– Привкуса чего?
– В терминах теологии? Гордость всеобщей виной. Это своеобразная форма тщеславия и эгомании. Она возложила на себя ответственность за вещи, не являющиеся ее огрехами. Как будто она властвует над чем-то, как-будто страдания других людей – это наказание за ее грехи!
– Она ненавидит себя за смерть Пайпо, – произнесла Арадора.
– Но она не глупая, – сказал Эндер. – Она знает, что убили свиноподобные, и что Пайпо пошел туда один. В чем же здесь ее вина?
Когда я впервые задумался над этим, я тоже удивился. Затем я просмотрел все сводки и отчеты, все записи по событиям последней ночи перед смертью Пайпо. Так был один намек – замечание, сделанное Лайбо, он просил Новинху показать, над чем они работали с Пайпо перед самой встречей со свиноподобными. Она сказала, сказала нет. И это все – кто-то перебил его, и он больше никогда не возвращался к этому замечанию ни на Станции Зенадоров, ни где-либо еще, – нигде, где бы это запротоколировалось в отчетах.
– Мы долго думали, что могло произойти перед гибелью Пайпо, – сказала Арадора. – Почему Пайпо бросился в лес так скоропалительно? Они поссорились? Был ли он зол и разгневан? Когда кто-нибудь умирает, близкий тебе, а в последний момент ты был груб и несправедлив к нему, как правило, в последствии, начинаешь ненавидеть себя. Если бы я не говорил того, если бы не говорил этого.
– Мы пытались воссоздать, что могло произойти в ту ночь. Мы запросили режим глобального протоколирования, тот, что автоматически фиксирует все рабочие заметки, ведет запись всего, что делал человек. Все, что касалось ее, было лишено доступа. Нет, не файлы ее непосредственной работы. Мы не смогли просмотреть даже то, что было наработано в ближайшее до гибели время. Мы даже не смогли обнаружить, что это были за файлы, которые она решила скрыть от нее. Мы просто не имели доступа к информации. Не помог даже сверхприоритет мэра.
Арадора кивнула. – Мы впервые столкнулись с подобным сокрытием информации от общества – сокрытие рабочих файлов, части труда всей колонии.
– Для нее это было равно нарушению закона. Конечно, мэр могла воспользоваться крайними полномочиями на непредвиденный случай, но что это означало? Мы были обязаны устроить публичное слушание и вряд ли бы получили юридическое разрешение. Что касается ее, у закона нет оправдания людям, посягающим на достояние других. Возможно, однажды мы увидим, что скрыто в этих файлах, если в них связь со смертью Пайпо. Она не сможет уничтожить их, так как это достояние общества.
Эндеру не пришло в голову, что Джейн не слышит их, он забыл, что отключил ее. Он надеялся, что как только она услышит это, она снимет защиту и ознакомиться с информацией.
– А ее замужество с Махросом, – добавила Арадора. – Все понимали, что это безрассудство. Лайбо хотел жениться на ней и не скрывал этого. Но она отказала, снова сказала нет.
– Как будто вынесла приговор: я не заслужила брака с человеком, способным осчастливить меня. Я выйду замуж за человека грубого и порочного, который станет мне заслуженным наказанием. – Цейфейро встрепенулся. – Ее стремление к самобичеванию навсегда разъединило их. Он потянул руку и взял жену за руку.
Эндер ожидал услышать саркастическое замечание Джейн, что шестеро детей – это лучшее доказательство их полной разделенности. Не услышав привычного юмора, он внезапно вспомнил, что отключил компьютеры-камушки.
Но теперь, когда Цейфейро и Арадора постоянно смотрели ему в глаза, он не мог включить их.
Так как он знал, что Новинха и Лайбо долгие годы были любовниками, он так же знал, что Цейфейро и Арадора не правы. Да, Новинха могла чувствовать вину – это объясняло, почему она выбрала Махроса и почему сторонилась людей. Но она не поэтому отвергла Лайбо; какую бы вину она не несла в себе, она не отказалась от удовольствий постели Лайбо.
Она отвергла брак с Лайбо, но не самого Лайбо. Не просто было решиться на подобный шаг в такой маленькой колонии, особенно католической.
Что же еще обеспечивает брак, кроме узаконивания близких отношений? Чего она боялась и избегала?
– Вы видите, для нас до сих пор все покрыто мраком тайны. И если вы намереваетесь говорить от имени Махроса Рибейры, вам поневоле придется ответить на вопрос – почему она вышла за него замуж? А ответив на него, вы, наверное, поймете почему погиб Пайпо. И десять тысяч блестящих умов Ста Миров перестанут наконец ломать головы над вопросом, мучившим всех двадцать два года.
– У меня есть преимущество перед этими блестящими умами.
– Какое? – спросил Цейфейро.
– Помощь людей, любящих Новинху.
– Мы не можем помочь самим себе, – сказала Арадора, – мы не можем помочь и ей.
– Может мы сможем помочь друг другу, – сказал Эндер.
Цейфейро посмотрел на него и положил руку на плечо. – Означает ли это, Эндрю, что вы будете так же честны с нами, как и мы с вами.
Поделитесь с нами вашими догадками.
Эндер задумался, потом важно кивнул. – Я не думаю, что Новинха отказалась вступить в брак с Лайбо из-за чувства вины. Я думаю ее отказ обусловлен стремлением окончательно лишить его доступа к спрятанной информации.
– Зачем? – спросил Цейфейро. – Она опасалась, что он узнает об их ссоре с Пайпо.
– Вряд ли она ссорилась с Пайпо. Я думаю, она и Пайпо обнаружили что-то важное, это знание и привело Пайпо к смерти. Поэтому она защитила и спрятала файлы. Они содержат какую-то смертоносную информацию.
Цейфейро покачал головой. – Нет, Говорящий Эндрю, ты не знаешь всей силы вины. Люди не гробят своей жизни ради крохотного байта информации. Но они хоронят себя заживо даже от меньшего количества ненависти к себе.
Понимаешь, она сама вышла за Махроса Рибейру. В этом и есть самонаказание.
Эндер не стал спорить и доказывать свою правоту. Они были правы по поводу вины Новинхи; иначе почему она позволяла Махросу бить и истязать себя, и никогда не жаловалась? Это и есть вина. Но была и другая причина брака с Махросом. Он был импотентом и стыдился этого. Стараясь скрыть свой мужской недостаток от людей, он сознательно предвидел супружескую измену.
Новинха жаждала страданий, но не хотела отказываться от Лайбо, его детей.
Нет, причина ее отказа от брака с Лайбо – это желание скрыть от него свои секреты, она предполагала, что эти знания могут убить Лайбо.
Какая ирония судьбы, какая горькая ирония, что они все равно убили его.
Вернувшись в свой маленький домик, Эндер сел за терминал и вновь и вновь обращался к Джейн. Она не разговаривала с ним всю дорогу домой, не смотря на все его извинения. Сейчас она тоже молчала.
Только теперь он осознал, что камушки означали для нее гораздо больше, чем для него. Подобно капризному ребенку, он не любил, когда ему мешают думать и перебивают. Но для нее камушки означали контакт с единственным живым существом, известным ей. Они и раньше разъединялись неоднократно – на время перелетов, во сне, но он впервые намеренно отключил ее. Это было подобно отказу признавать ее существование.
Он представлял, что она как Квора плачет, уткнувшись в подушку, а он не может дотянуться и утешить ее. Но она не была полнокровным ребенком из плоти и крови. Он не мог погладить и успокоить ее. Он мог только ждать и надеяться, что она вернется.
Что он знал о ней? Он не имел представления насколько глубоки ее чувства. Возможно, эти камушки были ею самой, и отключив их, он убил ее.
Нет, твердил он себе. Она здесь, где-то среди филотических связей между сотнями ансиблов, охвативших Созвездие Ста Миров.
– Прости меня, – вновь обращался он к терминалу, – ты нужна мне.
Но камушки в ушах молчали, экран терминала оставался мертвым. Он не подозревал насколько он стал зависим от нее, от ее постоянного присутствия. Он думал, что дорожит своим одиночеством, теперь
