хорошие сонеты от плохих и выражать повышенные чувства при виде Маттерхорна <гора в Альпах на границе Швейцарии и Италии> или заката. Речь идет вовсе не о способности к отбору; машину можно запрограммировать на отбор рациональный, иррациональный, случайный, а также на сочетание этих трех принципов, точь-в-точь как у человека. Некоторые, правда, считают, что у человека большую роль играют убеждения, вера. Но я не думаю, что это так уж важно. Скажите машине, что небо зеленое, и она вам поверит. Или можно запрограммировать ее так, чтобы она эмпирически воспринимала небо голубым, но действовала, исходя из глубокого, невысказанного убеждения, будто оно зеленое. Вдумайтесь в это, Роу! А если вы возразите, что веру машине навязали против ее воли, то вот вам машина запрограммированная на свободный выбор: она может верить своему ощущению, что небо голубое, а может, несмотря на свидетельство чувств, принять на веру, что оно зеленое, коль скоро так утверждает оператор.
- Да, возможно, - произнес Роу.
- Так вот, Роу, теперь, как люди практические, давайте признаем, что машину от человека отличает только одна полезная рабочая функция: машина выбирает лишь из конечного количества переменных, а человек сам определяет количество переменных, из которых он будет выбирать. Но дело это довольно тонкое, ибо зависит от сложности человеческого нейромеханизма. Полагаю, когда-нибудь мы создадим столь же сложную вычислительную машину, и она сама будет определять свои возможности.
- Разумеется, - произнес Роу.
- А в конечном итоге, знаете ли, отличие сведется к экономичности. Уверяю вас. На сегодняшний день для решения конечных интеллектуальных задач дешевле использовать машину, но когда-нибудь наметится предел, за которым для решения вечного вопроса о разовой работе потребуется машина до того сложная, до того специализированная, что дешевле будет использовать человека. Ей-богу, я верю, что на опушках окаменелого леса всегда останутся участки, где надо порождать оригинальные мысли, сопоставлять оригинальные идеи, видеть новые значения и перспективы. И меня ничуть не удивит, если для разработки этих участков экономичнее будет использовать людей, а не уподобленные людям машины. Как кибернетик, я об этом, естественно, скорблю. Но как человек, признаюсь, испытываю какое-то ехидное удовольствие от сознания, что есть еще работы, достойные человеческого разума. Какой кошмар, Роу, какой ужас! Ужас и величие! Вы меня понимаете?
- Да, - произнес Роу, когда они встали из-за стола, чтобы вернуться из столовой в свои лаборатории. - Да. Да.
Он чувствовал утомление и в то же время подъем.
В какой ошеломляющей стране перспектив они побывали!
Окаменелые леса! Бесконечное количество переменных! Подлинно религиозные вычислительные машины! Искренность! Выбор! Сложность! И все же человек на что-то годен! Роу ощутил мощный прилив солидарности с Мак-Интошем, который составил ему компанию в этом необычайном путешествии. А в небе над бесконечными лесами и окаменелыми числами повисли светящиеся буквы - выдержки из очередной рецензии; Роу ощутил безмерное удовольствие и растроганность собственным безмерным удовольствием: в виде исключения небесный рецензент писал не о нем, а о Мак-Интоше. 'Мак-Интош... изумительный слушатель... - гласил обзор небесного рецензента. - ...Этот изумительный слушатель... пробуждает в Роу всю его феноменальную природную любознательность...'
24
Сэр Прествик Ныттинг был на проводе и вызывал Нунна. Эта истина не требовала дальнейших доказательств.
- С вами будет говорить сэр Прествик Ныттинг, мистер Нунн, - сказала мисс Фрам в приемной.
- Мистер Нунн? - сказала секретарша сэра Прествика. - С вами будет говорить сэр Прествик Ныттинг, мистер Нунн.
- Нунн? - тревожно осведомился сэр Прествик. - Нунн? Это вы, Нунн?
- Доброе утро, сэр Прествик, - сказал Нунн.
- Это Нунн у телефона?
- Собственной персоной, сэр Прествик.
- Ага. Так вот, послушайте, это Ныттинг говорит.
- Приветствую, сэр Прествик.
- Доброе утро, Нунн.
Наступила пауза: оба собеседника собирались с силами после первого шока и пытались сообразить, кто же кому звонит и с какой целью. Непосвященного эта пауза ввела бы в заблуждение. Во всяком случае, она ввела в заблуждение телефонистку Объединенной телестудии - абонентов разъединили.
Минут через пять телефон Нунна зазвонил снова.
- С вами будет говорить сэр Прествик Ныттинг, мистер Нунн, - сказала секретарша сэра Прествика.
- С вами будет говорить сэр Прествик Ныттинг, мистер Нунн, - сказала мисс Фрам.
- Нунн? - подозрительно выспрашивал сэр Прествик. - Нунн? Нунн? Это Нунн? Кто у телефона? Нунн? Нунн?
- Слушаю вас, сэр Прествик.
- Это опять Ныттинг, Нунн. Нунн, что случилось? Что-то случилось. Я вас не слышал. Нас прервали?
- Должно быть.
- А вы, Нунн, вы меня слышали?
- Ни словечка, сэр Прествик.
- Значит, вы пропустили мои слова о том, что Ротемир страшно обеспокоен?
- Да.
- Слыхали?
- Нет, пропустил.
- Ну, так слушайте, я повторю все сначала. Ротемир страшно обеспокоен.
- Грустно слышать.
- Да. Ну, обеспокоен, знаете ли, возможными последствиями. Как я вам уже объяснял - только, может, вы не слышали, - он никоим образом не желает посягать на традиционные академические свободы института. Он считает - и я с ним, конечно, полностью согласен, - что они нерушимы. Абсолютно нерушимы.
- Ценю ваши чувства, сэр Прествик.
- Но надо же помнить о возможных последствиях. Вы улавливаете мою мысль?
- Да, вполне.
- Я выражаюсь ясно?
- Да, предельно, сэр Прествик.
- Значит, мы друг друга понимаем?
- По-моему, да.
- Не обижаетесь?
- Отнюдь.
- Вам долго разжевывать не нужно, а, Нунн?
- Никогда, сэр Прествик.
- Ну значит, мы с вами поладим. Надеюсь, вы не находите, что я веду себя, как надутая старая дева, Нунн. Вы ведь знаете как оно бывает. Ротемир взвился до потолка. Винит меня в том, что я сам ничего не знал и ему не сообщил, и я теперь в неловком положении. Он говорит, что не понимает, для чего я торчу в правлении, если ему самому приходится собирать сплетни на званых вечерах, выясняя, куда уходят его деньги. Разумеется, по-своему он прав, его можно понять.
- Собирать сплетни на званых вечерах?
- Да, о последней заварухе он прослышал на каком-то званом вечере. Так он и узнал. Особенно обидно, что в Би-Би-Си кто-то осведомлен о делах Объединенной телестудии лучше, чем сам Ротемир.
- Понимаю.
- Само собой, он взбесился.
- Само собой.
- По-моему, законно.
- Да, вполне.
- Нас беспокоят только последствия, Нунн.
