Может быть, может быть...
В семь часов утра королю сообщили об этой бойне Он был совершенно подавлен. К полудню, видя, что дворец окружен, Людовик попытался подбодрить своих защитников, выйдя к ним. Но рок преследовал короля: в спешке он надел парик задом наперед, и национальные гвардейцы, увидев его, покатились со смеху.
Уставший, растерянный, с опухшими глазами, несчастный монарх не внушал ни малейшего уважения. Над ним издевались, его ошикали, и он был вынужден быстро вернуться в Тюильри, а вслед ему неслись гневные проклятья и оскорбления.
- Долой жирную свинью! - кричали гвардейцы.
Даже поверхностному обозревателю положение монархии не показалось бы слишком надежным...
***
Вечером, опасаясь штурма дворца, король укрылся в Собрании. Депутаты приняли его очень вежливо, но они не могли совещаться в его присутствии, и королевскую семью закрыли в ложе Логографа.
Когда через восемнадцать часов он вышел оттуда, то уже не обладал никакой властью...
В четыре утра 11 августа королевскую семью препроводили сначала к фельянам, где все начиналось, потом в башню Тампля...
Не подозревая о подобной реакции парижан, Ферзен в этот день записал в своем дневнике: 'Новости из Парижа обнадеживают...'
Он был совершенно раздавлен, узнав три дня спустя, что монархи вынуждены были укрыться среди депутатов и что толпа требует их смерти. Он писал:
'13-е, понедельник. Ужасные новости из Парижа. В четверг дворец был осажден, король и королева укрылись в Собрании: в час дня еще шло побоище во дворце и на площадях. Кровь течет ручьем, много убитых и повешенных, дворец взят штурмом, в него стреляли из восьми пушек... Дым такой густой, что, казалось, весь дворец в огне. Боже мой, какой ужас!'
15-го он записал в дневнике, в совершенной растерянности: 'Новости из Парижа: король с семьей во дворце в Ноайе, их держат под стражей, они ни с кем не могут встретиться'.
И, наконец, 17-го он пишет, полностью подавленный:
'Новости из Парижа: король с семьей заключены в башню Тампля'.
Таков был результат неловкого и неумелого вмешательства возлюбленного королевы... Несчастная женщина заплатит жизнью за ошибки, совершенные человеком, которым двигала любовь, но не разум.
***
В начале заключения в Тампле с монархами обращались вполне сносно. Им оставили небольшую свиту, в которую вошли барон Хью, Шамийи, принцесса де Ламбаль, госпожа де Турзель и ее дочь, и они могли развлекаться, играя в трик-трак или читая Горация. Марии-Антуанетте даже вернули ее пианино. Пока король давал уроки латыни и истории своему сыну, она играла 'Бедного Жака' романс, который она когда-то сочинила в Трианоне с госпожой де Траване.
Но вскоре по требованию монтаньяров режим содержания пленников стал гораздо более суровым. Их лишили свиты, а национальные гвардейцы стали дерзкими.
Когда монархи спускались в сад, где их дети могли хоть немного поиграть, они читали на стенах отвратительные надписи-лозунги: 'Гильотина свободна и ждет тирана Людовика XVI', 'Мы сумеем посадить на диету мирную свинью'. Иногда к угрозам добавлялись рисунки - под нарисованной виселицей было написано: 'Людовик прогуливается на свежем воздухе'. Под другой мятежники написали: 'Людовик, харкающий шок'. Но заключенные были спокойны и воспринимали угрозы с достоинством. И только однажды Maрия-Антуанетта дрогнула: чья-то подлая рука написала стенке лестницы: 'Пора задушить маленьких волчат'.
Бедная королева жила теперь в постоянном страхе за детей, опасаясь, что у нее отберут дофина.
***
Мятеж 10 августа привел, естественно, к некоторый политическим переменам: господину Ролану вернули портфель министра внутренних дел, а госпожа Ролан вновь стала министершей...
Окруженная Бриссо, Лантена, Боском, Банкалем дез Иссаром (который был влюблен в нее), Манон возобновила борьбу за республику, подобную античной. Она составляла министерские циркуляры, беседовала с самыми разными людьми, направляла журналистов, приписанных к министерству, требовала крови, возбуждала своих друзей и, по словам одного историка, 'любила революцию, как любовницу'.
Роль госпожи Ролан в делах государства, ее действия не замедлили вызвать безумное раздражение некоторых революционеров. Дантон, например, терпеть не мог эту женщину, чье влияние ощущалось во всех государственных советах. Он отпускал в ее адрес довольно грубые шутки, веселившие весь Париж. Раньше самой смелой шуткой была фраза: 'Супруги Ролан - это цифра, в которой жена - число, а муж - ноль'. Теперь же публика пошла гораздо дальше. Люди, умело подогреваемые Эбером и Маратом, рассказывали друг Другу, что госпожа Ролан управляет министерством, лежа голая на софе в окружении пылких любовников...
Эти обвинения, естественно, возмутили госпожу Ролан, которая по-прежнему относилась к любви с отвращением. И она возненавидела Дантона.
Именно в это время началась та жестокая борьба между сторонниками трибуна и друзьями госпожи Ролан, которая привела к самым тяжелым последствиям.
АРМИИ II ГОДА РАЗЛОЖЕНЫ МОБИЛИЗОВАННЫМИ ЖЕНЩИНАМИ
В любой войне есть своя мирная сторона - там нет женщин.
Репе КЕНТОН
Когда 22 июля 1792 года Собрание объявило, что 'Родина в опасности', и решило призвать добровольцев, чтобы собрать армию, по всей Франции начались боевые приготовления.
Самый большой переполох случился в Пале-Рояле, который в тот момент называли Дворцом равенства.
Все девицы, торговавшие любовью в саду, посаженном Ришелье, мгновенно сообразили, что формирование свежих частей для них неожиданная находка. Они разбежались по вербовочным пунктам, оценивая восхищенным взглядом знатока красивых и крепких молодых людей, пришедших служить Родине.
Смешавшись с толпой, они отпускали двусмысленные, непристойные замечания, 'рассуждая о некоторых физических особенностях новобранцев, шумно хихикали, думая о тех удовольствиях, которые сулили им эти солдаты'.
У всех в голове была одна идея: последовать за армией и вытянуть как можно больше денег из этих мужчин, которые будут лишены любви.
***
Пока добрый народ выказывал свой восторг при виде батальонов храбрецов, жрицы любви вернулись во дворец равноправия, быстро собрали свои платья, чтобы быть в полной боевой готовности...
Это решение смутило многих и в первую очередь парижан. Никогда еще мужчин не охватывала такая любовная лихорадка, как в дни мятежа. После каждой перестрелки, каждой народной расправы, каждого побоища 'орды самцов с руками, обагренными кровью, возбужденные только что совершенными убийствами, бежали во Дворец равноправия, чтобы удовлетворить с публичными девками половое бешенство'. По воспоминаниям одного из очевидцев, создавалось впечатление что запах крови удесятерял мужскую силу и толкал людей на распутство.
Так что отъезд проституток из Парижа создавал проблему для этих пылких патриотов. А издатели 'Розовых путеводителей' вообще могли разориться: куда им было деваться с их альманахами для провинциалов? Один из этих сборников как раз появился в Париже, он назывался: 'Альманах адресов парижских девиц всех сортов и разного рода занятий, или Календарь удовольствий, содержащий их имена, адреса, возраст, рост, описание внешности и всех прелестей, а также описание характеров, способностей, происхождения, приключении с прилагаемой ценой услуг и подробным исследованием, посвященным английским, испанским, итальянским и немецким девушкам, на 1792 год'.
Эта книга, действительно очень полная, потеряет всякую ценность, если проститутки покинут Париж. Поэтому обезумевшие издатели попытались задержать их, предложив деньги. Но им удалось купить только старых женщин, которые не решались рыскать по дорогам и продавать свое тело в канавах, между двумя вражескими атаками... Парижан остались развлекать пятидесятилетние, беззубые, скрюченные ревматизмом проститутки...
Пока жрицы любви готовились последовать за революционными армиями, невесты и жены
