- Чтобы удовлетворить меня, - сказал одна из них, растянувшись на софе, - понадобится полк солдат.
Это было, конечно, не более чем преувеличение, но Фабр воспринял его всерьез.
- Я заставлю вас сложить оружие, - сказал он, - я один заменю всех солдат и всех офицеров, о которых мечтаете вы и ваши подруги...
- По рукам, - ответила актриса, блестя глазами. Фабр кинулся к дивану и мгновенно овладел цитаделью молодой женщины.
Через некоторое время она капитулировала с громким криком. Но будущий член Конвента не согласился 'а перемирие и, не жалея противника, продолжил 'обстрел'. Задыхающаяся актриса выдержала второй приступ и запросила пощады. Но Фабр как истинный солдафон хотел продемонстрировать всю мощь своей 'артиллерии' и, сделав последний 'выстрел', оставил белокурое дитя бездыханным на поле боя...
Совершив сей подвиг, Фабр выпрямился с широкой улыбкой. Он мог гордиться собой. Лишить женщину сил таким галантным способом - это уже нечто из ряда вон выходящее, но затушить пламя актрисы 'Комеди Франсез' - это подвиг, достойный героев античности...
Четверо других актрис немедленно потребовали, чтобы Фабр подверг их такому же лечению.
Драматический автор храбро кинулся в атаку.
И одержал четыре блестящие победы.
Когда все актрисы лежали без чувств на ковре, фабр захотел доказать, что силы его неисчерпаемы, и спросил хозяина, хороша ли собой его горничная. Тот ответил, что ей шестнадцать и она свежа как роза, он лично за это отвечает.
- Позовите ее, - сказал Фабр, - у меня еще есть силы.
Субретка немедленно явилась. Увидев лежащих на ковре голых бесчувственных актрис, она решила, что Фабр задушил их, и с безумными воплями выбежала на улицу. Полицейские, сидевшие в кафе Прокопа, и несколько посетителей прибежали и ворвались в салон Дюбара. Их шумное появление привело в чувство актрис. Открыв глаза, они с невероятным смущением заметили, что какие-то незнакомцы с интересом разглядывают их прелести.
Подбежав к окну, они судорожно завернулись в занавески, а полицейские, извинившись за вторжение, поспешили рассказать всему кварталу о том, какой ужин устроил Фабр д'Эглантин актрисам 'Комеди Франсез'.
Увы! Бедняга Фабр стал жертвой слишком большой мужественности. Актрисы в ярости от того, что их видели голыми совершенно чужие незнакомые люди, ушли, хлопнув дверью, а субретка, совершенно потрясенная этой историей, закрылась у себя в комнате. Несчастный Фабр, честно удовлетворивший пятерых актрис, вынужден был отправиться к девицам в Пале-Рояль, чтобы тоже получить удовольствие...'
***
Мари Жоли, естественно, стала известна вся эта история, и она разозлилась. Актриса написала Фабру великолепное письмо, в котором сообщала ему о разрыве.
'Даже когда я была ослеплена вами, многие ваши слова и поступки заставляли меня думать, что вы бесчестный человек, но я не могла, да и не хотела заставить себя поверить в это. Ваш обман и ваша подлость просто чудовищны, я больше ничего не жду от сердца, подобного вашему, - я его слишком хорошо знаю и у меня нет надежды, что вы вновь станете честным, тонким, добродетельным человеком. Вы очень хорошо изображали эти ценные и редкие качества, никогда ими не обладая...'
***
Получив это обрекавшее его на вечное проклятье письмо. Фабр д'Эглантин отправился забывать свою прекрасную подругу в притон, содержательница которого была 'опустошительницей кошельков и жилетных кармашков'. Там он 'вывел из строя' трех самых пылких ее пансионерок...
Чтобы удовлетворять такой темперамент, требовалось немалое состояние, а у бедолаги актера его не было. Поэтому он старался раздобыть деньги всеми средствами. Революция, которую возвещал во все горло его сосед Дантон, показалась ему нежданной удачей. Он понял, что, употребив немного ловкости, лицемерия и бесчестности, - а уж этого добра у него было в избытке, - он сможет осуществить свои самые смелые мечты. Терять ему было нечего, и он надеялся, воспользовавшись смутным временем, разбогатеть, поставить свои пьесы, стать знаменитым и завести множество любовниц, которых требовал его неуемный темперамент...
В конце 1789 года он записался в секцию кордельеров, куда уже входили Марат, Шометт, Эбер, будущий отец Дюшен и немец Анахарсис Клоц. В начале 1790 года он был уже секретарем Дантона. Его политическая карьера началась.
Он немедленно принялся интриговать, связался с подозрительными личностями и стал извлекать выгоду из всех связей будущего трибуна. 'Его жизнь жалкого комедианта, - пишет Руссель, - толкала его на то, чтобы все попробовать, на все осмелиться. Для него мир был просто огромным театром, в котором он пытался сорвать аплодисменты. Он без малейшего стыда готовился стать худшим образчиком бесчестного политикана' <Руссель д'Эпиналь. Любовная переписка Фабра д'Эгнтина, 1796>.
Как все политики подобного толка. Фабр д'Эглантин пользовался привилегиями власти, чтобы укладывать в свою постель женщин, а Францию поставить в затруднительное положение.
ФЕРЗЕН И ЕГО ЛЮБОВНИЦА ХОТЯТ СПАСТИ КОРОЛЕВУ
Подруги наших друзей - наши подруги...
В начале 1790 года некоторые депутаты Учредительного собрания собирались в клубах, добрый народ, жертва нанятых агитаторов-провокаторов, вздергивал на фонарь любого, кто отказывался кричать: 'Да здравствует нация!', а несчастные монархи страдали в Тюильри. После того как они вернулись из Версаля, за ними все время следили. Вскоре они стали пленниками в собственной столице, и Ферзен горько сожалел, что они отказались бежать в Мец, как им предлагали.
Оскорбления, которыми ежедневно осыпал Марию-Антуанетту обезумевший народ, заставляли ее жестоко страдать. 'Влюбляясь все сильнее, - пишет Леон Фине, - он безумно страдал, видя, как оскорбляют и обливают грязью существо, в котором состоял смысл его существования'.
Весной он почти каждый день писал своей сестре Софье трогательные письма о королеве. Вот несколько отрывков из этих-писем, дающих ясное представление о состоянии его души:
'Я теперь не так несчастлив, потому что вижу иногда моего дорогого друга и забываю на время о ее бедственном положении. Бедная женщина? Она просто ангел, меня поражают ее выдержка, мужество и чуткость; никто не умеет любить так, как она...
(10 апреля)
Она заслуживает самых лучших чувств. Это самое совершенное создание на свете. Ее безупречное поведение завоевало ей любовь всего мира, все поют ей хвалу. Вы даже представить себе не можете, как я ценю ее дружбу.
(12 апреля)
Она совершенно несчастна, но держится мужественно, она ангел... Я стараюсь утешить ее, я обязан это делать, она так хороша со мной...
(21 мая) Она так несчастна... Я в отчаянии от того, что не могу утешить ее, дать то счастье, которого она заслуживает... Я пишу вам от нее, из деревни... Король со всей семьей теперь в Сен-Клу <Королевской семье было позволено поселиться во дворце Сен-Клу>.
(28 июня)
Несколько позже он напишет:
Вот прядь волос, которую вы у меня просили, если этого недостаточно, я пришлю вам еще; она сама посылает их, очень тронутая вашей просьбой. Она так добра, так прекрасна, я обожаю ее еще больше за любовь к вам... Я смогу умереть счастливым, когда вы наконец встретитесь...
Ненависть, которую народ питал к 'австриячке', безумно пугала шведа. Всю весну 1790 года он умолял Марию-Антуанетту готовиться к побегу из Парижа.
Королева, не забывшая оскорблений, которыми ее осыпали по дороге из Версаля, и чувствовавшая, что ярость народа растет с каждым днем, легко дала себя уговорить.
Но Людовик XVI отказывался покидать свою столицу.
- Король Франции не может бежать, - говорил он.
Понадобилось опасное и неприятное происшествие чтобы он изменил мнение.
В пасхальный понедельник толпа, узнавшая, что он отказался присутствовать на мессе, которую должен был служить священник, присягнувший на верность Учредительному собранию, бросилась на карету, отправлявшуюся в Сен-Клу <Французский народ в тот момент начал изъясняться тем странным витиеватым
