Семен заглянул в комнату. Светлана крепко спала — до четырех утра сидела за своей статьей. Вдохновение, усмехнулся Семен, почему-то всегда ночью приходит.
Он вернулся на кухню, выдвинул ящик стола. Некоторое время крутил запасные ключи в руке, раздумывая, взять их с собой или оставить Светлане? Может быть, он действительно излишне подозрителен и журналистка находится в безопасности? Ведь до сих пор ни одна живая душа не знает, где она живет. Подумав, бросил ключи в ящик.
Артист вышел из подъезда и огляделся. Ничего подозрительного: припаркованные у поребрика машины, местные пьяницы на скамейке, собирающие деньги на утренний опохмел.
Семен неторопливо двинулся к автобусной остановке. И вдруг его внимание привлекла «шестерка», стоящая в ряду других автомобилей чуть поодаль от его подъезда. «Шестерка» как «шестерка», таких по всей Москве тысячи, но что-то в этой машине показалось ему подозрительным. Главное — и причин-то никаких у него для этого не было. В прошлый раз, когда он спасал журналистку от киллера, машина была бежевая, эта ярко-малинового цвета. И номера другие, и стекла тонированные. Семен заглянул в машину. В салоне было пусто.
И только уже свернув за угол, он понял, что именно показалось ему таким подозрительным в этой «шестерке» — свежая краска. Машина блестела как новенькая, хотя кузов был старый, дверцы и передние крылья проржавели до дыр.
Когда он угнал тачку у тех, кто покушался на Светлану, они, конечно, к ментам обращаться не стали, машину нашли сами. Ну а поскольку она была засвечена, не иначе как перекрасили ее, сменили номера… И, как подсказывала ему интуиция, вовсе не из пустой предосторожности…
Он вдруг резко развернулся и побежал к подъезду.
«Шестерка» стояла все на том же месте. Артист не стал дожидаться лифта — бросился по лестнице на свой седьмой этаж. Но, поднявшись на шестой, замер на лестничной площадке, прислушался. Вроде тихо. Загремела труба мусоропровода — кто-то сверху бросил пакет с мусором. Зашумел лифт. Злотников достал из кобуры пистолет и загнал в него обойму. Осторожно двинулся по лестнице.
На лестничной площадке седьмого этажа никого не было. Семен торопливо открыл дверь своими ключами.
И только теперь, очутившись в прихожей, он облегченно вздохнул и спрятал пистолет в кобуру. Похоже, в последнее время он стал излишне подозрительным. А как туг не стать подозрительным, если то на девушку, которая тебе нравится, покушаются, то клиента, за которого тебе платят, всерьез собираются убить… Что он, в самом деле, дурью мается, эта малиновая «шестерка» наверняка принадлежит какому- нибудь соседу из другого подъезда… Он говорил это себе и в то же время был уверен, что именно такой машины у них во дворе никогда не было. Не первый год он здесь живет, все изучил, все знает. Если только К кому-нибудь гости приехали…
Артист осторожно заглянул в комнату. Светлана все так же сладко спала. Он подошел к ней, хотел потрясти за плечо, разбудить и еще раз проинструктировать, чтобы не подходила ни к дверям, ни к окнам, не отвечать на телефонные звонки. Но в последний момент отдернул руку, решил: пускай спит и так он ее достал своими инструкциями…
Он написал Светлане записку, приколол ее кнопкой к кухонной двери, чтобы могла сразу заметить, открыл дверь, сделал шаг на лестничную площадку. И тут же замер. Из лифта вышли двое: один бритоголовый, другой — в бейсбольной кепке. В парне в кепке Семен мгновенно узнал водителя «шестерки». На долю секунды все растерялись: и Артист, и парни. Семен опомнился первым, заскочил назад в квартиру.
— Стоять, сука! — послышался ему вслед грозный окрик.
Семен лихорадочно закрывал замок, когда снаружи раздались едва слышные хлопки. Он резко дернулся, отпрянул в сторону, вжался в стену и так, по стене, съехал на пол, чувствуя, как рукав пиджака стремительно набухает от крови. Превозмогая боль, он достал пистолет и дважды выстрелил по двери. В темной прихожей выстрелы прозвучали как пушечные залпы.
В комнате раздался истошный вопль журналистки.
— Света, не выходи из комнаты! — крикнул Артист. — Не выходи!
Он прислушался — на лестничной площадке теперь было тихо. Сознание начало мутиться — перед глазами поплыли разноцветные круги. Злотников подумал, что надо немедленно добраться до телефона. Пополз к кухне и потерял сознание.
Часы показывали уже пятнадцать минут двенадцатого. Все были в сборе, кроме Артиста. Горобец нервно барабанил пальцами по столу. Мои парни были несколько напряжены. Они не привыкли к тому, что каждый их шаг контролируется сверху. Наше спецподразделение обычно действовало самостоятельно. Впрочем, сейчас я прекрасно понимал волнение Горобца. В том случае, если Хусаинова убьют, у подполковника будут крупные неприятности и работу он свою наверняка потеряет.
— Пастухов, в чем дело? Только что был разговор о наведении дисциплины в службе охраны, и тут же ваши сотрудники…
— Вы же знаете, сейчас везде пробки. Ну не рассчитал человек немного времени. В конце концов, у него машина могла сломаться. — Я, конечно, прикрывал Артиста. Его «мазду» разбили еще в прошлом году. Какая-то его бывшая подружка — актриса.
— Дело тут не в расчете времени. Это опоздание лишний раз показывает ваше отношение к порученному делу. А если клиенту надо будет куда-нибудь срочно выехать?
— А мы-то здесь на что? Разве не охрана? — возразил Боцман. — Начинайте совещание без Злотникова. Мы ему потом все ваши инструкции передадим.
— Нет, мне просто интересно, на сколько он опоздает.
И тут телефон на столе взорвался частыми звонками. Подполковник Горобец снял трубку:
— Да? Пастухов, это тебя. Какая-то девушка.
Я понял — случилось что-то серьезное. Служебный телефон я не давал никому, даже Ольге. Жена всегда могла позвонить мне на сотовый.
— Сергей Сергеевич, это Светлана Корниенко. Семен серьезно ранен. Мы в Сюгафе. Ему сейчас делают операцию. — В трубке послышались всхлипывания. — Они в него через дверь стреляли!
— Все понял, Светлана. Скоро буду.
— Что с Семеном? — в один голос спросили Боцман и Муха.
— Пока не знаю. В Склифе. Полагаю, еще одна попытка покушения на журналистку. Долго же они ее искали, сволочи!
Мы, не сговариваясь, поднялись и направились к дверям.
— А совещание, Пастухов? — попытался остановить Горобец.
— Подполковник, а может, мы его проведем прямо в машине?
Горобец, видимо, настолько опешил от моей наглости, что только кивнул в ответ.
Когда мы приехали в больницу, оказалось, что нужна кровь, причем неважно, какой группы. Медики использовали весь свой НЗ, и теперь им надо было срочно пополнить свой банк. Мы сдали кровь и принялись обзванивать своих знакомых и родственников — кто может. Человек пятьдесят в тот вечер откликнулись на нашу просьбу. Я нисколько и не сомневался в том, что народу будет много.
Операция по извлечению пули, тюкнувшей Семена под ключицу, прошла успешно, и уже на следующий день Артиста перевели из реанимации в отдельную палату. Светлана целые сутки провела с ним рядом. Ее уже несколько раз допрашивал следователь, но журналистка ничем не могла ему помочь: она не видела ни самих преступников, ни того, как они ранили Семена. Она как раз проснулась только от выстрелов Злотникова.
Мы заставили Горобца добиться, чтобы к палате приставили одного милиционера с автоматом.
Когда на следующий день я вошел в палату, Светлана сидела на стуле возле кровати, читала книгу, а Семен лежал под капельницей. Глаза его были закрыты.
Я приветливо кивнул. Светлане, она мне.
