Несколько часов мы прогуливались по Черному городу, Юлиан показывал мне великолепные дворцы и храмы, я восторгался и опять ничего не понимал. В том, что просто так, случайно, со мной ничего не происходит, я уже убедился, тогда какого дьявола надо было этому любезному Человеку?
Наконец мы расположились на скамейке у внутреннего пруда, за нашими спинами поднималась стена зелени, а вдали, на фоне неба, белели очертания величественного храма Охраняющего Согласия. Еще минут десять Юлиан увлекательно рассказывал об истории Местальгора, потом разговор перешел на дворцовую жизнь, а затем - на мою персону.
- Так как вам понравился город?
- Потрясает! Я очень благодарен вам. Вы отлично знаете Местальгор!
- Я довольно часто здесь бываю: красивый город, умные люди... Кстати, если вас интересует что-либо помимо архитектуры, то я готов помочь.
Я мысленно выругался. За время, проведенное, с ним, мне так и не удалось окончательно решить, стоит ли доверять этому очаровательному Человеку, ведь изучать его лицо было так же бесполезно, как разглядывать значок в виде маски на его левом плече. Этот странный символ мне очень не нравился... Я решил попробовать так:
- Ну конечно, не только любовь к красотам привела меня сюда. Местальгор активно готовится к боевым действиям, и это не может не беспокоить...
- Согласен. Ведь эта нация еще слишком молода, чтобы ввязываться в серьезные войны.
'Вот как, значит, судьба Местальгора тебя волнует!' - усмехнулся я про себя, а вслух продолжил:
- Вообще-то, меня занимают два вопроса: во-первых, насколько серьезны эти военные приготовления, и, во-вторых, ходят упорные слухи, в том числе и среди Людей, что Король Местальгора обладает некой странной силой, сути которой никто не понимает. И это может стать интересным...
- Для кого интересным?
Я бросил быстрый взгляд на Юлиана и ощутил вдруг, что моя игра может закончиться плачевно. Его лицо уже не напоминало маску, оно было свирепым.
- О чем вы? - весьма фальшиво удивился я.
- Я давно слежу за вами, Рагнар! - Губы Юлиана растянулись в ледяной усмешке. - Вы слишком активно действовали в последнее время и допустили ошибку, хотя нельзя не отметить ваших успехов, например эта Шпага... Но зачем было убивать Ганса?
- Он сам меня вынудил, и о чем вообще разговор? Какие действия? Какие ошибки?
- Я рассчитываю впоследствии услышать о ваших действиях от вас самого. Эй, стража!
Из кустов выскочили десятка два рослых местальгорцев. Я вытащил шпагу, о которой в столь странном контексте отозвался Юлиан, и отбил первый удар нападающих. Сам же Юлиан отошел в сторону и, меланхолично скрестив руки на груди, наблюдал за происходящим: меня теснили к пруду, но я успешно отбивался, так как врагов было слишком много и они мешали друг другу, а легкость моего клинка давала мне большое преимущество в скорости. Мне удалось свалить двоих, но я понимал, что долго так продолжаться не может, в конце концов меня просто подстрелят откуда-нибудь со стороны пруда...
Неожиданно в кустах раздался треск, и на поле боя на великолепной гнедой лошади выехал Кнут. В руке у него был короткий, немного изогнутый меч, который он незамедлительно пустил в ход: один из местальгорцев остался без головы, другого сбила с ног и затоптала лошадь. Воспользовавшись охватившей врагов паникой, я тоже переправил в мир иной подвернувшегося под руку воина, а остальные рассыпались в стороны. Получив таким образом передышку, Кнут соскочил с лошади и, отбросив меч, схватил меня за руку. В раскрытой ладони другой его руки появился уже знакомый мне стальной кубик, немедленно развернувшийся в доску. А затем случилось нечто весьма необычное: одна из фигурок, похожая на башню, двинулась вправо и переместилась на другую клетку. Тотчас же мир вокруг меня исчез, но последнее, что я заметил, было вытянувшееся лицо Юлиана. Темнота продолжалась буквально доли секунды, а затем вокруг снова вспыхнул свет: мы стояли на краю какой-то поляны в девственном лесу. И никаких следов Местальгора...
- Черт тебя дери! - изумленно выругался я, но тут же спохватился: Спасибо, Кнут...
Кнут, не обращая внимания на мою протянутую руку, молча вытащил шпагу и так же молча воткнул ее в меня. От неожиданности я практически неуспел парировать удар, и в результате у меня был распорот весь правый бок, возможно, его шпага даже задела легкое.
- За что? - только и прохрипел я.
Кнут злобно усмехнулся и выбил оружие у меня из рук, потом сильным толчком свалил на землю, вытащил из-за пояса дубинку и замахнулся. Я попытался увернуться, но дубинка скользнула по виску. Мир качнулся и исчез...
Вечерело... Уже не менее десяти минут назад я пришел в себя и теперь через прищуренные веки наблюдал за развивающимися вокруг событиями. Перед глазами мелькали цветные круги и звезды, в ушах нестерпимо звенело, наверное, от потери крови, счастье еще, что рубашка прилипла к ране и сработала как кровоостанавливающее средство. Удар же дубинкой не оставил никаких серьезных последствий, и вообще я был вполне жизнеспособен, но об этом совершенно не стоило пока знать спорящим неподалеку Людям, чьи голоса стучали по моим барабанным перепонкам как небольшой камнепад. По-видимому, этот грохот и привел меня в чувство. Речь у них шла уже не обо мне, точнее, я упоминался только в прошедшем времени, они уже решали дальнейшую судьбу шпаги, моей - синеватой, с рукоятью из янтаря и серебра - очень дорогой мне шпаги... Спорщиков было двое: один - явно поторопившийся записать меня в покойники Кнут, второй - Илайдж, мой старый приятель Илайдж, с которым мы побывали не в одной переделке и которому я вообще-то доверял. Насколько я понял, Илайдж явился в самый последний момент, когда для моего 'самоубийства' все уже было готово и Кнут заканчивал 'мою' предсмертную записку. Интересно, что он там сочинил?
- Итак, друг мой, - ухмылялся, опираясь на гибкое лезвие своей шпаги, Илайдж, - вы решили помочь этому Человеку совершить... э-э...
- Илайдж, лучше уйдите, Рагнару все равно не помочь.
- Значит, мой друг Рагнар решил повеситься и попросил вас помочь? Вы огрели его дубинкой по голове, потом проткнули шпагой, а так как Рагнар не изъявил своей последней воли, то вы еще и решили написать эту бумажку. Кстати, подпись весьма несхожа...
- Что вы тут городите, Илайдж?
- А как иначе понять то, что я здесь увидел?.. Петля, вы с карандашом и бумагой на коленях, бездыханное тело в кустах. Мне в голову приходит лишь одна мысль: вы из-за угла напали на Рагнара, уложили его, а теперь хотите инсценировать самоубийство. Может, я ошибаюсь? Ну тогда сами расскажите, как было дело. - Немигающие пронзительно-синие глаза Илайджа насмешливо изучали злого и растерянного Кнута. Похоже, мой убийца-неудачник действительно был захвачен врасплох.
- Бросьте валять дурака, - наконец сумрачно изрек он. - Вы не настолько рассеянны, чтобы не узнать Шпагу Гроссмейстера, а в руках Рагнара она принесла бы гибель всем нам... Вот я и решил...
- Не врите, Кнут, - оборвал его Илайдж. - Я вам уже не раз говорил, что врать надо спокойно и непринужденно, а у вас такой вид, будто вы ежа глотаете!
- С какой стати я должен оправдываться?
- Ну, прежде всего делать это вас никто не заставлял. Чувствуя за собой вину, вы пытаетесь оправдаться, поэтому сумбурно врете. Вы просто зарезали Человека из-за этой железяки! - Илайдж махнул кружевной манжетой в сторону Шпаги. - Убирайтесь отсюда! Я боюсь, Рагнару и в самом деле не поможешь, но, по крайней мере, его оружие не достанется тому, кто его прикончил.
'Как это трогательно, Илайдж, - подумывал тем временем я. - Жаль только, что ты считаешь меня трупом. Интересно, как бы ты заговорил, узнав, что я пока жив...' Возможно, намерения Илайджа были абсолютно чисты, но меня уже дважды предали в течение одного дня, и третьего раза я ждать не собирался. Надо как-то удалить отсюда Кнута, а уж с Илайджем я договорюсь, в крайнем случае отдам эту чертову Шпагу, решил я. Но как избавиться от Кнута? Не обращая больше внимания на звуки голосов, я начал размышлять, и надо заметить, что это не такое простое занятие, когда валяешься в луже собственной крови с раскалывающейся от боли головой. Я мог только говорить и должен был сказать нечто такое, что спасло бы мне жизнь, но что? Это должны быть какие-то сведения об Илайдже, неизвестные Кнуту и разглашения которых опасается сам Илайдж, причем только намек, чуть меньше или чуть больше - и я
