что дышать стало совсем невозможно.
Так бывает на маленькой кухоньке, если там пять часов кряду жарить и тушить рыбу.
Медведь наконец добежал, с шумом влетел в стеллаж и тяжело опрокинулся на пол, так, что казалось бетон вздрогнул. Вонь поднялась до невыносимых пределов, и стояла в колеблющемся свете как смог.
Трое людей лежали по краям стеллажа в разных позах как могли, закрывали рты тканью своих курток. Ружья в беспорядке лежали посреди прохода. Медведь заклокотал, и слабо царапнул задними лапами пол, замолчал.
Глаза у приезжего начали слезиться, он утирал их рукавом куртки. Лежали и ждали лишь одного. Когда поднявшийся смог вынесет в наружу через открытую дверь.
Слава богу получилась естественная вытяжка.
- Ух- пробормотал Сергей еле слышно- и подполз на четвереньках к ружью.
В голове отчаянно гудело. Он сильно въехал затылком он железный край стеллажа, позади замигал слабый свет и Щербинский приподнял единственный оставшийся фонарь. Бледный свет пал на всех троих, и вид у низ был полузадушенный. Селянин потирал плечо, там в куртке наличествовала большая обгорелая дыра, через которую светила обожженная кожа. Видно задел его горящий медведь, когда мчался на встречу со стеллажом.
Зоотехник открыл рот, вдохнул обильно смрада и глухо закашлялся. Лапников и Сергей молча ждали, когда он прокашляется, но селянин все не мог остановиться, сжимался пополам, и чуть не выронил фонарь, что Сергей резво подхватил.
- Ты ж сказал старик- вымолвил наконец Щербинский хрипло, лицо у него было спелого помидорного цвета.
- Старик был - спокойно сказал горожанин - то есть старик был сначала, а потом появился медведь. Короче счас расскажу, давайте ка лучше глянем на бурого.
Лапников кивнул и побрел, не торопясь к лежавшей где то позади туше. Фонарь он прихватил с собой.
- Что с рукой? - спросил Серега у селянина.
- Чушь одна, зверюга лапой провела.
- Пошли посмотрим, что за зверь. Чую, нежить это.
- Морок? - спросил Щербинский.
- Нет, скорее родственник тем пенькам.
- 'Что за разговор мы ведем?' - думал Сергей, бок о бок двигаясь с Щербинским по направлению к свету фонарика- 'Морок не морок, пенек живой, голем...как я вообще еще нахожусь в здравом рассудке. Если конечно здравом, а не то, вдруг это все горячечный бред. У каждого человека есть свой барьер за который отделяет разумные помыслы от темных порождений подсознания. Этот барьер крепок и эластичен, но если уж он порвется тогда держись. Хлынет, перемешается, сольется и образуется серая масса, что уже неспособна будет мыслить.'
Смрад от медведя был все сильнее, чем ближе к нему приближались. Фонарик освещал легкие струйки дыма поднимающиеся от тлеющей шерсти, и стал пробиваться химический запах.
Лапников тыкал шкуру зверя концом своего ружья. В шкуре отзывалось шипение, словно там все еще что-то жарилось. Журналист брезгливо морщил нос. Осмотрел монстра и Сергей ближе к морде поднося свет, вглядывался внимательно в оскаленную замершую пасть.
Затем поддел дробовиком складку на горелой шкуре, зацепил и резко дернул.
Шкура порвалась с резким тканевым треском и взгляду людей открылась полуметровая брешь. А оттуда хлынул желтый яркий поток мелких опилок, среди которых правда иногда встречались и небольшие обрезки деревяшек.
- И что же это? - тупо спросил селянин.
- Ясно все- сказал Лапников - снаружи шкура и когти, а внутри опилки и запах...химиката какого то, где то я его его уже слышал.
- Формалин- произнес, вспомнил Сергей- это формалин, а помнишь ты его еще по школе. Это консервант и его применяют для предохранения от порчи у чучел.
- Чучело... - отсутствующе произнес журналист- убили, опилкового.
- А я его вспомнил тут- заявил Щербинский уверенно - это то чучело самого большого медведя Ярославской области. Оно стояло на втором этаже у входа. На нем и бирка должна быть: 1974. А я то думаю, что он такой громадный!
- Дааа, уже и чучела ходить начали, докатились- сказал из тьмы голос журналиста - докатились.
- Пни же ходят- сказал приезжий- бросьте вы на него пялиться, я тут кое что получше нашел.
- Что же?
- Старика нашего. Того самого, что нас с тобой Лапников на въезде встречал.
И ясно теперь я вижу, что это вовсе и не старик, да и не человек. Вон там у крайнего стеллажа он стоял и листал некую книгу, а потом показал мне где искать нужное. А потом пропал.
- Совсем пропал?
- А может это был медведь? - спросил Щербинский хмуро.
- Ничего не медведь. Этого старика раз увидишь, на всю жизнь запомнишь. Вот теперь я убедился, что он действительно необычный. И кроме того взял на себя роль нашего помошника. Зачем ему это. И кто он все таки такой?
- Мудреные вопросы- заметил селянин.
- Мудреные не мудреный, а этот старики раньше был человеком, но очень давно.
Я разглядело на нем что то вроде кольчуги. Видимо он был приметная личность, и что то сделал для Черепихово. А теперь вот вместе с пробуждением тьмы появился и он. Мы крепко влипли в это дело.
- И не говори- вздохнул Лапников.
- Вот стеллаж, искать надо здесь.
И они начали усиленно рыться в стопках прелой бумаги. Вынимали ее с осторожностью, пролистывали на свету, наскоро просматривая документы.
- Нашел- буднично объявил Лапнииков.
- Что?
- Племя нашел, вот тут о нем статья.
Поднесли объемистую папку поближе к свету.
- Так...Племя Лемех, это известно. Обреталось на территории Ярославской области вплоть до четырнадцатого века. Потом пришел воевода Сивер с дружиной, и вышиб язычников из их деревни. Так...так. Верховный шаман Урунгул. Порвали беднягу двумя березами. Это ясно, не хотел кидать капище.
- Найди ка про богов ихних. - сказал Сергей.
- Пантеон у Лемеха. Поклонялись трем старшим и пятнадцати младшим богам, кроме того был еще верховный. Боги олицетворяли силы природы, а также диких зверей. Был у них и медведь, и сокол, и рысь, но эти все второстепенные.
- Ищи про главного.
- Ладно. Главный у них стоял Скользящий бог. По ихнему Снорунг.
Скользящий...это что, змеиный что ли?!
- Мы близки к разгадке- произнес Сергей - спасибо старику, помог. Бог и вправду змеиный, и был он верховный, и приносили ему кровавые жертвы. Прямо Кецалькоатль какой то.
- Змеиный бог, олицетворение мудрости и огня. Точно Кецалькоатльпродолжил Лапников, временами оглядываясь на окружающую тьму. - Капище Снорунга.
Величайшее капище у Лемеха, то есть самое большое. Огого! Разрушено русскими еще в самом начале. Дальше еще период грабежей и разбоя. Пограбили село от души, а год спустя основали свое село. Было Черепа, стало Черепихово. Вот так. Еще через пол года стали строить первую Черепиховскую церковь. Понятно что на месте бывшего Сноруногова капища. Ты прав я кажется понял. В фундамент строящейся церкви вкладываю камень из капища. Да не просто камень, а можно сказать тотем этого самого змея. И делает это никто иной, как сам Сивер. Тут даже цитата из него: 'И буде язычный камень в святу церковь силу вливати.'
- Что он имел ввиду? - спросил Щербинский.
