художнику нет нужды доказывать, что человек - высшая ценность. Отсюда - укрупнение мыслей и чувств создаваемого характера, и духовные конфликты, связанные с поисками смысла его существования, и наполнение характеров, будто уже знакомых, чуть ли не хрестоматийных, новой современной актуальностью.
Весьма интересна мысль одного из героев: 'Мы по своему усмотрению определяем человеку место, где он должен жить, а сбежавшему набрасываем на шею цепь и водворяем на место... Мы видим в этом здравый смысл, но основателен ли он?.. Кому дано право наперекор воле человека решать за него, где ему жить?' Другой, как бы развивая эту мысль, говорит: 'Никак не возьму в толк, почему люди думают, что имеют право - и считают само собой разумеющимся - преследовать человека, скрывшегося по своей собственной воле?'
Как бы привлекательно ни звучали эти слова, Абэ решительно отвергает идею логичности, допустимости бегства человека от общества. 'Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя', - читаем мы у В.И.Ленина. Но больное общество часто не в ладах с логикой. Случайно ли, что в романе приводится газетная заметка, в которой говорится, что в Японии ежегодно пропадают без вести восемьдесят тысяч человек. Возможно, эта цифра вымышленная, но Абэ специально приводит ее, чтобы лишний раз подчеркнуть универсальность явления, описываемого им в романе.
Другая мысль, к которой автор неоднократно возвращается, - одиночество человека в нынешней Японии, где такое огромное количество людей сосредоточено на сравнительно небольшой территории, что об одиночестве, казалось бы, не может быть и речи. 'Под ночным небом, на котором дышит неон, водовороты людей, мчащихся к неведомой цели... людей, которые не могут увеличить расстояние между собой и чужими больше чем на три метра, с какой бы скоростью они ни неслись'. И вот в этом людском водовороте человек одинок.
Есть японская старинная картина 'Ад одиночества'. На ней изображено множество летящих людей. Они теснят друг друга, отстают, обгоняют, кажется, они слиты в единое целое, в какой-то общий, несущийся вперед организм. Но весь ужас в том, что каждый из летящих - одинок. Это души грешников, обреченных на вечное одиночество. Это одиночество и имеет в виду Абэ одиночество духовное. Вот как говорится об этом в 'Сожженной карте'.
В подземном переходе, опершись о колонну, сидит человек. Но 'людей, проходящих мимо, этот странный человек нисколько не беспокоит. Видимо, потому, что для них он не больше, чем пустота, исчезающая под ногами, подобно узору на кафеле'. Вот что для них человек - пустота. Они могут, не задумываясь, растоптать его, а не то что помочь - вдруг человек болен, умирает и его еще можно спаси. Нет, такая мысль чужда окружающим. Сегодня они способны растоптать человека, завтра - не исключено - растопчут их. Такова жизнь - обижаться, удивляться, негодовать не приходится.
От этой-то жизни и бежит человек, хотя прекрасно осознает, что бежит он в такую же точно жизнь, не сулящую ему никаких радостей, неспособную спасти его от тех горестей, которые его окружают.
Призывы 'убей', 'укради', 'все дозволено' могут быть - субъективно, в устах тех, кто их проповедует, - направлены против лицемерия буржуазного общества, превращающего человека в ничтожную вещь. Но объективно все эти и другие подобные лозунги представляют собой апологию зла, то есть еще более злобную и агрессивную форму той же буржуазности, глубоко враждебной трудящемуся человеку.
С выходом в свет книг Кобо Абэ мы видим, что в мире японского искусства снова возникают произведения, повествующие о человеке, о людях современных.
Кобо Абэ - художник многопланового творчества. Дарование художника сочетается у него с аналитическим складом ума. В его произведениях обнаруживается широта взглядов человека, внимательно следящего за развитием философской, социологической и естественнонаучной мысли бурного и многоопытного нашего века. Именно поэтому книги Абэ обладают значительным интересом. Разве не возникает отсюда ощущение устойчивости позиций писателя?
Герой романа 'Человек-ящик' тоже пытается скрыться от общества, но не путем бегства от него, а надев на себя ящик и превратившись тем самым как бы в новое существо, олицетворяющее уход, бегство от общества, - в человека-ящика. Люди оказываются в 'шике по самым разным причинам. Одни потому, что не в силах жить в обществе потребления, в обществе зла, когда отношение окружающих заставляет человека чувствовать свою ничтожность, инородность в этом обществе сытых, зараженных духом стяжательства. И вот человек-ящик - сначала очень робко, очень нерешительно - освобождается от привычной психологии. 'Накапливать трудно, выбрасывать еще труднее'. Но постепенно, по мере превращения в настоящего человека-ящика, стяжатель умирает в нем. Человек освобождается от инерции накопительства.
Стремление укрыться в ящике для такого человека - это стремление к свободе. 'Кто хоть раз нарисует в своем воображении безымянный город, существующий лишь для безымянных жителей, двери домов в этом городе, если их вообще можно назвать дверьми, широко распахнуты для всех - любой человек твой друг, и нет нужды всегда быть начеку... кто хоть однажды размечтался об этом, того всегда подстерегает... опасность стать человеком-ящиком', говорит один из героев романа.
Ящик позволяет увидеть все в истинном свете - в этом его преимущество. От внимательного взгляда человека-ящика ничто не ускользнет. 'Глядя из ящика, можно рассмотреть и ложь, и злой умысел, укрывшиеся в невидимой части пейзажа'. Вот почему ящик для героя - это не тупик, в котором он оказался, а 'широко распахнутая дверь в иной мир'. И он не собирается покидать своего убежища. 'Только ради того, чтобы вернуться в прежний мир, мне не стоит вылезать из ящика. Я бы покинул его только в том случае, если бы смог... сбросить кожу в ином мире'.
Для иных ящик - средство скрыться от позора, как, например, для отца обесчещенного юноши. Кстати, и обесчещенного потому, что подозрительность, недоверие возведены в принцип отношений между людьми.
Итак, человек укрывается в ящике, превращаясь в некое повое существо человека-ящика. Механическое соединение человека и ящика - это не просто сложение двух разнородностей, а рождение третьей. Так же как маска в 'Чужом лице' привела к ломке всей психологии героя, так и ящик - что скрыто в нем, никому неведомо. Человек-ящик, как ему кажется, почти не обременяет общество, и он хочет лишь одного - чтобы и общество не обременяло его.
Человек-ящик - логическое развитие образа человека в подземном переходе из 'Сожженной карты'. 'Все точно сговорились хранить молчание о людях-ящиках', - говорит герой. Их видят все, но никто не признается в этом. Для окружающих человек-ящик - пустота. Люди так привыкли игнорировать окружающих, что фактически все они для них не существуют, превратившись как бы в людей-ящиков. Один из персонажей романа поражен, что лишь беспристрастный объектив фотоаппарата запечатлел человека- ящика. Незначительность, неинтересность для окружающих судьбы человека прекрасно переданы в размышлении героя о яде информации, которым заражено человечество. Ныне век информации. Но какая информация, какие новости интересуют людей? События мирового масштаба. Где-то полыхает война, гибнут тысячи людей, а я жив, землетрясение стерло с лица земли город, а я жив. Такая новость устраивает обывателя. Он сравнивает мизерное свое счастье с катастрофой, отчего оно представляется ему значительнее, весомее, прекраснее. Такая новость нужна. Но вот на улице умирает человек, и фоторепортер, нацелившийся было сфотографировать эту трагедию, вдруг передумал - кому нужна такая новость? А ведь именно смерть Человека и есть самая потрясающая и печальная новость.
И если человек не находит силы противопоставить себя этому всеобщему безразличию, бороться с ним, у него действительно не остается другого выхода, как забиться в нору - укрыться в ящике. Общество отвергает человека, и что ж, человек тоже отвергает общество - такова нехитрая философия человека- ящика.
Человек одинок. Он никому не нужен. Казалось бы, что может быть прекраснее свободы человека, его независимости? Независимость человека, однако, рассматривается односторонне. Поскольку человек независим от общества, значит, и у общества тоже нет по отношению к нему никаких обязательств. Абэ стремится вскрыть лживость подобных утверждений. Он доказывает, что связь между человеком и обществом разорвать невозможно, независимо от того, негативны эти связи или позитивны. Ни один ящик, даже во сто крат прочнее картонного, не в состоянии оградить человека от общества, сделать его независимым от него. Ведь ящик - это только физическая преграда, отделяющая человека от общества. Главное же - духовное порабощение человека обществом, от которого никакой ящик не спасет.
Нет ни одной мельчайшей клеточки классового общества и государства, где царили бы порядок и
