- Мы с вами расстаемся, сэр, - сказал Погрэм.
- Не огорчайтесь, прошу вас, - ответил Мартин, - мы должны это перенести.
- Не в том дело, сэр, - -возразил Погрэм, - совсем не в том. Я хочу подарить вам экземпляр моей речи.
- Благодарю вас, - сказал Мартин, - вы очень добры. Буду в восторге.
- Опять-таки не в том дело, сэр, - продолжал Погрэм. - Достанет ли у вас смелости ввезти один экземпляр к себе на родину?
- Разумеется, достанет, - сказал Мартин. - Почему же нет?
- Она составлена в очень сильных выражениях, - мрачно намекнул Погрэм.
- Это все равно, - сказал Мартин. - Я возьму хоть дюжину, если хотите.
- Нет, сэр, - возразил Погрэм, - зачем же дюжину. Столько не понадобится. Если вы согласны подвергнуться риску, сэр, - вот вам один экземпляр для вашего лорд-канцлера, - он вручил экземпляр, - и вот другой для первого государственного секретаря. Я хочу, чтобы они познакомились с ней, сэр, - ибо в ней выражены мои убеждения, - и не могли впредь отговариваться незнанием. Но не подвергайтесь опасности из-за меня, сэр!
- Опасности нет ни малейшей, уверяю вас, - сказал Мартин. Итак, он положил брошюрки в карман, и они расстались.
Мистер Бивен писал в своем письме, что в такое-то время, которое весьма счастливо совпадало с их приездом, он остановится в такой-то гостинице и будет с нетерпением ожидать их. Туда они и отправились, не мешкая ни минуты. К счастью, они застали дома своего доброго друга и были им приняты с обычной теплотой и сердечностью.
- Простите меня. Мне поистине стыдно, что пришлось просить у вас денег, - сказал Мартин. - Но посмотрите, на что мы похожи, и судите сами, до чего мы дошли!
- Я не только далек от мысли, что оказал вам услугу, - отвечал тот, но упрекаю себя в том, что невольно стал первой причиной ваших несчастий. Я не предполагал, что вы поедете в Эдем или что вы вопреки всякой очевидности, не захотите отказаться от мысли, будто здесь легко нажить состояние; я так же не предполагал этого, как не собирался сам ехать в Эдем.
- Я решился на это безрассудно и самоуверенно, - сказал Мартин, - и чем меньше будет сказано по этому вопросу, тем лучше для меня. Марк не имел голоса в этом деле.
- Ну, он, кажется, не имел голоса и в других делах, не так ли? возразил мистер Бивен с улыбкой, которая показывала, что он понимает и Марка и Мартина.
- Боюсь, что голос он имел отнюдь не решающий, - сказал Мартин, краснея. - Но век живи, век учись, мистер Бивен! Хоть умри, да научись, тем скорее научишься.
- А теперь, - сказал их друг, - поговорим о ваших планах. Вы хотите вернуться на родину?
- Да, непременно, - поспешно ответил Мартин, бледнея при мысли о каком-нибудь другом предложении. - Надеюсь, и вы того же мнения?
- Конечно. Я вообще не знаю, зачем вы сюда приехали, хотя, к сожалению, это вовсе не такой редкий случай, чтобы нам стоило обсуждать его. Вы, верно, не знаете, что пароход, на котором вы прибыли вместе с нашим другом генералом Флэддоком, стоит в порту?
- Да, и объявлено, что он отправляется завтра.
Новость была приятная, но вместе с тем и мучительная, ибо Мартин знал, что нет никакой надежды получить какую-либо работу на этом пароходе. Денег у него вряд ли хватило бы даже на уплату четвертой части долга; но если бы их и достало на билет, он едва ли решился бы на такую трату. Он объяснил это мистеру Бивену и рассказал, какой у них план.
- Ну, это так же безрассудно, как поездка в Эдем, - возразил его друг. - Вы должны ехать по- человечески - до крайней мере настолько по-человечески, насколько это возможно для пассажира первого класса, - и занять у меня несколькими долларами больше, чем вы хотели. Пусть Марк побывает на пароходе и посмотрит, какие там пассажиры, и если только вы рискнете поехать, не боясь задохнуться в этом обществе, мой совет - поезжайте! Мы с вами тем временем побываем в городе (к Норрисам заходить не станем, разве только вы сами вздумаете), а в конце дня пообедаем все вместе.
Мартину оставалось только выразить благодарность, и, таким образом, все было устроено. Он вышел из комнаты вслед за Марком и посоветовал ему взять билеты на пароход, хотя бы им пришлось спать на голой палубе, что мистер Тэпли, не нуждавшийся в подобных просьбах, охотно обещал.
Когда они с Мартином встретились снова, и без свидетелей, Марк был очень оживлен и, по-видимому, имел сообщить нечто такое, чем немало гордился.
- Я провел мистера Бивена! - сказал Марк.
- Провел мистера Бивена? - повторил Мартин.
- Кок на нашем пароходе взял да и женился вчера, - сообщил мистер Тэпли.
Мартин смотрел на него, дожидаясь объяснения.
- И как только я взошел на пароход и разнесся слух, что я тут, продолжал Марк, - является ко мне старший помощник и спрашивает, не соглашусь ли я занять место этого самого повара на время обратного рейса. 'Ведь для вас это дело привычное, - говорит он, - вы всегда что-нибудь стряпали для других, когда ехали в Америку'. Да так оно и было, - прибавил Марк, - хотя раньше мне никогда не приходилось готовить, ей-богу.
- Что же вы ему сказали? - спросил Мартин.
- Что сказал! - воскликнул Марк. - Сказал, что возьму, сколько дадут: 'Ежели так, - говорит помощник, - принесите стаканчик рому', - и ром принесли, как полагается. А мое жалованье, - продолжал Марк, ликуя, - пойдет в уплату за ваш проезд; я уже занял койку для вас(верхнюю в углу), положил на нее скалку; так что: 'Правь, Британия!', а британцы по домам!
- Какой вы хороший малый! Другого такого не сыщешь! - воскликнул Мартин, пожимая ему руку. - Но каким же образом вы провели мистера Бивена?
- Как, разве вы не понимаете? - сказал Марк. - Мы ничего ему не скажем. Возьмем у него деньги, но тратить их не станем, и у себя не оставим. Мы вот что сделаем: напишем ему записочку, объясним, как устроились, завернем в нее, деньги и оставим в баре, чтобы ему передали после нашего отъезда. Понимаете?
Мартин обрадовался этому предложению ничуть не меньше Марка. Все было сделано так, как предполагал Марк. Они весело провели вечер, переночевали в гостинице, оставили письмо, как было условлено, и рано утром отправились на пароход с легким сердцем, сбросив с себя весь груз несчастий и тревог.
- Благослови вас бог, тысячу раз благослови! - говорил Мартин своему другу Бивену. - Как я отплачу за всю вашу доброту? Как отблагодарить вас за нее?
- Если вы станете богачом или влиятельным человеком, - отвечал мистер Бивен, - вы постараетесь, чтобы ваше правительство больше заботилось о своих подданных, когда они переселяются за море. Расскажите правительству все, что вы знаете об эмиграции по собственному опыту, и объясните, как много страданий можно предотвратить, приложив хоть сколько-нибудь труда.
Дружно, ребята, дружно! Якорь поднят. Корабль идет на всех парусах. Его крепкий бугшприт смотрит прямо на Англию. Америка позади кажется облаком на море.
- Ну, кок, о чем вы так глубоко задумались? - спросил Мартин.
- Я думал, сэр, - отвечал Марк, - что если б я был художником и меня попросили нарисовать американского орла, то как бы я за это взялся.
- Наверно, постарались бы нарисовать его как можно больше похожим на орла?
- Нет, - сказал Марк, - это, по-моему, не годится. Я нарисовал бы его слепым, как летучая мышь; хвастливым, как петух; вороватым, как сорока; тщеславным, как павлин; трусливым, как страус, который прячет голову в грязь и думает, что никто его не видит...
- И, как феникс, способным возрождаться из пепла своих ошибок и пороков и снова воспарять в небо! - сказал Мартин. - Что ж, Марк, будем надеяться.
ГЛАВА XXXV
По прибытии в Англию Мартин становится свидетелем церемонии, которая приводит его к радостному выводу, что он не забыт на родине
Был полдень, и вода стояла высоко в том английском порту, куда направлялся 'Винт', когда, любовно подхваченный нарастающим приливом, он вошел в реку и бросил якорь.
