думают, что будет. Кто говорит, что его надули, а кто - будто он надувал других; как бы оно там ни было, улик против него никаких нет. Нынче утром он сам явился к лорд-мэру или еще к кому-то из городского начальства и подал жалобу, что его разорили и что эти двое мошенников сбежали, обобрав его, и что он совсем недавно узнал, будто фамилия Монтегю вовсе не Монтегю, а какая-то другая. И говорят, будто он был похож на мертвеца, так расстроился. Господи помилуй! - воскликнул брадобрей, возвращаясь к своему личному горю. - Ну какое мне дело, на что он был похож? Да хоть бы он пятьдесят раз помер! Пускай себе, никогда мне его не будет так жалко, как, Бейли!
В это время зазвонил маленький колокольчик, и басистый голос миссис Приг вмешался в разговор.
- Ах, вы тоже об этом разговариваете, вот как! - заметила она. - Ну, я надеюсь, вы уже все переговорили, потому что сама я этим не интересуюсь.
- Драгоценная моя Бетси, - сказала миссис Гэмп, - как же вы поздно!
Почтенная миссис Приг ответила довольно сурово, что 'ежели упрямые люди помирают, когда никто этого не ждет, то она тут ни при чем'. И далее, что 'и без того неприятно, когда до смерти хочется чаю и тебя задерживают, а тут опять приходится слушать все про то же'.
Миссис Гэмп, догадавшись по этим колким репликам о состоянии чувств миссис Приг, немедленно повела ее наверх, надеясь, что один вид маринованной лососины произведет в ней смягчающую перемену.
Однако Бетси Приг рассчитывала на лососину. Очевидно рассчитывала, потому что, взглянув на стол, первым долгом заметила:
- Так я и знала, что огурцов к ней не будет! Миссис Гэмп изменилась в лице и села на кровать.
- Господи помилуй, Бетси Приг, ваша правда. Совсем позабыла!
Миссис Приг, глядя в упор на свою приятельницу, запустила руку в карман и с выражением угрюмого торжества вытащила оттуда переросший салат или недоросший кочан капусты, - во всяком случае такую пышную и таких благодатных размеров овощ, что ее пришлось сперва свернуть, как зонтик, и после того только удалось вытащить. Кроме того, она извлекла горсточку кресс-салата и горчицы, немножко травы, именуемой одуванчиком, три пучка редиски, луковицу покрупнее средней репы, три порядочных куска резаной свеклы и коротенький развилок или отросток сельдерея. Вся эта зелень еще совсем недавно была выставлена в лавке под названием двухпенсового салата и куплена миссис Приг с условием, что продавец уложит все это к ней в карман, что и было успешно выполнено в Верхнем Холборне и наблюдалось с захватывающим интересом соседней извозчичьей биржей. Миссис Приг придавала так мало значения своей предусмотрительности, что даже не улыбнулась, но, поправив карман и вернув его на место, посоветовала только мелко покрошить эти произведения природы и обильно полить уксусом для немедленного потребления.
- Да не насыпьте туда нюхательного табаку, - сказала миссис Приг. - В кашице, бараньем бульоне, ячменном отваре и яблочном компоте это еще не беда. Даже подбадривает больных. А сама я до него не охотница.
- Что вы, Бетси Приг! - воскликнула миссис Гэмп. - Как вы можете так говорить!
- А что ж, разве ваши больные, чем бы они ни хворали, не чихают от вашего табаку так, что того и гляди голова оторвется? - сказала миссис Приг.
- Ну и что ж, что чихают? - спросила миссис Гэмп.
- Ничего, пускай их, - ответила миссис Приг. - Только не отпирайтесь, Сара.
- Кто же отпирается, Бетси? - вопросила миссис Гэмп.
Миссис Приг ничего на это не ответила.
- Кто же отпирается, Бетси? - еще раз вопросила миссис Гэмп. И снова повторила свой вопрос, но только в обратном порядке, заметно усилившем его жуткую торжественность: - Бетси, кто же отпирается?
Словом, обе дамы были уже близки к размолвке; но в данную минуту миссис Приг гораздо больше хотелось закусывать, чем ссориться, и пока что она ответила только:
- Никто, если вы не отпираетесь, Сара, - и приготовилась к чаепитию. Ибо ссора может и подождать, а лососина, да еще в таком ограниченном количестве, ждать не может.
Ее туалет был несложен. Она только сбросила капор и шаль на кровать, дернула себя за волосы, один раз справа, другой раз слева, как будто звонила в колокола, и все было готово. Чай был уже заварен, миссис Гэмп недолго возилась с салатом, и скоро пиршество было в полном разгаре.
Обе дамы сразу смягчились, как только сели за стол. После того как с едой было покончено (что заняло довольно много времени) и миссис Гэмп, убрав со стола, достала с верхней полки чайник вместе с двумя рюмками, обе дамы настроились совсем дружелюбно.
- Бетси, - сказала миссис Гэмп, налив себе рюмку и передавая ей чайник, - я теперь предложу тост. За мою постоянную компаньонку Бетси Приг!
- Согласна и выпью со всем моим расположением, только переменив имя на Сару Гэмп, - ответила миссис Приг.
С этой минуты носы обеих дам, а быть может, и чувства тоже, начали обнаруживать признаки воспламенения, несмотря на то, что с виду все обстояло благополучно.
- Ну, Сара, - сказала миссис Приг, - чтоб соединить приятное с полезным, к какому это больному вы меня приглашаете?
И так как по лицу миссис Гэмп можно было заметить, что она намерена ответить уклончиво, Бетси прибавила:
- Не к миссис Гаррис?
- Нет, Бетси, не к ней, - ответила миссис Гэмп.
- Что ж, - заметила миссис Приг с коротким смехом, - во всяком случае, и то хорошо.
- Чему же тут радоваться, Бетси? - горячо возразила миссис Гэмп. - Вы ее не знаете, разве только понаслышке, так чего же вы радуетесь? Если вы имеете что-нибудь против миссис Гаррис, - а дурного про нее никто сказать не может - ни за глаза, ни в глаза и вообще никак, это уж я знаю, - так говорите, Бетси. Я познакомилась с этой самой милой, самой приятной женщиной, - продолжала миссис Гэмп, покачивая головой и утирая слезы, - еще тогда, когда она должна была произвести на свет своего первенца, а мистер Гаррис, который был очень робкого характера, убежал и залез в пустую собачью конуру и уши заткнул, да так и сидел с заткнутыми ушами, пока ему не показали новорожденного: бедняга кричал криком, а доктор взял его за шиворот, уложил на каменный пол и велел сказать, чтобы она не беспокоилась насчет крика, - это у него легкие. Я с ней была знакома, Бетси Приг, когда он ее разобидел до слез, сказав, будто девятый ребенок им лишний, да, может, и восьмой тоже, а эта ангельская душка гугукает себе, и ведь какой крепыш вырос, даром что кривоногий; только я никак не могу понять, чему тут радоваться. Бетси, если миссис Гаррис вас не приглашает. И не пригласит никогда; не надейтесь, потому что она, как только заболеет, всегда твердит одно и то же: 'Пошлите за Сарой!'
В продолжение этой трогательной речи миссис Приг, ловко прикинувшись жертвой той особой рассеянности, которая нападает на человека, когда все его внимание поглощено одним предметом, то и дело наливала себе из чайника, по-видимому сама этого не замечая. Миссис Гэмп, однако, заметила ее маневр и потому раньше времени закончила свою речь.
- Ну, так, значит, это не она, - холодно отозвалась миссис Приг, - кто же тогда?
- Вы, должно быть, слышали от меня, Бетси, - ответила миссис Гэмп, бросив особенно выразительный и зоркий взгляд на чайник, - про больного, за которым я ходила, когда мы с вами по очереди дежурили около этого горячечного в 'Быке'?
- Это про старого табачника? - заметила миссис Приг.
Сара Гэмп покосилась на нее огненным глазом, увидев в этой обмолвке еще один злостный и преднамеренный намек на ту слабость или привычку, невеликодушное упоминание о которой со стороны Бетси уже нарушило в этот вечер согласие между обеими дамами. Она увидела это еще яснее, когда на ее вежливое, но твердое напоминание о том, что пациента зовут Чаффи, миссис Приг ответила демоническим смехом.
У самых лучших из нас имеются свои слабости, и надо сознаться, что если светлый образ миссис Приг омрачало какое-нибудь пятнышко, то оно заключалось в привычке изливать на пациентов далеко не всю язвительность и кислоту, находившиеся в ее распоряжении (как это сделала бы всякая истинно добродушная женщина), но оставлять порядочный запас того и другого для своих приятельниц. Крепко
