах и смотрел, как они увеличиваются. И все время делал вид, что именно я его наследник. И никогда не сказал слова о…
– О жене и сыне, – добавил Сьюард, желая прервать этот утомительный поток воспоминаний.
Глядя перед собой, Нокс расцепил пальцы и начал раздраженно мять край бархатного одеяла.
– Тридцать лет хранил свою проклятую тайну! – снова забормотал он. – И ни разу даже не заикнулся об этом! Конечно, я слышал от слуг сплетни о том, что когда-то у старика была интрижка с какой-то француженкой-кухаркой. Говорили, что он вроде бы соблазнил ее и даже приблизил к себе, а потом избил
