Наверное, Харламов оказался слишком тяжёл для этого мира: камень, на который он шагнул, вывернулся из земли и обрушился вниз, и Харламов рухнул следом, сломав деревце, за которое было схватился. Рефлексы не подкачали, и винтовку он спас, не дал ей даже коснуться земли, но ценой того, что сам эту землю как следует помял и потискал. Внизу он вскочил, отряхнулся и помчался обратно, теперь уже осторожнее выбирая опору для ног.

Валентина – он видел её краем глаза – вскрикнула и замахала рукой…

– Она слишком долго была в руках Кафа! – орал Бог, брызжа слюной. – Она – его креатура!

Алексей вырывался молча. Потом – коротко ударил Бога в подбородок. Тот охнул и разжал руки…

Четвёртое слово произнесено. Пятое. Шестое…

В центре белого поля возникло чёрное пятно без краёв. Туманные звёзды наполняли его…

Харламов запрыгнул на двухметровый гребень, одномоментно зафиксировав всё, что охватил его ненормально быстрый и чёткий взгляд. Мысли не успевали за зрительными образами. Он просто видел, не обдумывая и не анализируя при этом ничего из увиденного.

Может быть, так, как он увидел мир сейчас, видят его люди, у которых один глаз близорукий, а другой – дальнозоркий. Всё плыло и колыхалось, как в невиданный зной. И в то же время – сквозь мутную рябь – проступали простые и резкие силуэты фигур – именно силуэты, без глубины и теней. Он ещё раз, медленно и последовательно – это заняло секунду или полторы – прошёл взглядом по всему, что видит.

Девушка, стоящая на спине льва.

Его цель. Ему только что объяснили это…

Он выпрямился, утвердил на грунте ноги и быстрым движением поднял винтовку.

Одиннадцатое слово. Двенадцатое.

Живана не могла сказать потом, почему она сделала именно это. Сделала. Но, как забывается сон при резком пробуждении, так и она – забыла…

Просто именно это было правильно. Всё остальное – нет.

Когда погиб муж, когда их смело непонятной силой, когда появился седой, когда… когда…

Бесполезно. Зияет яма.

Но когда в полусотне шагов как бы выпрыгнула из-под земли на гребень серая расплывчатая фигура, ловкая, сильная и неуловимо быстрая, бросила к плечу странной формы оружие и навела его на кесаревну, Живана не размышляла ни мгновения: она одним множественным движением развернулась, подняла лук, положила на тетиву стрелу, натянула – и отпустила в полёт.

Раздался почему-то почти детский крик…

Всё чёрно. Сиреневые звёзды кружатся, кружатся, кружатся…

– … – четырнадцатое слово.

Произнесено про себя.

Лев – повторяет вслух.

За ним – за ней – все остальные преклонённые Звери. До дрожи замершие в ожидании неизмеримого наслаждения.

Харламов так и не понял, наверное, что произошло. Стрела вонзилась сбоку под правое приподнятое плечо, пробила средостение и широким наконечником остановилась внутри сердца. Дыхание пропало вмиг, и тут же пеленой заволокло всё кругом. Чёрное небо с вихрем звёзд открылось ему…

Рука уже сама, без команды сознания, нажала на спуск, но пуля ушла в камни. Он слышал, как кричит Валя.

Почему она кричит?..

Лев первым рухнул на бок, и остальные Звери падали, если стояли, или просто становились мягкими и бесформенными, если лежали – но Отрада этого уже не чувствовала. Она всплывала из глубины к мерцающей солнечными бликами поверхности, страх гнал её, а свет манил с неистовой силой… и тут кто-то страшный повис на её плечах и потянул вниз, вниз, вниз, в тёмную зловонную пучину, и уже не было сил сдерживать дыхание, и она глотнула эту тьму…

Скорее, кричал Бог, скорее, истекали последние секунды, он держал в руках маленькое и всё тускнеющее волшебное зеркало, этот странный полупрозрачный камень с косой трещиной, оправленный в тяжёлое серебро… оно умирало вместе с волшебством мира, вместе с волшебниками мира, к зеркалу подбегали и бросались в него, и, пусть маленькое – оно принимало и пропускало сквозь себя людей, прыгай, прыгай, Венедим буквально как котёнка забросил туда Живану, а потом кто-то толкнул его самого в спину, он оглянулся – Алексей с бесчувственным телом кесаревны на руках и жуткий маленький сфинкс-полусобака у его колена… Алексей и Аски успели последними – в последний миг. За ними торопливо шагнул Бог, и тут померкло всё…

Зеркало остро и звонко разлетелось за ними. То самое, висевшее в зале… Домнин тогда дважды велел разбить его, а Алексей – забыл, забыл…

Эпилог

Зима на острове Еликониды скучна и сурова. Но дом был вместителен, запасов в кладовых, как это ни удивительно, оказалось немало, хотя разнообразия никакого: топлёное масло, мука, лесные орехи и сухая рыба. Вряд ли Домнин рассчитывал всерьёз принимать гостей, да вот запасся – и пригодилось, чтобы кормить четырнадцать человек не досыта, но в меру… Живана, а с нею и другие уцелевшие славы, хоть и не сохранившие луки в минувшей катавасии, но нашедшие здесь, в этом бездонном доме, другие, похуже, но сносные – охотились на морских гусей. Гуси были жёстки, пованивали рыбой, но если хорошо и долго варить – то есть их было можно вполне.

Рыба почти не шла на крючок, но – мелкая – охотно набивалась в вентеря.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату