энергичные) едва могли поспеть за ним.
Он послал за Джоном Уэстлоком сразу же по приезде, и Джон, в сопровождении Тома Пинча, явился к нему. Сохранив живое воспоминание о Марке Тэпли, он немедленно заручился его услугами через Джона; и, таким-то образом, как мы уже видели, они все вместе отправились в Сити. Но своего внука он не пожелал видеть до завтра, когда мистеру Тэпли было поручено привести его в Тэмпл к десяти часам утра. Тому Пинчу он не стал ничего поручать, чтобы не вызывать против него напрасных подозрений; однако Том принимал участие во всем и оставался вместе с ними до поздней ночи и, только после того как узнал о смерти Джонаса, ушел домой, чтобы рассказать обо всех этих чудесах маленькой Руфи и подготовить ее к завтрашнему визиту в Тэмпл вместе с ним, соответственно личному наказу мистера Чезлвита.
Для старого Мартина и для его планов, которые он предначертал себе с такой определенностью, было характерно, что он ничего не сообщил о них другим, хотя можно было думать, что мистеру Пекснифу готовится возмездие, стоило только вспомнить ту роль, какую старик играл в его доме, и увидеть, каким огнем загорались его глаза всякий раз, когда произносили имя Пекснифа. Даже Джону Уэстлоку, к которому мистер Чезлвит, по-видимому, был склонен питать большое доверие (как, в сущности, и все остальные), он не объяснил ровно ничего. Он только попросил его прийти утром; и все они, вынужденные удовольствоваться этим, оставили его одного, когда ночь была уже на исходе.
События такого дня могли бы изнурить тело и дух даже и человека гораздо моложе годами, однако старый Мартин сидел в глубоком и тягостном раздумье, пока не просияло утро. Но даже и после этого он не лег отдыхать, а только продремал в кресле до семи часов, когда мистеру Тэпли назначено было явиться, - и он явился, свежий, ясный и веселый, как само утро.
- Вы очень точны, - сказал мистер Чезлвит, открывая дверь в ответ на легкий стук, который сразу разбудил его.
- Мое желание, сэр, - ответил мистер Тэпли, чьи мысли, как будет видно из дальнейшего, сосредоточены были на венчальном обряде, - любить, почитать и повиноваться. Часы как раз бьют, сэр.
- Войдите!
- Благодарю вас, сэр, - отвечал мистер Тэпли, - чем я могу вам услужить для начала?
- Вы передали мое поручение Мартину? - спросил старик, обращая на него взгляд.
- Передал, сэр, - ответил Марк, - и никогда в жизни мне не приходилось видеть, чтобы джентльмен так удивился.
- Что еще вы ему сказали? - осведомился мистер Чезлвит.
- Да что ж, сэр, - улыбаясь, ответил мистер Тэпли, - я бы рад был рассказать ему побольше; но, находясь и сам в неизвестности, сэр, я ему ничего не говорил.
- Но сообщили ему все, что знаете?
- Да ведь это очень немного, сэр, - возразил мистер Тэпли. - Насчет вас я не мог почти ничего сообщить ему, сэр. Я только высказал свое мнение, что мистер Пексниф сильно ошибся, сэр, и что вы сами тоже ошиблись, и что он тоже ошибся, сэр.
- В чем же? - спросил мистер Чезлвит.
- Это вы насчет него, сэр?
- И насчет него и насчет себя.
- Как же, сэр, - сказал мистер Тэпли, - в тех мыслях, какие у вас были друг о друге. Что до него, сэр, и до его мыслей, так он совсем переменился. Я понял это задолго до вашего с ним разговора на днях, и я должен это сказать. Никто его не знает так, как я. И не может знать. В нем всегда было много хорошего, только оно немножко очерствело сверху. Трудно сказать, кто в этом виноват, но только...
- Продолжайте, - сказал Мартин. - Что ж вы замолчали?
- Только... да что я;, сэр. Прошу прощения, сэр, я думаю, что, может быть, и вы виноваты. Без намерения, но все-таки, может быть, и вы. Я думаю, что вы оба были несправедливы друг к другу. Ну вот и с плеч долой! произнес мистер Тэпли с какой-то отчаянностью в голосе. - Не могу я больше об этом молчать, и так едва вытерпел. Вчера целый день терпел. А тут - взял да и сказал. Не мог удержаться. Очень сожалею. Только не наказывайте его за это, вот и все.
Марк, по-видимому, ожидал, что его немедленно выгонят, и совсем приготовился к этому.
- Так вы думаете, - сказал Мартин, - что я отчасти виноват в его прежних недостатках, да?
- Что ж, сэр, - возразил мистер Тэпли, - мне очень жаль, но сказанного не вернешь. Вряд ли справедливо с вашей стороны, сэр, допекать этим необразованного человека, но я так думаю. Я к вам отношусь почтительно, сэр, как нельзя более, но я так думаю.
Мартин внимательно посмотрел на него, не отвечая, и слабая улыбка осветила его лицо, пробившись сквозь застывшую суровость.
- Однако вы необразованный человек, как вы говорите, - заметил он после долгого молчания.
- Совершенно верно, - ответил мистер Тэпли.
- А я, по-вашему, ученый, высокообразованный человек?
- Тоже верно, - подтвердил мистер Тэпли. Старик, охватив подбородок рукой, прошелся раза два по комнате, прежде чем возобновить разговор:
- Вы виделись с ним сегодня утром?
- Прямо от него пришел сюда, сэр.
- Зачем, как он думает?
- Он не знает, что и думать, сэр, так же как и я. Я передал ему только то, что было вчера, сэр, что вы мне сказали: 'Можете ли вы прийти к семи часам утра?', и что вы спрашиваете его через меня: 'Может ли он прийти к десяти часам утра?', и что я ответил согласием за нас обоих. Вот и все, сэр.
Его искренность была настолько неподдельной, что это явно было все.
- Пожалуй, - сказал Мартин, - он может подумать, что вы хотите бросить его и перейти ко мне на службу?
- Моя служба ему была такого рода, сэр, - отвечал Марк, нисколько не теряя своей невозмутимости, - и мы с ним были такого рода товарищами в несчастье, что он этому ни на секунду не поверит. Не больше вашего, сэр.
- Не поможете ли вы мне одеться и не принесете ли завтрак из гостиницы? - спросил Мартин.
- С удовольствием, сэр, - сказал Марк.
- И между прочим, - продолжал Мартин, - так как я вас попрошу остаться здесь, не возьмете ли вы на себя отворять вот эту дверь, то есть впускать посетителей, когда они постучатся?
- Разумеется, сэр, - сказал мистер Тэпли.
- Вам нет надобности выражать изумление, когда они появятся, - намекнул Мартин.
- 0, что вы, сэр, - сказал мистер Тэпли, - ровно никакой.
Хотя он поручился за себя очень уверенно, однако он и сейчас не мог опомниться от удивления. Мартин, как видно, заметил это; не укрылось от него и то, что мистер Тэпли выглядел довольно комично в столь затруднительных обстоятельствах: ибо, несмотря на то, что голос его был ровен и лицо серьезно, оно подчас выдавало недоумение. Впрочем, энергично принявшись за порученные ему дела и занятый хлопотами, Марк вскоре отвлекся и перестал выражать свое изумление столь заметным образом. Но после того как он привел в порядок платье мистера Чезлвита и старик оделся и сел завтракать, изумление овладело мистером Тэпли с прежней силой и, стоя за его стулом с салфеткой под мышкой (для Марка было так же легко и естественно изображать дворецкого в Тэмпле, как поступить коком на пароход), он никак не мог удержаться от искушения и частенько посматривал искоса на мистера Чезлвита. Да нет, удержаться было совершенно невозможно, и он уступал этому побуждению так часто, что старик ловил его на этом раз пятьдесят. Есть основание полагать, что те необыкновенные фокусы, которые мистер Тэпли проделывал со своим лицом, когда его заставали врасплох, - он то вдруг принимался почесывать себе глаз, или нос, или подбородок; то с глубокомысленным видом погружался в раздумье; то начинал интересоваться нравами и обычаями мух на потолке или воробьев за окном; то пытался скрыть свое смущение, с необычайной учтивостью подавая старику булочки, - что эти фокусы смешили даже Мартина Чезлвита, при всем его умении владеть собой.
Однако старик сидел совершенно спокойно и завтракал не торопясь вернее, делал вид, что завтракает, потому что он почти ничего не ел и не пил и очень часто погружался в задумчивость. После того как он
