жизни, к которой он так сильно привязан, которую он рассматривает как самый главный подарок божества.
59.
Мир обладает, как говорят, всем совершенством, к какому он способен: из того соображения, что мир - не бог, создавший его, вытекает, что этот мир обладает и большими достоинствами, и большими недостатками. Но мы ответим на это, что если мир должен необходимо иметь большие недостатки, то природе бога благостного больше подходило бы совсем не создавать мира, которого он не мог сделать совершенно счастливым. Если бог, который был, по-вашему, совершенно счастлив до сотворения мира, мог продолжать наслаждаться совершенным счастьем без сотворения мира, почему он не оставил этот последний в покое? Зачем нужно было существование человека? Что принесло его существование богу? Ничего или что-либо? Если существование человека богу бесполезно и не необходимо, почему не оставил он его в небытии? Если же существование человека нужно ему для славы, следовательно он нуждался в человеке, и ему недоставало чего-то, прежде чем человек начал существовать. Можно простить плохо обученному рабочему, что он сделал несовершенную вещь, ибо ему необходимо работать, хорошо или плохо, под страхом голодной смерти; но вашего бога простить нельзя. По-вашему, бог довольствуется сам собой, зачем же он в таком случае создал людей? По-вашему, у него есть все, чтобы сделать людей счастливыми; почему же не делает он этого? Сделайте же вывод, что ваш бог обладает большим количеством зла, чем добра, - в противном случае вы вынуждены будете сказать, что он принужден делать то, что делает, ибо иначе не может. Вы утверждаете однако, что ваш бог свободен; вы говорите также, что он неизменен, - а между тем он имеет начало и конец во времени, несмотря на его могущество, так же как все изменчивые существа, живущие в этом мире. О, богословы! Вы делаете напрасные усилия, чтобы освободить вашего бога от всех недостатков, присущих человеку; в этом боге, таком совершенном, всегда оставалось нечто человеческое.
60.
'Разве бог не хозяин своих милостей? Разве не вправе он распределять свои блага? Не может разве он отнимать эти блага? Божьему созданию не следует требовать у бога объяснения оснований его поведения;
он по собственному благоусмотрению может распоряжаться трудами рук своих; абсолютный повелитель смертных, он распределяет счастье либо несчастье по своей доброй воле'. Вот резолюции, которые ставят богословы на наши жалобы о тех бедах, которые причиняет нам бог. Мы ответим им на это, что бог, который был бы бесконечно благ, никогда не явился бы хозяином своих милостей, но вынужден был бы по самой природе своей расточать их своим созданиям; мы ответим им на это, что существо, действительно благостное, никогда бы не считало себя вправе воздерживаться от благодеяний; мы ответим на это, Что существо, действительно великодушное, не отбирает однажды данного и что каждый человек, сделавший это, теряет право на благодарность и не может жаловаться на неблагодарность.
Как примирить своеобразное и странное поведение, приписываемое богословами богу, с религией, предполагающей наличие между богом и людьми договора, либо обоюдных обязательств? Если бог ничем не обязан своим созданиям, то и эти последние со своей стороны ничем не обязаны своему богу. Всякая религия основана на том счастьи, которое люди считают себя вправе получить от божества, говорящего им, как предполагается: любите меня, поклоняйтесь мне, повинуйтесь мне, и я вас сделаю счастливыми. Люди со своей стороны говорят:
сделайте нас счастливыми, будьте верны своим обещаниям, и мы вас будем любить, поклоняться вам и повиноваться вашим законам. Пренебрегая счастьем своих созданий, раздавая ласки и милости по собственной фантазии, беря обратно свои дары, не разрывает ли бог тот договор, который составляет основу всякой религии?
Цицерон правильно сказал, что если бог не становится приятным человеку, то не может быть его богом. Благость составляет божество; эта благость может быть проявлена в отношении человека лишь тем добром, которое испытывает последний; с тех пор, как человек становится несчастным, эта благость исчезает и заставляет в то же время исчезнуть также божество. Бесконечная благость не может быть ни ограниченной, ни частичной, ни односторонней. Если бог бесконечно благ, он должен дать счастье всем своим созданиям; наличие одного несчастного существа было бы достаточно, чтобы отрицать безграничную благость бога. Разве можно допустить, чтобы под властью бесконечно благостного и могущественного бога мог страдать хотя бы один человек? Страдающее животное, букашки дают нам неопровержимое доказательство против божественного провидения и его бесконечной благости.
61.
Богословы утверждают, что печали и горести земной жизни - это наказания, налагаемые божеством на провинившихся людей. Но чем виновны люди? Если бог всемогущ, не лучше ли сделал бы он, сказав, чтоб в этом мире все было в порядке, чтоб все его подданные были добрыми, невинными, счастливыми, чем говоря, чтобы все существовало, как существует? Разве этому богу было бы труднее сделать свою работу хорошо, чем сделать ее так плохо? Разве
путь от небытия существа до мудрого и счастливого бытия более долог, чем от небытия до бессмысленного и бедственного бытия?
Религия говорит нм об аде, иными словами,
говоря о страшном обиталище, где, несмотря на свою благость, бог припрятал бесконечные муки для громадного большинства людей. Так религия, сделав смертных крайне несчастными в этом мире, свидетельствует, что бог сделает их еще более несчастными в другом мире!
Из этого положения пытаются выпутаться, говоря, что таким путем благость бога сменяется его правосудием. Но благость, сменяющаяся самыми жестокими ужасами, перестает быть бесконечной благостью. Да и кроме того бог, который от бесконечной благости должен перейти к бесконечной жестокости, не может быть неизменным существом. Является ли бог, исполненный неумолимой ярости, богом, в котором можно найти хотя бы тень милосердия либо благости?
62.
Божественная справедливость в таком виде, каком ее изображают наши доктора богословия, без сомнения является свойством, могущим заставить нас полюбить божество! По понятиям новейшего богословия, казалось бы очевидным, что, сотворяя огромное большинство людей, бог имел в виду единственно лишь подвергнуть их впоследствии вечным мучениям. Разве не больше подобало бы благости, разуму, справедливости создавать одни лишь камни либо растения и никогда не сотворять одушевленных существ, чем производить людей, поведение коих в этом мире могло бы повлечь за собой бесконечные муки в другом? Бог, достаточно вероломный и злой, чтобы создать хотя бы единственного человека, который впоследствии подвергается опасности погубить себя, не может рассматриваться нами как существо совершенное, а должен рассматриваться как чудовище неразумия, несправедливости, зла и жестокости. Далеко не достигнув цели сочинить совершенного бога, богословы создали самое несовершенное из существ.
Бог по понятиям богословов должен представляться нам тираном, который, выколов глаза громадному большинству своих рабов, запер бы их в подземную тюрьму, где для времяпрепровождения следил бы инкогнито за их поведением через подъемную дверь, чтобы иметь случай жестоко наказать всех тех, кто, прогуливаясь, наталкивался бы друг на друга, но в то же время по-царски награждал бы небольшое число оставленных им с невыколотыми глазами за то, что при встречах они не наталкивались на своих товарищей. Вот те представления, которые догма о произвольном предопределении дает нам о
божестве!
63.
Многие люди отделяют тонкой гранью истинную религию от суеверия; они говорят нам, что суеверие - лишь трусливый и беспорядочный страх перед божеством; что человек действительно религиозный доверяет своему богу, искренно любит его, в то время как суеверный видит в боге врага, абсолютно не доверяет ему и представляет его подозрительным, жестоким, скупым на благодеяния тираном, отличающимся щедростью в наказаниях. Но по существу каждая религия дает нам те же представления о боге. В то же время, когда нам говорят, что бог бесконечно благ, разве нам не повторяют беспрестанно, что его легко разгневать, что он дарит свои милости лишь очень небольшому количеству людей, что он исступленно наказывает тех, кого не счел необходимым одарить милостями?
64.
Если приведенные выше представления о боге мы возьмем в соответствии с природой вещей, где перемешано доброе и злое, этот бог, по количеству испытанных нами добра и зла, должен, естественно, показаться нам капризным, непостоянным, то добрым, то злым, и поэтому вместо того, чтобы возбудить нашу любовь, он должен породить в наших сердцах недоверие, страх и неуверенность. Значит, нет никакой существенной разницы между натуральной религией и самым мрачным, самым рабским суеверием. Если
