главнокомандующего по возможности будет французской как по своему характеру, так и в отношении персонала. Она будет находиться по руководством высших чиновников его штаба гражданской администрации. Главнокомандующий и уполномоченные им представители назначат французских чиновников и судебный персонал или утвердят их исполняющими временные функции. Их выбор будет зависеть исключительно от эффективности и лояльности по отношению к делу союзников.
3. Эти меры имеют целью как можно скорее создать условия, которые позволили бы восстановить представительное французское правительство, соответствующее пожеланиям, свободно выраженным французским народом. Гражданские права будут охраняться; единственные налагаемые на эти права ограничения вызваны преобладающими над всем остальным военными интересами. Нежелательные политические организации будут ликвидированы, а их руководители интернированы главнокомандующим, если интересы дела союзников или поддержания порядка потребуют этого.
4. Французское судоустройство от мая 1940 будет сохранено или восстановлено. Главнокомандующий может налагать ограничения, которые покажутся ему необходимыми для охраны закона и порядка в интересах военных операций.
5. Французскому комитету национального освобождения будет предложено прикрепить к штабу главнокомандующего квалифицированных французских чиновников гражданской администрации, которые составят военную миссию по связи. По мере возможности к этим чиновникам будут обращаться за консультацией по поводу назначения французских граждан на административные или судебные посты. Эти чиновники гражданской администрации смогут быть использованы в качестве посредников между союзными военными властями, с одной стороны, и местными властями и французским гражданским населением - с другой.
6. В случае, если часть территории будет освобождена путем эвакуации или разъединения сил противника, начальники Объединенного штаба решат, будет ли разгром противника лучшим образом осуществлен путем установления контроля в этих районах. В тех районах, которые не полностью контролируются главнокомандующим, последний будет поддерживать необходимые контакты с местными французскими властями, которые временно смогут взять на себя административные функции. Главнокомандующий признает их лишь де-факто и будет свободен вмешаться в любой момент и в той мере, в какой это будет необходимо с точки зрения военных нужд.
Донесение Рене Массигли генералу де Голлю
Алжир, 27 сентября 1943
В отсутствие Макмиллана и Мэрфи Макинс и Ребер сегодня в 17 часов сделали мне устное сообщение следующего содержания.
Ссылаясь на сообщение от 30 августа относительно заключения перемирия с Италией, они довели до моего сведения, что их правительства подготовили текст соглашения о перемирии... Проект, переработанный с учетом новой обстановки, сегодня утром был передан маршалу Бадольо. Представителям обоих правительств поручено передать этот документ Французскому комитету национального освобождения.
Затем Макинс и Ребер вручили мне проект, содержащий 44 статьи. Они добавили, что их правительства уверены в том, что в проекте учтены все моменты, на которые мы обращали внимание, и что он не предусматривает ни одного решения, которое шло бы вразрез с нашим мнением.
В своем ответе я выразил удивление по поводу того, что этот проект передан нам так поздно вопреки ранее данным обещаниям. В ответ было сказано, что в Лондоне и Вашингтоне было много сомнений относительно процедуры и что окончательное решение принято совсем недавно. На это я возразил, что проекты могли бы быть переданы мне в неофициальном порядке в соответствии с данным обещанием. Резервируя за собой замечания, которые могут последовать после изучения столь сложного документа, я выразил опасение, что мы и на этот раз можем быть поставлены перед свершившимся фактом... Наконец я заметил, что, предусматривая возможность внезапного заключения договора о перемирии, союзники выражали готовность разрешить нам хотя бы присутствовать при его подписании. На этот счет я не получил определенного ответа. Но зато мне было повторено, что наше участие в Средиземноморской комиссии по перемирию должно полностью нас компенсировать.
Я не скрыл, что подобные объяснения представляются мне неудовлетворительными. Я отметил, что подписание в настоящий момент перемирия с маршалом Бадольо является политической ошибкой и что я сожалел бы, если бы в Лондоне и Вашингтоне изменили существующую точку зрения в этом вопросе, которая была мне изложена несколько дней назад... И наконец, я сказал Макинсу и Реберу, что оставляю за собой право уточнить и дополнить свои замечания после ознакомления с переданным мне документом...
Телеграмма генерала де Голля Пьеру Вьено, в Лондон
Алжир, 9 октября 1943
Ознакомился с вашим донесением о деле Дюфура и о сообщении, которое вам сделал по этому поводу ответственный чиновник английского министерства иностранных дел.
Прежде всего о самом Дюфуре. Этот человек, вступая в состав французских Свободных сил, незаконно присвоил себе офицерский чин и орден Почетного легиона. Он, разумеется, понес за это наказание и новый документ о своем вступлении в состав вооруженных сил подписал уже в качестве сержанта - таков его подлинный чин. За двукратное дезертирство он был приговорен военным трибуналом к тюремному заключению. Это нормально. В настоящее время Дюфур дезертировал в Великобританию. Английским властям следовало бы безоговорочно передать его в распоряжение французских властей.
На допросах Дюфура в БСРА был установлен факт присвоения им воинского чина и наград. Если с Дюфуром плохо обращались во время допросов, он, как и любой французский военнослужащий, имеет, право подать жалобу в более высокую французскую инстанцию, которая и проведет необходимое расследование. Но от него, естественно, не может быть принята жалоба, пока он не сдается в плен.
Что касается его утверждения о том, что его включение в состав вооруженных сил якобы противоречит французским законам, то об этом компетентны судить те, кто наблюдает за исполнением этих законов. Я отмечаю, что в этом вопросе английское правительство связано соглашением Черчилля с де Голлем, которое предусматривает создание Свободных французских сил, комплектуемых на основе добровольности, то есть как раз в соответствии с той формой, следуя какой Дюфур вступил в их состав наряду с тысячами других людей.
Нет нужды говорить вам о том, что я ни за что не пошел бы на так называемое полюбовное соглашение с Дюфуром. С лжецом и дезертиром не может быть никаких соглашений!
Другой момент - английская позиция, как она представляется, судя по высказываниям Стрэнга. Я с сожалением отмечаю в его изложении нечто вроде угрозы начать скандальную кампанию в печати. Со стороны некоторых английских и американских элементов такое намерение может иметь целью либо спасти Дюфура, который по его собственному признанию является английским агентом, либо оказать давление на БСРА, либо даже нанести моральный ущерб генералу де Голлю. Нет надобности говорить, что перспектива подобной кампании меня нисколько не пугает. Впрочем, мы могли бы в связи с этим делом опубликовать все необходимые материалы, чтобы осведомить общественность о личности Дюфура и о целях кампании, затеянной по этому поводу за границей против меня лично и против Сражающейся Франции.
Прошу с полной ясностью передать английскому министерству иностранных дел мою точку зрения и держать меня в курсе дела.
Телеграмма генерала де Голля Пьеру Вьено, в Лондон
Алжир, 25 октября 1943
Я получил вашу последнюю телеграмму о деле Дюфура.
Дюфур является агентом Интеллидженс Сервис. В качестве такового он находится в распоряжении англичан. Ясно, что, возбуждая против меня судебное дело, он действует с одобрения своих хозяев и что сам премьер-министр дал на это свое согласие.
Речь идет, как вы правильно говорите, о политическом деле, инсценированном для того, чтобы нанести мне ущерб и в какой-то степени выручить высокопоставленных лиц в Вашингтоне и Лондоне, которые заняли в отношении меня позицию, которую им становится трудно отстаивать.
Подстрекателям этого дела удалось путем клеветы, ложных обещаний и запугивания добиться от совершенно незначительных, безответственных людей таких уступок, которые теперь оборачивают против нас. Я ни за что не соглашусь играть на руку нашим противникам, вступив в переговоры с дезертиром Дюфуром о сделке, которая была бы для меня унизительной и которая в определенный момент в случае неудачи могла бы создать видимость, будто я отступил из-за того, что у меня не спокойна совесть.
Все это дело я расцениваю, как оно того и заслуживает, то есть как низость. Поручаю вам сказать в Форин офис и объяснить общественному мнению англосаксонских стран, в чем его истинная сущность и какие цели преследуют те, кто его затеял. Последствия этого дела меня не беспокоят. В проигрыше останусь отнюдь не я.
В заключение я запрещаю какие бы то ни было попытки вступить в сделку с дезертиром Дюфуром. Я заранее объявляю недействительным вмешательство английского судебного ведомства во внутренние дела французской армии, затрагивающие суверенитет Франции. Я запрещаю кому бы то ни было выступать в качестве моего адвоката или адвоката моих подчиненных.
Я спокойно ожидаю развития этой 'тайны нью-йоркского двора' или вашингтонского.
Телеграмма Анри Оппено Комитету национального освобождения, в Алжир
Вашингтон, 30 октября 1943
Из весьма
