Она немного отдохнула и вернулась на разбор завалов, и на этот раз нашла прекрасный лук из рога и тиса. Он был, конечно, тяжеловат для неё… но это такие мелочи, право. Вместе с луком она нашла три витые жильные тетивы на мотовильцах и колчан из твёрдой тиснёной кожи. И пусть стрел было всего-то полтора десятка, но зато какие это были стрелы!..
Как и положено было, она пронесла находку мимо всех землянок, но никто не признал вещь своею. Она почему-то с самого начала знала, что так и будет. Может быть, просто не могла поверить, что с этим луком придётся расстаться.
Конечно, ей потребовались все её силы, чтобы натянуть тетиву. Но когда она подняла готовый лук, когда он запел в её руках…
Это было всё.
Несколько секунд она не помнила ни о чём более.
А потом на том берегу, у деревни, раздались дикие крики.
Через реку, сквозь дым и мрак, на фоне далёкого, но всё же огня – почти ничего нельзя было разглядеть. Только – какое-то шевеление. Только – неясные фигуры.
Потом там будто бы сорвали занавески с окон, бывших в земле. Столбы молочно-белого нелюдского света пронизали дым и упёрлись в облака. Их было около десяти, и стояли они без видимого порядка.
Из-под столбов выходили чудовища.
Их освещало сзади, в спину, и поэтому понять их вид было нельзя: огромные жуки? Но одно Живана знала точно: это были не простые чудовища. В них было именно то, на что её натаскивали специально. И этого было куда больше, чем даже в летучих змейках – уреях. Не говоря уже о птичьей мелкоте.
Тот берег был освещён, как вечером бывает освещён торговый квартал. И мечущиеся люди видны были яснее ясного. Чудовища же как-то пропадали в этом сиянии…
Лишь иногда их делалось видно.
Мальчик-подросток нёсся через луг. Трава путалась в ногах. Его настигало что-то почти невидимое, лишь всё та же трава указывала на погоню. И наперерез с двух сторон наплывали такие же травяные буруны… Мальчик перепрыгнул через один из них, косо метнулся от другого…
Его будто подбросили снизу. Он взлетел, переворачиваясь, хватая руками воздух.
И вот тогда Живана увидела чудовище. Нечто чёрное распрямилось. Оно было выше человека и скорее напоминало огромного богомола. Длинная голова, матовое поблёскивание на груди и плечах…
Чудовище вытянуло руки и поймало жертву в воздухе. Потом поднесло ко рту и откусило полголовы.
Видно было, как бьётся, как дёргается изуродованное тело…
Потом Живана бежала. Оказывается, на мост. Кто-то без ума нёсся ей навстречу. Несколько азахов расшвыривали настил, а на том берегу в кругу чудовищ молча металась женщина. Кто-то бежал к мосту, а моста уже не было. Почти не было. Оставались продольные балки. Человек, весь в крови и саже, побежал по ней и вдруг исчез.
Потом на балке, свесив ноги, сидел Квинт и пилил её лучковой пилой.
Женщина на том берегу закричала. Её начали рвать на части.
Потом чудовища пошли по мосту.
Квинт перескочил на другую балку. Никуда не глядя, принялся за дело.
Живана наложила стрелу, стала выбирать цель. Это заняло секунду или две. Стрелять было не во что. Железные покатые плечи, черепичные затылки…
– Чего ждёшь? – спокойно сказал кто-то над ухом.
Живана шевельнула плечом, потом быстро натянула тетиву до скулы (на большее не хватило сил) и пустила стрелу в полёт.
С такого расстояния промахнуться невозможно…
Она поразила одно из идущих впереди чудовищ в лицо. Чудовище встало в рост, несчастно, обиженно заскулило. Остальные – бросились…
И оцепенели у дыры в настиле.
Квинт торопливо пилил. Потом мост скрипуче подался под ногами, и это было так похоже на то, что уже было, было, было однажды…
Живана не закричала только потому, что перехватило дыхание. Сейчас её опрокинет и понесёт – медленно, потом быстрее и быстрее – туда, на головы чудовищ.
В их разинутые пасти…
Квинт судорожно дёргал зажатую насмерть пилу. Понял, что это конец. Схватил топор.
Картина была застывшей. Как в переносных вертепчиках: всё нарисовано, лишь блестящий топорик поднимается и опускается, поднимается и опускается…
Потом рисунок пошёл трещинами и рассыпался. Чудовище ступило на балку.
– Стреляй, – сказал рядом – со слепой стороны – ледяной голос. Живана скосила глаз, но не увидела никого. Голову же повернуть не было сил.
Она наложила стрелу. Чудовище тут же пригнулось, опустило лицо – и теперь ползло непробиваемым твердецом…
Стрела высекла искру и отскочила.
