Батц добился своего...
Понимая, в какое опасное положение он попал, Фабр д'Эглантин решил доказать свой 'патриотизм' и отвлечь внимание от собственной персоны: он возглавил компанию по де христианизации страны и создал республиканский календарь.
Этот календарь называют очень поэтичным, забывая зачастую добавить, что о нем было и нечто гротескное. Общеизвестно, что в 'республиканском' году было двенадцать месяцев по тридцать дней в каждом. Таким образом, оставалось пять лишних дней в обычном году и шесть - в високосном. Что было делать с этими дням', нарушавшими строгий уравнительный распорядок? И отнесли на конец года, ласково обозвав 'санкюлоточками'...
Насмешникам Фабр вполне серьезно объявил: 'Мы посчитали возможным и справедливым увековечить этим новым словом явление, лежащее в его основе. Кстати, проведенное нами любопытное исследование позволило доказать, что аристократы, желавшие унизить нас, называя 'санкюлотами', не сами придумали этот термин'.
И он совершенно серьезно изложил следующую невероятную версию: 'Со времен ранней античности наши предки галлы называли себя этим словом. Из историй мы знаем, что часть Галлии, которую позже стали называть Лионской, считалась 'одетой' Галлией, а вся остальная часть страны до берегов Рейна была 'бесштанной', то есть 'санкюлотной'...
***
Этих псевдоисторических фантазий оказалось недостаточно, чтобы обелить Фабра и Шабо, поэтому они решили ошеломить коллег-депутатов фейерверком гражданских праздников. Продолжая кампанию против католицизма, они добились, чтобы собор Парижской богоматери перестал быть храмом и назывался Святилищем разума <Республиканский календарь очень насмешил эмиграцию. Однажды вечером русский офицер, возвращавшийся из Парижа в Санкт-Петербург, был принят в замке Шенбрунлуст. Он продемонстрировал творение Фабра д'Эглантина всем обитателям замка. Друзья принца очень смеялись, читая названия месяцев: нивоз, плювьоз и т. д., и названия дней недели. Но больше всего изумили эмигрантов имена, придуманные Фабром взамен имен католических снятых, упоминаемых в грегорианском календаре. Влюбленный в природу, депутат-поэт придумал для каждого дня вместо имен Жан-Пьер, Поль, Николя и Адриен названия 'Пырей', 'Корова', 'Ревень', 'Огурец', 'Одуванчик', 'Тачка', 'Мотыга', 'Свинья' и т. д.
Возбужденная чтением, госпожа де Бальби хотела сохранить у себя этот забавный календарик, но русский офицер, вежливо извинившись, сказал, что должен представить его императрице Екатерине.
Фаворитка обратилась к графу Прованскому:
- Вы знаете, чего бы мне очень хотелось?
- Да, дорогая?..
- Получить копию этого календаря.
- Но ведь наш гость завтра уезжает...
- Мне кажется, что вам вполне хватят ночи, чтобы доказать мне свою любовь, выполнив мой каприз...
И его светлость провел всю ночь, переписывая своей рукой республиканский календарь...>.
Освящение нового культа состоялось 20 брюмера (10 ноября) 1793 года.
В нефе собора был сооружен маленький-храм 'простой и величественной архитектуры', как говорили устроители церемонии.
На фасаде была надпись: 'Философии посвящается'. У входа взамен 'старых идолов' поставили бюсты Жан-Жака Руссо, Вольтера, Гельвеция и некоторых других философов. Алтарь располагался на горе, чем-то напоминавшей Иерусалимскую. Над скалой сиял 'светильник разума'.
Кортеж появился к десяти часам. Процессию возглавляли депутаты, а между двумя рядами девушек в белом улыбалась толпе Богиня разума в венке из дубовых листьев.
Эту роль Фабр отдал одной из своих любовниц - певице парижской Оперы мадемуазель Майяр.
Весьма забавный выбор, если учесть, что девушка вела более чем эксцентричную и рассеянную жизнь... Она отдавала свое сердце многим любовникам, общаясь иногда сразу с несколькими.
Она любила повторять: 'Мне всегда хотелось жить полной жизнью'.
В ее бурной жизни было много странных приключений. Я упомяну только одно, дающее представление о странном характере мадемуазель Майяр. Она любила разгуливать в мужском костюме и однажды отхлестала в Булонском лесу офицера, оскорбившего прогуливавшуюся там даму. Тот в ярости потребовал удовлетворения, и на следующий день состоялась дуэль на пистолетах.
Ранив своего противника, певица обнажила грудь и торжественно произнесла:
- Вот кто вас ранил... Я женщина.
Пристыженный офицер подобрал пистолет, сел в коляску и уехал в провинцию, а девушка улеглась со своими секундантами в зарослях папоротника и предалась любви...
Именно эту девушку и выбрал Фабр для олицетворения божества, которое республика предлагала Франции...
Она вплыла в 'бывший' Нотр-Дам на античном сиденье, которое несли четыре человека, переодетые друидами...
Она была задрапирована в белое, как весталка, на голове - фригийский колпак, а в руках - копье из слоновой кости...
Как только богиня оказалась на вершине горы, все присутствующие запели 'Гимн разуму', написанный Мари-Жозефом Шенье на музыку Госсека. После этого кортеж двинулся к Конвенту. Мадемуазель Майяр спустилась со своего трона и села рядом с председательствующим, расцеловавшим ее в обе щеки. Наконец все участники праздника вернулись в Нотр-Дам, певица уселась на алтарь, чтобы добрый народ мог восхищаться ею.
Если верить свидетельству Себастьена Мерсье, культ разума начался весьма любопытным образом. В нефе новообращенные преклонили колени перед мадемуазель Майяр, крича: 'Да здравствует свобода!', 'Да здравствует Родина!', а в темных уголках собора происходили куда менее почтенные сцены. 'Боковые приделы, - пишет автор 'Парижа времен революции', - были задрапированы широкими занавесями, и сделано это было не без умысла. Из темных закоулков раздавался резкий смех; приподняв край занавеса, добрый обыватель мог наблюдать сцены, как будто взятые из искушения святого Августина...'
Всю следующую неделю в парижских церквах проходили подобные церемонии, кое-где переходившие в оргии. Частенько в нефах ставили столы, которые ломались от бутылок, колбас и паштетов. 'В алтарях, - пишет Мерсье, почитали одновременно разврат и обжорство'. На хорах ставили декорации, изображавшие сельский пейзаж с крестьянскими хижинами, скалами к густыми рощами. Группки девушек резвились там вместе с мужчинами, ведя себя весьма вольно...
Новая религия, созданная Фабром и Шабо, очень быстро вылилась в простую вакханалию. Все актрисульки хотели представлять Разум, и двое друзей принимали у них 'экзамен', ища разум в весьма странном месте...
Потом, по свидетельству Луи Блана, 'божество нашло свое воплощение в обычных куртизанках. Какая- нибудь девка сидела на дарохранительнице, окруженная артиллеристами с трубками в зубах, которые изображали священников. По улицам Парижа расхаживали процессии полупьяных вакханок, сопровождавших колесницу со слепыми музыкантами. На какое-то время столица превратилась в город маскарадов, главным лозунгом стал: 'Долой лицемерие!'
Эта смехотворная религия начала раздражать Робеспьера, он запретил шествия и учредил культ Высшего Существа.
Неистовую ярость Робеспьера вызывала та роскошная жизнь, которую вели Фабр, его любовница- актриса вся увешанная драгоценностями... Робеспьер приказал арестовать всех протеже барона де Батца как 'иностранных агентов'. Комбинация бывшего артиста не удалась.
24 нивоза его арестовали и отправили в люксембургскую тюрьму. Вскоре за ним последовали Шабо, Базир, Делоне и братья Фрей. Начался процесс, который должен был вывалять в грязи весь Конвент. После трех месяцев следствия дело приняло такой размах, что гильотина работала без отдыха, потому что якобинцы везде видели измену и подозревали всех...
5 апреля всех обвиняемых приговорили к смерти.
На следующий день, к великой радости барона де Батца, сделавшего ставку на чувственность Фабра, пятнадцать виднейших революционеров, в том числе и автор республиканского календаря, были
