Малко рассмотрел деревянную рукоять пистолета. Это были тонтон-макуты, свирепая милиция дювальеристов. У Малко сильнее забилось сердце. Он снова погружался в мир странных опасностей...
Сосед по самолету нагнулся над таможенником и запросто сунул ему в карман рубашки сложенную купюру. Тот сразу же начертил мелом крест на его чемодане и чемоданах Малко. Сверхплоский пистолет находился в двойном дне самого маленького из 'самсонитов'. Малко не успел поблагодарить: гаитянин уже шагал к серому помятому 'форду'. Выйдя. Малко столкнулся со странной личностью, рассыпавшейся в извинениях: это был худой человек в слишком коротких клетчатых брюках, его голова была выбрита, как у Юла Бриннера, а лицо было почти что обезьяньим, с очень живыми чертами. Совершенно не к месту он держал трость с серебряным набалдашником. Негр многословно извинялся, наполовину на французском, наполовину на английском, затем, подпрыгивая, вошел в здание аэропорта.
Носильщик уже загрузил чемоданы Малко в пыльную машину. Малко уселся на продавленное грязное сиденье.
- Мне нужно в Эль-Ранчо, - сказал он по-французски.
Окрестности скорее напоминали тропический бидонвиль, чем английский пейзаж. Это впечатление усиливалось от маленькой дороги с огромными ямами. Через опущенные стекла в машину проникал горячий и влажный воздух.
Шофер ловко вел машину среди маршрутных такси и 'тап-тапов' грузовиков, переделанных в автобусы и украшенных наивными рисунками, религиозными или политическими лозунгами. В течение нескольких минут они ехали за 'тап-тапом', окрещенным 'Папа Док на всю жизнь'.
Затем они пересекли площадь и въехали на широкий проспект с двусторонним движением, шедшим параллельно холмам.
Дорогу окаймляли ярко-красные красивые огоньки. Вдали был виден гигантский киноэкран на открытом воздухе, где можно было смотреть фильмы, не выходя из машины.
Совершенно неожиданно.
Слева Малко увидел громадный транспарант, сделанный из гирлянд электрических лампочек. Горящие буквы гласили: 'Да здравствует Жан-Клод Дювалье, пожизненный Президент!'.
После смерти Папы Дока надо было поменять только имя. Еще не оправившись от тряски по дороге Петионвиля, он затормозил, чтобы рассмотреть Национальный Дворец, одинокое здание, стоящее посредине Марсового Поля, голого, как коленка. Это было небольшое белое трехэтажное здание, окруженное бугенвилями, растущими на великолепной лужайке, огороженной высокой решеткой.
Задумавшись, Малко резко затормозил, увидев надпись: 'Проход и проезд запрещены'. Присмотревшись, он увидел, что движение запрещено вокруг всего дворца. Действительно, вся семья Дювалье жила в левом крыле... А гранату можно быстро бросить...
За дворцом находились казармы Десалин, где была расквартирована элитная часть гаитянской армии. Низкое и проветриваемое здание казармы имени Франсуа Дювалье, штаб-квартира полиции, также действовало успокаивающе на семейство Дювалье...
Малко свернул направо к бронзовой статуе Неизвестного Маррона. Нанятая им 'мазда' была новой, отлично шла, но ему казалось, что его осыпали ударами...
Дорога из Петионвиля в Порт-о-Пренс была ужасной, дырявой, как дуршлаг. Нужно было иметь крепкие нервы, чтобы ехать среди пешеходов, ям, постоянно тормозящих 'тап-тапов' и резких поворотов. Все дышало ужасной нищетой. Большинство негров ходило босиком. Вдоль дороги стояли деревянные или из толя хижины. Всюду люди, впрягшись, тащили тяжелые грузы, обливаясь потом от нечеловеческой жары. Все современные виллы находились поодаль от извилистой дороги, к ним вели каменистые тропинки, почти что непроходимые.
Как Малко объяснили, он свернул налево у кинотеатра 'Рекс'. Центр Порт-о-Пренса был построен по американскому образцу, улицы шли под прямым углом. Если не считать машин, это напоминало маленький городок Дикого Запада в восьмидесятых годах прошлого века. Дома с облупленной штукатуркой и большими деревянными балконами, лотки, стоящие прямо на земле, земляные тротуары. Малко въехал на улицу Паве, по бокам которой были расположены лавчонки без витрин, всюду зияли громадные выбоины.
Через три дома он пересек бульвар Жан-Жак Десалин, главную улицу Порт-о-Пренса, шедшую параллельно морю. Множество разноцветных 'тап-тапов' катило к рынку. Внезапно, после бульвара, закончилась улица Паве. 'Мазда' прыгала по ямам. Наконец он увидел желтый фасад здания, это был 'Банк дю Канада'.
Напротив был большой склад. Логово Жюльена Лало, 'предателя'. Рекс Стоун снабдил его достаточной информацией, чтобы он мог обойтись без компрометирующих контактов с посольством США. В частности, с Фрэнком Джилпатриком, вторым советником, представителем ЦРУ в Порт-о-Пренсе.
Выйдя из машины, Малко почувствовал, что задыхается. Влажный воздух, казалось, можно было резать ножом. Он пересек улицу и вошел в склад. К застекленным кабинетам вела маленькая деревянная лестница. К Малко приблизился негр.
- Где я могу видеть месье Лало? - спросил Малко.
- Он наверху.
Малко поднялся по лестнице. Несколько кабинетов были закрыты, на одной двери надпись - 'Дирекция'. Он постучал и вошел.
Жюльен Лало переливал содержимое из большой бутылки в меньшую. Кожа его лица была очень темной. В его кабинете не было окон, но астматический кондиционер поддерживал некоторую свежесть. При виде Малко он поднял морщинистые пергаментные веки, как у рептилии. Хотя у него были седые, тщательно зачесанные назад волосы, ему нельзя было дать больше шестидесяти лет.
Преступления сохраняют молодость.
Малко приблизился и протянул руку:
- Я друг Рекса Стоуна.
Жюльен Лало не пошевелился. Он спокойно поставил бутылку и встал. Вкрадчиво улыбаясь, он неожиданно сильно пожал руку Малко. Он возвышался над ним почти на десять сантиметров.
- Давненько я не видел его... Садитесь. Какая приятная неожиданность...
Малко присел. Скоро Жюльен Лало изменит свое мнение о приятной неожиданности. Он снял очки.
- Что вы так тщательно переливали?
Лукавая улыбка осветила пергаментное лицо старого негра. Он взял маленький флакон и протянул его Малко.
- Возьмите. Если вы рассчитываете долго пробыть на Гаити, это вам пригодится...
Это была желтоватая жидкость. Малко принюхался: пахло плохим ромом.
- Это спирт?
Жюльен Лало покатился со смеху:
- Нет. Вовсе нет. Это 'буа-кошон', так по-креольски называется средство для полового возбуждения.
- Шпанская муха?
- Нет.
Жюльен Лало показал на большую бутылку:
- Это кора, которую выдерживают в роме в течение трех недель.
Он перегнулся через стол.
- Уверяю вас, эффект потрясающий. Я сам принимаю каждый вечер стаканчик.
Веки рептилии поднялись, обнажив белок, настолько темный, что он сливался с лицом. Похотливый огонек освещал глаза внутренним блеском.
Малко вспомнил, что ему сказал Рекс Стоун: старый Лало вел интенсивную половую жизнь, несмотря на возраст. Погрузившись в эротические мечты, казалось, старый негр немного потерял бдительность. Малко не преминул воспользоваться этим:
- Рекс Стоун сказал, что вы могли бы оказать мне услугу, в которой я очень нуждаюсь...
Все еще под властью своих мечтаний, Жюльен Лало мягко склонил голову:
- Конечно, конечно. А о чем идет речь?
- Я хочу встретиться с Габриелем Жакмелем.
Если бы Малко призвал Вельзевула в соборе Святого Петра в Риме, потрясение было бы не меньшим. Из
