- А я уже подумал, что тебя привлекла бесплатная выпивка.
- Я пришлю ящик виски. Двенадцать бутылок за каждую выпитую. Несколько часов назад мне звонил Харви. Сказал, что летит в Калифорнию, и спросил, как звали полицейского, что помог мне с Беверли. Я назвал его фамилию, но потом начал раскаиваться. Видишь ли, этот полицейский, Маршалл, покрывал лишь присутствие Беверли на моей вечеринке. Он считает, что она сама вернулась домой и там наглоталась таблеток. О том, что я перевез ее тело, он не знает. Если вы будете задавать много вопросов, он начнет соображать, что к чему. Харви может растревожить осиное гнездо.
- Будь уверен, Дэниэл ничего не растревожит.
- Я полагаюсь на тебя, - кивнул Джонни.
***
Эдди Уизмер, 'шестерка' Джонни, невысокий, всего в пять футов три дюйма ростом, широкоплечий ирландец, развлекал Лидию рассказами о своем детстве.
- Я родился в костюмерной старого театра оперетты в Кливленде, говорил он. - Кто-то перевязал мне пуповину, положил меня в сундук из-под костюмов, и моя мамаша поспешила на сцену вслед за папашей. Спектакль должен продолжаться, несмотря ни на что.
- Я не верю ни единому вашему слову, - улыбнулась Лидия.
С Джулианом она часто бывала в отеле 'Бомонд'. Они пили коктейли в знаменитом баре 'Трапеция', слушали в ночном клубе 'Синяя комната' известных певцов и музыкантов, но в номер отеля Лидия попала впервые. Номер Джонни Сэндза потрясал. Лидия даже подумала, что его отделывали с учетом вкуса высокочтимого постояльца. В гостиной со стенами из темного дуба стояла громоздкая, разлапистая мебель. Стены украшали с полдюжины театральных карикатур Эла Фру - шаржи на известных артистов прошлых лет. Компактный бар искрился бутылками.
Перед встречей с Эдди Лидия получила от Квиста четкие инструкции.
- Изыщи возможность поговорить с Эдди Уизмером с глазу на глаз. У него может быть своя точка зрения на эту историю. Он знает, что мы в курсе событий, и Джонни хочет, чтобы он помог нам. Пусть он расскажет тебе обо всем сам, без наводящих реплик Джонни.
Удобный случай представился в тот же день. Джонни оккупировал кабинет Квиста, коротая время с бутылкой виски.
Лидия тут же позвонила в 'Бомонд' и договорилась с Эдди о встрече.
Он поджидал ее в вестибюле.
- Мы можем пойти в один из баров или в номер Джонни, если вы не боитесь.
Она посмотрела на него с высоты своих пяти футов семи дюймов.
- Чего мне бояться?
- Вдруг я начну гонять вас вокруг стола?
- Пожалуй, рискну.
Эдди усадил Лидию в глубокое кожаное кресло, принес ей бокал дюбонне со льдом, любезно щелкнул зажигалкой. Затем уселся на краешек массивного стола и усмехнулся. Теперь он смотрел на нее сверху вниз.
- Я не знаю, что нового вы можете узнать от меня?
- Расскажите мне о Джонни. Эдди просиял.
- Джонни - величайший артист. Мы познакомились двадцать лет тому назад, а то и больше. Поверите ли, мне кажется, что это было вчера. Он снимался в фильме, я работал на студии: убирал мусор, ставил декорации, щека Эдди дернулась. - Я стал играть в водевилях, как только начал ходить. Пел, танцевал. Моя мать была комической актрисой, отец - героем-любовником. Теперь-то я понимаю, что актеры они были третьеразрядные. Но тогда театр оперетты был в каждом городе с населением больше пяти тысяч, и работы хватало всем. Пока звуковое кино не убило водевиль. Я пел, отбивая чечетку, и вдруг оказалось, что это никому не нужно. Я устроился на студию разнорабочим. И вот однажды Джонни подзывает меня: 'Эй, парень, принеси мне кофе и сигареты'. (Я знал, какую марку он курит.) Потом протягивает пятерку - сдачи, мол, не надо. Нет, отвечаю, я рад, что он позволил услужить ему. Джонни как-то странно посмотрел на меня и говорит: 'Если хочешь услужить мне, приходи в мою гримерную после съемок'. Я пришел, Джонни расспросил меня о моей жизни. Мы шутили, смеялись до упаду. Неожиданно он заявил: 'Если хочешь оказать мне услугу, работай на меня'. Я спросил, что я должен делать. 'Все, что взбредет мне в голову', - последовал ответ. И так продолжается двадцать пять лет...
Лидия не знала, сколько времени потребуется Джонни, чтобы покончить с бутылкой виски, и решила перейти к делу.
- Вы знаете, почему я здесь, Эдди. Джонни попросил Квиста помочь ему.
- О боже, я так боюсь за него, мисс Мортон. Какой-то сукин сын, извините меня, хочет его убить.
- Как проходила та вечеринка с шампанским, Эдди? Уизмер покачал головой.
- Поверите ли, мисс Мортон, в тот момент, когда он действительно нуждался во мне, меня не оказалось на месте. У него как раз был роман с одной девицей, - Эдди ухмыльнулся. - Так вот, они вдрызг разругались, и девица укатила в Акапулько. Джонни послал меня за ней, с письмом и алмазным браслетом. Он не мог поехать сам: на следующее утро у него была запись на студии. Представьте себе, несмотря на то, что произошло, утром он все-таки записал новую пластинку, которую раскупали сотнями тысяч... Так что я не участвовал в этой вечеринке. Если бы я не уехал, Джонни и в голову бы не пришло обращаться к Луи Сэйболу или Максу Либману. Когда я вернулся из Акапулько, мы каждый день ждали, что крыша обрушится нам на голову, но этого не произошло.
- Вы хоть наладили отношения с той девицей?
- Нет. Для Джонни это был черный уик-энд. Лидия прикурила новую сигарету.
- Вы знали Беверли Трент?
- Конечно. Я с первого взгляда понял, что от нее можно ждать только неприятностей. Я предупреждал Джонни. Но у нее была потрясающая фигура, и он не смог отказаться от столь лакомого кусочка. А потом она не хотела упускать его. Портила ему жизнь.
- Вернемся к вечеринке, Эдди.
Он достал сигарету, подбросил в воздух, поймал губами.
- Как было принято в водевиле, - улыбнулся он, Лидия рассмеялась и захлопала в ладоши. Эдди закурил.
- Вечеринка не планировалась заранее. Джонни обедал с друзьями в 'Чейзене'. Кто-то пошутил, что шампанское - всего лишь шипучая вода. Джонни рассмеялся и предложил купить столько шампанского, сколько они смогут выпить, чтобы проверить, соответствует ли действительности это опрометчивое замечание. Тому, кто продержится дольше всех, он пообещал приз - тысячу долларов. Прямо из 'Чейзена' они поехали к Джонни домой.
- Не могли бы вы перечислить тех, кто поехал, Эдди?
- Не всех. Потом мы с Джонни пытались выяснить, кто же был у него в гостях. То есть он вспоминал, а я проверял, так ли это, у тех, кто был наверняка. Мы решили, что кто-то мог притвориться спящим или перепившим. Этот кто-то, оставшись в доме, мог знать обо всем, что произошло. Джонни написал список из пятнадцати или шестнадцати человек, мужчин и женщин. Но были еще трое или четверо. Джонни их не знал. Они тоже приехали из 'Чейзена'. Те, кого мы спрашивали, не помнят, как выглядели эти неопознанные субъекты. Вроде бы двое мужчин и две женщины. На той вечеринке все быстро набрались, - Эдди помрачнел. - Шампанское далеко не шипучка, знаете ли. И если его пить залпом, бокал за бокалом... - он пожал плечами.
- Можно предположить, что в доме остался какой-то человек, неизвестный Джонни, - продолжала Лидия. - Но нас удивляет утверждение Джонни, что шантажист знал о записке. Из этого следует, что он бывал в комнате, где умерла Беверли Трент. Джонни уничтожил записку до того, как приехали его друзья. Значит, шантажист увидел ее раньше Джонни.
- Совершенно верно, - кивнул Эдди.
- Между прочим, Эдди, Беверли Трент - сценический псевдоним, а как звали девушку на самом деле?
Дэн Харви предполагает, что шантажист - ее брат, отец или любовник.
- О, мы пытались это выяснить. Ее звали Луиза Гауптман. Семьи у нее не было. Воспитывалась она в сиротском приюте где-то в Миннесоте. Фамилия немецкая - в тех краях полно немцев. Ее младенцем
