…дальше-дальше-даль…
– Бог Создатель.
Сказал – и испугался сам.
Падение… навзничь…
Колодец. 'Журавль' над колодцем – костяная рука. Темно. Скопище звёзд. Лун нет совсем – ни одной.
– Я здесь…
Алексей оглянулся. Рядом, держа в руке фонарь, стоял жилистый старик в простой белой рубахе. Узкое табачного цвета лицо, такой же тёмный лысый череп с седым венчиком. Редкая бородка. Странные глаза – почти бесцветные.
– Ты пришёл. Что ж, давай поговорим.
– Я не могу больше бродить на ощупь. Как мне узнать… всё?
– Этого невозможно достичь. Никакого единого знания обо всём просто не существует. Могу предложить лишь то, что знаю я сам.
– Мир гибнет?
– Да.
– Кто разрушает его?
Короткое молчание.
– Можно сказать, что он был обречён на гибель в момент создания – как обречён на смерть каждый новорождённый. А то, что умирание пришлось именно на этот момент… Пожалуй, это заслуга чародеев. Всех сразу. В чародеях – и жизненная сила мира, в них и истощение его.
– И – никто конкретно?
– Сгущение воль…
– Можешь ли ты предотвратить гибель мира?
– Я не могу. Он существует во мне так же, как и я существую в нём. Ты не можешь поднять себя за волосы или приказать остановившемуся сердцу заработать вновь. Но это сможет сделать кто-то, кто рядом с тобой.
– С тобой рядом – я. Значит ли это, что мне по силам спасти мир?
– Нет. Хотя попытаться можешь и ты. Но шанс у тебя ничтожен.
– А кому по силам?
– Чародею, который достаточно силён, чтобы бросить вызов Авенезеру – и достаточно безрассуден…
Алая полоса вдруг протянулась по небу, накалилась до невозможности и стала медленно гаснуть.
– Что это?
– Мы помянули Авенезера. Он откликнулся.
– Вот как… Ты можешь назвать мне этого чародея?
– Возможно, это Арий, император.
Алексей помолчал.
– А теперь скажи мне, что я забыл спросить у тебя?
– Ты не спросил меня о себе самом. И ты не спросил меня о кесаревне.
– Да. Почему на лице мира не находится человека, посвящённого Белому Льву, если Домнин знакомил с ним десятки детей?
– Потому что никакого Белого Льва в природе не существует. Вернее, он есть, но это просто кусок опала, оправленный в серебро. И эти посвящения – лишь помавания руцеми. Не имеющие ни цели, ни смысла. Всё это было затеяно когда-то великим Ираклемоном единственно лишь для отвлечения внимания.
– Но как же тогда – Астерий…
– Он искренне верил в его силу. Этого оказалось достаточно, чтобы овладевать новыми и новыми умениями… Простые люди склонны переоценивать ум чародеев. Как правило, чародеи даже глупее. И в чём-то наивнее.
– Теперь скажи мне, кто я.
– Вынь свой клинок из ножен. Читай.
– Я не…
Он начал говорить и вдруг остановился. Надпись на Аниките, всегда состоявшая из незнакомых букв, вдруг… вдруг стала понятной! Он никогда не знал этого языка… или знал? В какой-то другой жизни?
– Читай же!
– 'Владеющий мною подобен становится льву, и бел его облик'… Что это значит?
