Во время выступления Бришо перед камерой держали фотографии Хэла с Жаклин Бришо на улицах Парижа, одного Хэла в офисе НАТО и в гостинице. Единственное, что отсутствовало во время выступления, так это секретные документы и информация об агентах русской разведки, с которыми сотрудничала Жаклин.
Когда Бришо закончил свое повествование, к камере вновь повернулся Эмори Боуз. Его лицо стало еще темнее и злее. Он поднятым пальцем указывал на Хэла.
– Я прошу этого человека, Хэла Ланкастера, опровергнуть эти обвинения, если он в состоянии. Я прошу его привести доказательства своей лояльности и честности как слуги демократии в нашей стране. Я прошу его доказать всему американскому народу, что он действовал не как настоящий агент русской разведки, а лишь по неосторожности нанес ущерб миллионам своих сограждан. Я прошу Хэйдона Ланкастера доказать, что он американец, и сделать это СЕЙЧАС!
В студии тишина была просто оглушающей. Камеры были направлены на Хэла. Он выглядел спокойным и невозмутимым.
– Я счастлив получить эту возможность для выяснения всей ситуации, сложившейся в последнюю неделю, которая не только наносит ущерб моей репутации, но и отвлекает жителей штата Нью-Йорк от самого важного события – предвыборной борьбы. Я считаю, что должен не только доказать абсурдность обвинений сенатора Боуза, но и пролить свет на истинные цели этой подлой кампании, – Хэл посмотрел в камеру. – Я привел своего гостя для этой программы. Если ведущий не против, то я хотел бы представить гостя. Дамы и господа, это миссис Мари-Клэр Бришо, мать Жаклин Бришо.
Маленькая бельгийка лет шестидесяти была проведена на сцену и села в кресло рядом с Хэлом.
Сам Хэл дал возможность Фаррелу самому задавать вопросы, так как тот уже всем своим видом выражал изумление и живейшую заинтересованность.
– Миссис Бришо, – начал он. – Вы действительно мать девушки по имени Жаклин Бришо?
– Да, – женщина говорила с легким французским акцентом.
– А вы знаете господина Ланкастера, сидящего рядом с вами?
– Нет.
– Ваша дочь работала в НАТО в период с 1951 по 1955 годы?
– Да, сэр. Она работала секретаршей в бельгийской миссии в Париже, потому что, кроме французского, еще свободно владела английским языком.
Во время ответов на вопросы, присмотревшись к женщине, можно было легко увидеть большое сходство с девушкой. По глазам, чертам лица любой мог определить, что это была не кто иная, как мать Жаклин.
– У вас были подозрения, – продолжал ведущий, – что ваша дочь имела связь с русскими агентами или что она украла секретные документы об американских ракетах в Европе?
– Нет.
– У вашей дочери был любовный роман с русским офицером во время войны?
– Не было ничего подобного.
Аудитория стала еще внимательнее. Все видели, что женщина говорит очень откровенно, но она ничего не доказывала и не отрицала.
– Ваша дочь умерла при странных и загадочных обстоятельствах?
Леди покачала головой.
– Жаклин умерла от лейкемии. Она страдала этой болезнью много лет. Впервые этот диагноз поставили еще в школьные годы, но у нее была такая форма, что болезнь развивалась в течение многих лет. Но обострение наступило, когда ей исполнилось двадцать четыре года, а через год она умерла.
– Так вы утверждаете, что в болезни вашей дочери не было ничего загадочного? – вновь спросил Фаррел.
– Совсем ничего. Я захватила с собой медицинскую карту, где описана история ее болезни с одиннадцати до двадцати пяти лет, история ее смерти.
Кейс выглядел очень заинтригованным.
– Миссис Бришо, разрешите задать вам другой вопрос. Сколько у вас детей?
– Двое.
– Хорошо, тогда у вас должен быть еще живой ребенок, я имею в виду вашего сына.
Леди покачала головой.
– Оба моих ребенка умерли.
Наступила шокирующая тишина. Эмори Боуз посмотрел на мужчину, сидящего рядом с ним, затем на миссис Бришо.
– Но, миссис Бришо, – сказал Фаррел. – Это ваш сын Винсент сообщил сенатору Боузу то, что мы сейчас обсуждаем. Что вы пытаетесь этим сказать?
Женщина горько улыбнулась.
– Моя дочь Жаклин имела старшего брата Винсента, но он был убит нацистами в 1942 году, поэтому я и говорю, что у меня нет детей, оставшихся в живых.
Фаррел Кейс выглядел очень сконфуженным.
– Но, миссис Бришо, если у вас нет живого сына, то кто же этот мужчина, давший нам информацию для
