события и пришли к довольно-таки неутешительным выводам. Заваривается какая-то грязная каша! Валентина наверняка знает (по меньшей мере, догадывается), «где собака зарыта», но откровенничать не желает. У самой «рыльце в пуху»?! Не факт, конечно, не факт! Мало ли какие у нее могут быть мотивы? Женское мышление – штука темная, практически не поддающаяся логическому анализу. Очевидно одно – за последние сутки к молодой вдове проявили нездоровый интерес две криминальные структуры. Первая, алтыновская, не представляется особо опасной. Зато со второй, чеченской, держи ухо востро! Они вообще натуральное зверье и явно стремятся убить Тюрину, а заодно всех тех, кто ее защищает.
Очередь из «стечкина» мне в грудь наглядное тому подтверждение. «Свободолюбивые вайнахи» занимаются торговлей наркотиками. При чем тут Валентина? Тоже наркоделец?! Навар не поделили?! Гм, маловероятно. Чечены вряд ли станут поддерживать с бабой серьезные, деловые отношения. Для них женщина – существо второго сорта… Хотя это стереотип, а на практике… пес его знает!!! Или Николай Тюрин при жизни был связан с наркобизнесом?! Придется досконально разобраться в данном вопросе. И еще – кого именно хотели расстрелять у ресторана? Меня?! Сашку?! Кому это понадобилось? Пока вырисовывались две версии: либо чеченцы установили за мной слежку и пытались отомстить за погибшего соплеменника, либо покушение свя– зано со служебной деятельностью полковника ФСБ Сенцова. Наиболее правдоподобной представлялась первая версия.
Мы решили действовать следующим образом: Сашка проводит собственное расследование, держит меня в курсе и при необходимости подстраховывает. Я продолжаю охранять Валентину, а по ходу стараюсь разузнать о ней как можно больше…
– Ты, Серега, будь осторожен, – сказал на прощание Сенцов. – Чутье подсказывает мне – неприятности только начинаются.
– Обязательно! – пообещал я, поскольку и сам придерживался подобного мнения.
Неприятности не заставили себя долго ждать. Подойдя к двери Тюриной, я услышал доносящиеся из квартиры подозрительные звуки, привел оружие в боевую готовность, аккуратно отпер хорошо смазанный замок (вчера вечером Валентина отдала мне запасной комплект ключей) и, мягко ступая, проник вовнутрь.
– Не канителься, Вован! – распоряжался в гостиной сиплый голос. – Сучка может очнуться, визг поднять. Тогда вся подготовка насмарку!
Осторожно заглянув в комнату, я увидел следующую картину: на полу лежала бесчувственная Валентина. Повреждения на лице и теле отсутствовали. Рядом стоял приземистый седоватый мужик лет сорока пяти, одетый в замусоленную рабочую спецовку. Второй, помоложе, в такой же одежде (очевидно, Вован), забрался на стул и закреплял на крюке от люстры веревку с петлей. Оба были в резиновых перчатках. «Собираются инсценировать самоубийство! – мгновенно сообразил я. – Профессионально орудуют, паскуды! Экстра-класс![9]»
Очередные киллеры действительно оказались профессионалами. Седоватый словно спиной ощутил мое присутствие и молниеносно развернулся, одновременно выхватывая из-за пазухи пистолет с глушителем, но я уже нажимал спусковой крючок.
– Бах! Бах! – хищно прорявкал «макаров». Две тяжелые тупоносые пули разворотили мужику грудную клетку и отбросили мертвое тело на Вована. Тот упал со стула, по-кошачьи извернулся в воздухе, приземлился на четвереньки и ловко подхватил оброненный седоватым ствол. Однако у меня все же имелась в запасе лишняя секунда.
Бах! – Вован судорожно схватился за правое плечо. В обойме оставался еще один патрон, но я не стал приканчивать раненого киллера, а просто вырубил его ударом ноги в челюсть. Затем зашел в ванную, включил воду, набрал мобильный номер Сенцова, попросил Сашку срочно приехать (желательно под видом сотрудника милиции), вернулся обратно и начал приводить Валентину в сознание…
– Бурный у вас выдался денек, гражданин Лосев. Утром застрелили одного, а едва с этим кое-как разобрались – другого. Н-дас! Впечатляет! – рассматривая мой паспорт и делая вид, будто мы не знакомы без малого двадцать лет, вещал казенным тоном Сенцов. Тюриной он представился майором РУБОПа Свиридовым. (У фээсбэшников всегда наготове документы прикрытия на любой случай жизни.) – Правда, ваши действия не выходят за рамки необходимой самообороны, и мы не намерены привлекать вас к ответственности, – поджав губы, продолжал Сашка, – но тем не менее. – Тут он многозначительно поднял вверх указательный палец. – Будьте любезны, гражданин Лосев, составить подробное письменное объяснение случившегося. По последнему эпизоду, естественно. Приступайте!
С серьезной миной на лице я уселся за стол, взял ручку, чистый лист бумаги и начал писать объяснение. Тем временем два оперативника ФСБ (тоже с милицейскими удостоверениями) сноровисто обследовали квартиру. Третий контролировал тщательно перевязанного, до сих пор не пришедшего в себя Вована. («Скорая помощь» должна была подъехать с минуты на минуту.)
Валентина, источая густой аромат валерианы, испуганно съежилась в кресле. В воздухе висел кисловатый запах крови. Труп Седоватого бездумно таращился в потолок стеклянными глазами…
– Товарищ майор, взгляните, – зайдя в комнату, сказал один из оперативников и продемонстрировал «Свиридову» три миниатюрных микрофона-передатчика. Не произнеся ни слова, Сашка запер «жучки» в специальной стальной коробочке, экранирующей радиопеленг, положил ее в карман и лишь потом лаконично спросил:
– Где?!
– Первый в стационарном телефоне, второй – в мобильном, третий в спальне за ковром, – ответил оперативник.
– А еще?
– Больше нет. Проверили каждый сантиметр.
– Хорошо, – кивнул Сенцов и обернулся к постукивающей зубами Тюриной: – Вашу квартиру, а также телефонные переговоры постоянно прослушивали. Кто, по-вашему, мог это организовать?
– Н-не з-знаю! – выдавила Валентина.
– Ладно, допустим, – сощурился Сашка. – Тогда расскажите, пожалуйста, как очутились здесь люди, пытавшиеся вас убить?
– Приблизительно в половине второго позвонили из горгаза, – дрожа в ознобе, начала Тюрина. – Сказали, что должны подойти газовщики, проверить трубы. Мол, где-то в доме у нас утечка. Минут через двадцать явились они. – Валентина с ужасом покосилась на неподвижных киллеров. – Я отворила дверь, впустила их в квартиру, прошла вперед, показывая дорогу, и… больше ничего не помню!
Тюрина заплакала.
– Голова болит! Буквально раскалывается! – сквозь слезы пожаловалась она.
«Диагноз ясен, – подумал я. – Тебя, детка, рубанули ребром ладони в артерию, питающую кровью мозжечок[10]. И отключка капитальная, и следов никаких. Грамотно!»
Вскоре подъехала карета «Скорой помощи» (надо полагать, из клиники ФСБ). Немногословный доктор осмотрел оба тела и подал знак дюжим санитарам. Те молча вынесли на брезентовых носилках останки Седоватого и бесчувственного Вована. Сенцов чин чином оформил протокол и вместе с оперативниками покинул квартиру. Я проводил ребят до дверей. Перед уходом Сашка украдкой сунул мне в руку скомканный клочок бумаги, а заодно запасную обойму к «макарову». Видимо, подсчитав общее количество сегодняшних выстрелов, понял: у меня остался один-единственный патрон[11]. Умный мужик! Ничего не скажешь! Впрочем, в ФСБ дураков не держат. Заперев замок, я вернулся в гостиную. Валентина по-прежнему сидела в кресле, пепельно-серая, поникшая, с опустевшим взглядом. Прошло несколько минут.
– Не-на-ви-жу!!! – внезапно завизжала она. – Мразь!!! Пидор!!! Козел!!! Дерьмо свинячье!!! – молодая вдова разразилась отборнейшей матерной бранью, порывисто вскочила на ноги и бестолково забегала по комнате, ежесекундно натыкаясь на мебель. Недавно пустые глаза запылали огнем безумия, на губах выступила пена, тело конвульсивно дергалось. Валентина определенно находилась на грани умопомешательства и не отдавала себе отчета ни в своих словах, ни в действиях.
– Петька!! Родственничек чертов!! Урод лысый!!! – вперемежку с матюгами выкрикивала она. – «Жучки»… Я должна была догадаться… Мать-перемать!! Ты мне заплатишь, скот!!
Тюрина схватила с подставки расписную японскую вазу и с размаху шарахнула об пол. Затем,
